Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Керр Филипп (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗

– Я благодарен вам, сэр, – ответил Ньютон.– Но сейчас я хочу узнать, не приносил ли вам Мейси письмо, возможно написанное на иностранном языке, и не просил ли его перевести? Полагаю, он был взволнован.

– Да, такое письмо было, – признал Скруп.– И хотя с тех пор прошло шесть месяцев, я помню не только время его визита – тогда мы встретились в последний раз, – но и содержание письма, довольно короткого. Я связал его с исчезновением Мейси.

Скруп замолчал, задумавшись, и мой наставник попросил его вернуться к самому письму.

– Письмо не было адресовано Мейси, – продолжал Скруп.– Об этом он сказал мне сам. И оно было на французском. Кажется, в нем говорилось что-то вроде: «Приходите немедленно, мне грозит смертельная опасность». Мейси очень заинтересовался, потому что – я вам еще не рассказал этого – он нашел письмо на Монетном дворе и заподозрил, что напал на след заговора, направленного против Великой перечеканки. Однако больше он ничего мне не сказал. А я не стал спрашивать.

– Почему вы никому об этом не рассказали? – спросил Ньютон.

– Довольно долго после исчезновения Мейси ходили слухи, что он украл болванки гиней, – сказал Скруп.– Вот почему я не хотел привлекать внимания к своей особе и признавать, что был другом Джорджа. К тому же мне бы пришлось открыть, что я был его информатором. Мои отношения с Джорджем Мейси основывались на годах доверия.

– Однако вы были знакомы с мистером Нилом, – сказал Ньютон.– Разве вы не могли рассказать ему обо всем?

– Доктор Ньютон, я постараюсь быть с вами совершенно откровенным. Мистер Нил и я прекратили отношения. По правде говоря, я ему не верю. У него слишком много замыслов и проектов для человека, занимающего официальный пост. Он потерял интерес к потерпевшим катастрофу кораблям и колониям, но у него появились другие, не менее рискованные планы, которые вполне могут его скомпрометировать. Насколько мне известно, сейчас он занят организацией лотереи.

– Да, сэр, я тоже получил такие сведения, – устало кивнул Ньютон.– Но я благодарю вас за искренность.

– Быть откровенным с таким человеком, как вы, большая честь для меня. Я надеюсь, что мы еще встретимся и, быть может, мне вновь удастся вам помочь.

Когда мы уходили, Ньютон что-то сказал слуге Скрупа на неизвестном мне языке, и некоторое время они беседовали, как мне показалось, на древнееврейском. Наконец мы покинули дом Скрупа, и я вздохнул с облегчением, поскольку он показался мне ужасно напыщенным.

– Интересный человек этот Леджер Скруп, – заметил Ньютон, когда мы вновь оказались в экипаже.– Очень богатый и успешный, но уж слишком склонный к тайнам.

– Склонный к тайнам? Не понимаю, почему вы пришли к такому выводу, – признался я.– Мне он показался слишком самодовольным.

– Когда мы уходили, его бархатные туфли были испачканы в грязи, – сказал Ньютон.– Однако они были совершенно чистыми, когда он нас встретил. Дорога перед его домом вымощена и вычищена, значит, он спускался на задний двор. Вероятно, там находилось нечто, чего мне видеть не следовало. И он не пожалел испортить новые туфли.

– Он мог испачкать их, когда ходил за серебряными чашами, – возразил я.

– Послушайте, Эллис, вам пора начать больше доверять своим ушам и глазам. Он сам сказал, что принес чаши из подвала. Даже в подвалах Тауэра не так грязно.

– Но я не совсем понимаю, что это доказывает.

– Ничего не доказывает, – не стал спорить Ньютон.– Кроме того, что я уже говорил: несмотря на всю свою щедрость и кажущуюся откровенность, мистер Скруп носит две шпаги и ему есть что скрывать.

– Вы говорили с его слугой на древнееврейском? – спросил я.

– На наречии ладино, – ответил Ньютон.– Этот человек – из испанских евреев, принявших христианство. Испанские евреи сумели проникнуть в Англию под видом протестантов, спасающихся от преследований в Испании.

После чего он с видимым удовлетворением рассказал о том, сколько всего хорошего сделали евреи в Англии.

