Финита ля комедиа - Мельникова Ирина Александровна (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Анастасия Васильевна печально улыбнулась и обняла Лизу.
– Вот видишь, не с Вероники надо было начинать, а с того, что мы скромный вечер собираемся провести. В самом тесном кругу. Папеньку твоего без всякой подготовки нужно было просто поставить перед фактом, показать список гостей, а не ходить вокруг да около. Но ты не огорчайся, все равно в самое ближайшее время улучим момент и пригласим в гости Лидию Николаевну и Алешу. А сегодня вечером к ней с визитом съездим. Она рада будет. По-моему, ты ей очень нравишься!
– Толку-то... – вздохнула Лиза и махнула рукой. – Но чтобы я когда-нибудь вышла замуж за полицейского! Мне папеньки с лихвой хватает! – и быстро вышла из комнаты.
Глава 8
– С газетчиками связываться, себе дороже станет! – Иван сидел на диване в приемной у Тартищева и от нечего делать развлекал всех байками. Федор Михайлович был у полицмейстера, но приказал Алексею, Вавилову и Корнееву непременно его дожидаться. Сыщики уже знали о проколе Тартищева с Желтовским, ведь они были свидетелями этого разговора и удивлялись бесподобной ловкости репортера, сумевшего обойти в хитрости самого Тартищева!
– Этот «Взор» уже сколько раз пытались закрывать, но все безуспешно. Он как то дерьмо в проруби. Кругами плавает, а тонуть не тонет. Помню, года три назад случай был. Хворостьянов в то время любил по бульвару утречком прогуляться. Лишь бы погода соответствовала! Зрелище, конечно, было презабавное! В сотне саженей от него двое конных жандармов следуют, по обеим сторонам еще с десяток пеших из охраны меж кустов хоронятся. А Хворостьянов руки за спину заложит, физиономию на солнце выставит и шествует себе важно, щурится, как кот на сметану, от блаженства. Обычно прогулки свои он заканчивал в сквере, что напротив старого театра. Садился на скамейку и читал газеты, в том числе и этот «Взор» желтушный. Он их покупал на бульваре у одного и того же газетного торговца. А тут вдруг «Взор» в который раз провинился. Хворостьянов наложил запрет на розничную торговлю. Утром отправился на прогулку. Торговец подает ему обычный набор, а «Взор» достает из-под полы кафтана, и за секретность цена ему уже не полкопейки, а две... Словом, досталось всем сполна! Прежде всего Батьянову и Тартищеву за то, что плохо смотрят за торговцами газетами. Уж как Хворостьянов бушевал, как кулаком и ногами стучал! Пришлось на военную хитрость пойти, чтобы гнев его от Федора Михайловича отвести. – Вавилов и Корнеев переглянулись и расхохотались. – Да, было дело под Полтавой!
– Давайте рассказывайте! Что вы там еще сотворили? – поинтересовался Алексей.
Оба агента опять переглянулись. И суть дела пояснил Корнеев:
– Любимую собачку у вице-губернаторши кто-то свистнул, а мы ее к вечеру нашли! Всего-то и делов, но Хворостьянов вмиг успокоился и велел нам премии по пятьдесят рублей выписать.
– И кто ж были эти жулики? – опять спросил Алексей.
Вавилов подмигнул Корнееву и расплылся в улыбке.
– Знамо кто! Но сказать нельзя! Служебная тайна!
– А Федор Михайлович знает про подобные тайны?
– Ну, ты, Алешка, точно прокурор вцепился! – Вавилов покрутил пальцем у виска. – Соображай немного! Кто ж ему такие подробности выдаст? Нашли и нашли! Да еще по пятьдесят целковых на брата огребли. Редко в сыскной полиции подобное счастье перепадает...