– Боже мой, сэр! – раздраженно воскликнул я, поскольку тогда еще верил, что евреи убили Христа.– Вы говорите так, словно одобряете евреев.

– Бог, которому мы поклоняемся, это Бог евреев, – сказал Ньютон.– А евреи являются отцами нашей церкви. Мы многое можем узнать, изучая еврейскую религию. Вот почему я не только одобряю евреев, но и восхищаюсь ими и отношусь к ним с уважением. Когда вы поступили ко мне на службу, мой дорогой Эллис, вы попросили меня всякий раз указывать на ваше невежество и являть мир таким, каким его понимаю я. Ненависть к евреям построена на лжи. Более того, я считаю, что существенная часть христианского учения основана на лжи и что библейские тексты искажены противниками Ария на Никейском соборе 15 в четвертом веке. Именно оппоненты Ария способствовали продвижению ложного учения Афанасия Александрийского, утверждавшего, будто Сын и Отец единосущи, то есть имеют одно и то же тело, хотя ничего подобного в Библии нет. Как только мир избавится от ложных истин, евреев перестанут презирать.

– Но, сэр, – выдохнул я, опасаясь, что нас может услышать кучер, – вы ставите под сомнение Святую Троицу и божественность нашего Господа Иисуса Христа. Все это ересь для нашей церкви.

– А по моему мнению, почитание Христа – вот настоящая ересь. Иисус был лишь божественным посредником между Богом и людьми, и почитание его сродни идолопоклонству. Иисус стал наследником Бога не из-за исходной божественности, а из-за своей смерти, которая сделала его достойным почитания. Точно так же мы чтим Моисея, Илию, Соломона, Даниила и других еврейских пророков. Чтим, но не более того.

Ньютон был большим специалистом в теологии, и я знал, что он мог бы спорить с самим архиепископом Кентерберийским. И все же меня шокировали его верования, точнее, отсутствие оных. Взгляды Галилея, еретические в глазах Рима, были ничто по сравнению с убеждениями моего наставника, поскольку арианство Ньютона, как и католицизм, было исключено из Акта веротерпимости от 1689 года, который давал свободу для любой веры. Даже еврей пользовался большей религиозной свободой, чем приверженец арианства.

Мое удивление смягчилось доверием, которое оказал мне Ньютон. Я сразу сообразил, как обрадовались бы враги ученого, если бы его еретические взгляды стали достоянием общественности. Несомненно, он лишился бы всех своих привилегий. Не могу себе представить, чтобы общепризнанный еретик оставался профессором математики в Тринити. В любом случае он бы потерял свою должность на Монетном дворе. Возможно, его постигла бы и более страшная судьба. Прошло всего два года с тех пор, как восемнадцати летнего юношу повесили в Шотландии за отрицание Святой Троицы, несмотря на то что он отрекся от своих заблуждений и раскаялся. Разумеется, духовенство Эдинбурга да и все шотландцы являются самыми фанатичными противниками неверия в догматы Троицы. Но даже в Англии наказание за инакомыслие может быть жестоким.

Хотя английские гражданские законы не предусматривали наказания за ересь, богохульственный язык мог привести своего владельца к клеймению каленым железом, порке и позорному столбу. Так что подобные заявления Ньютона говорили о том, что он мне полностью доверяет. И это очень меня порадовало. Однако тогда я не мог предвидеть, как еретические взгляды Ньютона повлияют на мое христианское сознание.

Со Стрэнда мы вернулись в Уит, где Ньютон объяснил, что он намерен допросить Скотча Робина и Джона Хантера, чтобы получить необходимую информацию. Когда я спросил, почему бы нам не задать соответствующие вопросы Джону Бернингему, он ответил, что продолжает надеяться на миссис Бернингем. Как только мы прибыли в Уит, Ньютон потребовал, чтобы в дом старшего смотрителя доставили по очереди Скотча Робина и Джона Хантера из камер смертников, что располагаются в подземелье.

Скотч Робин оказался гнусного вида типом с рыжими волосами, лицом, похожим на злобный кулак, и жировиком на шее размером с яйцо ржанки. Глядя на него, я подумал, что ему самое место в тюрьме и вообще непонятно, каким образом ему удалось устроиться на Монетный двор.