– Не скажи, мне в прошлом годе подфартило так подфартило! – перешел на воспоминания Корнеев. – По весне купил я себе шапку у шапочника на Разгуляе. Не успел дойти до управления, смотрю, у меня в кармане чужой кошелек. Что такое, думаю! Неужто в толпе кто-то обознался и сунул его не в свой карман? Делаю несколько шагов, чувствую, во втором кармане потяжелело. Я руку в него, а там второй кошелек... Словом, пока добрался до Тобольской, оказалось у меня по всем карманам аж шесть кошельков, набитых финажками. Я сразу к Тартищеву. Так, мол, и так, Федор Михайлович, видимо, карманники меня за своего приняли, избавляются от взятого кошелька и снова на добычу выходят. Ну, он меня вновь на улицу направил, а двоих наших за мной приставил, посмотреть, что к чему. И точно, стоило мне на улице появиться, сразу карманы на два кошелька потяжелели. К вечеру их уже восемь стало. Пришли к Тартищеву. Агенты докладывают, что ко мне исправно весь день ширмачи подскакивали. Но, самое интересное, я засекал, что кошелек сбросили только тогда, когда он уже карман оттягивал. Ловко работали мошенники! Словом, решили мы и назавтра таким же манером за карманниками проследить и понять, что ж их в заблуждение ввело. Но утром уже не кошелек мне подкинули, а записку: «Шалишь, легавый! Не проведешь! Хватит уже, попользовался нашим добром!» И больше – ни одного кошелька. Быстро смекнули жулики, что весь день на полицию работали.
– И на чем же они прокололись? – спросил Алексей.
– Да все этот ловчила, шапочник. Оказывается, ему принесли материю на десять фуражек и потребовали сшить их по особому фасону, очевидно, как раз для подобных людишек. «Базой» их называют или «свинкой». А шапочник сэкономил и сшил еще одну, которую мне продал. Но попадись эта шапка не мне, а обывателю какому, греха бы не обрались! Пришили бы его в момент за подобные шалости. А с легавым постеснялись связываться!
Под диваном кто-то завозился и тихонько заскулил.
– Ладно, Варька, не страдай, – отозвался Вавилов, – вылезай на свет божий! Прогуляйся, пока начальство не видит!
Юркая, похожая на лису собачонка выкарабкалась из-под дивана и устроилась у ног хозяина, льстиво заглядывая ему в глаза и стуча хвостом о пол от чрезмерной преданности.
– Что, Иван, решил Варьку в помощники взять? – ухмыльнулся Корнеев. – Своих талантов не хватает уже?
– У нас всего хватает, – парировал Иван, – но у меня нюх табак перебил, а Варька – дама некурящая, потому по некоторым случаям вынюхает все, что мне не под силу окажется. Допустим, ты вот сидишь и того не ведаешь, что она мне своим хвостом отстучала?
– Хвостом? – поразился Корнеев. – Что ты брешешь?
– Я? Брешу? – изумился Иван и кивнул на Алексея. – Алешка и тот знает, что Варька особым сигналам обучена. Потому и ценности она особой. Не зря же Федор Михайлович велел ее на довольствие поставить. Три рубля казна ей платит каждый месяц. А ты говоришь, брешешь!
Корнеев с недоумением пожал плечами и посмотрел на Алексея. Тот, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, тоже пожал плечами в ответ.
– Ну да? – Корнеев уставился на собачонку, потом перевел ошеломленный взгляд на Вавилова, но все же голос его звучал недоверчиво: – И что ж она тебе настучала?
– А то, милый мой, что с утра ты уже посетил трактир «Доротти» и попробовал там жирной голландской селедки под пиво. Кружечку с маху оприходовал, а то и две! И это в пост, когда скоромная пища – большой грех! Видишь, Варька так и выстукивает хвостом: грех, мол, грех!
Покраснев, Корнеев бросил косой взгляд на Варьку, потом на Вавилова и с досадой махнул рукой:
– Врешь опять, сивый мерин! Что она выстукивает? Как раз хвостом виляет!
– А хвостом она виляет по тому случаю, – не сдавался Иван, – что шибко ты недоверчивый человек, Корнеев, и крепко обижаешь ее своими беспочвенными подозрениями. – И расхохотался. – Да ладно тебе! Я и вправду видел, как ты из трактира выходил. Про пиво и без Варьки можно было догадаться. А насчет селедки... – Он бережно сковырнул с его рукава несколько рыбьих чешуек и предъявил Корнееву: – Смотри, тетеха! От вещественных доказательств нужно вовремя избавляться!..
Корнеев открыл было рот, чтобы ответить Ивану достойным образом, но двери распахнулись и в приемную влетел агент Черненко, дежуривший в этот день по управлению. Глаза его возбужденно блестели, щеки раскраснелись.
– Тартищев велел всем срочно мчаться в Савельевский переулок. Там зараз девять человек укокошили!
– Ничего себе! – охнул Иван и перекрестился. – Счет растет не в нашу пользу... – И справился у Алексея: – Браслетик свой удачливый случаем не забыл?
