Златорогий череп - Бабицкий Стасс (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Мармеладов миновал ветчинный угол, облизываясь на копченые окорока, потом будку подметочных дел мастера, – его молоток издалека слышен, будто дятел по дереву стучит, – и вышел к галантерейщикам. Приметил со спины торговца, блестящего лысиной, подошел ближе – рассмотреть. Но уже по голосу понял, что ошибся. Такой сочный бас подделать невозможно, вон как раскатывает:
– Мыльный шар-р-р за пятак. Никто таких не предложит. Бер-р-ри!
И годами намного старше Ираклия будет. Рядом с ним переминался с ноги на ногу мужичок в сивом кожухе.
– Мне бы подешевше? Можно’ть?
– А то! Можно’ть и вовсе задарма.
– Эт как?
– Насыпь золы в чугунок, вскипяти с водой да в печи р-р-распарь.
– Не. Эт пусть деревенские щелоком моются.
– Вот и я говорю: бер-р-ри мыло Невского товарищества. Девять гер-р-рбов на одном куске оттиснуто! А стоит всего два алтына.
– Не. Я лучшей у Брокара огурца возьму.
– Не советую. Один пер-р-репутал и закусил таким огурчиком и пузыр-р-ри из ушей полезли. Насилу спасли!
Последние слова он кричал уже в сивую спину, раздраженно фыркая. Повернулся к соседу, пожилому купцу, сидящему среди отрезов с веселенькими ситцами.
– Пр-р-редставь, Нилыч, французик этот ломает всей Москве прибыток. Помнишь, он пару лет назад удумал – за целковый косметический набор отдавал? Помада-духи, мази всякие.
– Ну, дык. Очереди стояли ажно до биржи. Полицию три раза звали, ибо дрался народ за эти наборы.
– А теперь, сучий потр-р-рох, зверей из мыла нарезал. «Покупай собак, котов, любых цветов!» – передразнил он зазывалу. – И ещё огур-р-рцы зеленые продает, каждую пупырышку на них видно. А хуже всего то, что эта кр-р-расота стоит копейку!
– Копейку? – ахнул Нилыч. – Разорится же ж!
– Ох, если бы… Он этих копеечных мыл за год на мильен пр-р-родаст, – лысый заметил интерес в глазах прохожего и метнулся к прилавку. – Мыло чер-р-рное, из самого Петер-р-рбурга.
– А кокосового нету?
– Нету. Вот, Шуйское бер-р-ри! Самое отменное.
– Моя хозяйка кокосовое любит. Остальные, грит, противны-я.
– И этот к Брокару ушел, – посетовал купчина. – Да я и сам, пр-р-ризнаться, по пути домой загляну к супостату. Куплю для младшенькой зайца р-р-розового.
Сыщик зашагал дальше. Мимо длинного ряда, где продавали гармони.
– Черепашка! Самая мизерная! Легчайшая на вес. Убедись-ка, – юнец в нанковой тужурке спрятал инструментик в карман штанов. – Завсегда с собой носить удобно.
– Гармошка-сапожок, – кинулся наперерез широкомордый дядька. – Смотри, парень, красная. На свадьбе наяривать!
Тут он и впрямь сыграл что-то залихватское, а после притопнул ногой.
– Однорядка! Вологодская! – выкликал третий, не вставая с насиженного места. – За шесть с полтиной!
На второй этаж вела лестница, словно бы пережившая артобстрел. Только вместо ядер сюда целый день летели червивые яблоки, гнилые апельсины, битые яйца, квашеные помидоры, капустные листья и прочая ботва. Пахло здесь не так приятно, как у парфюмеров, все морщились и ускоряли шаг. Сыщик, зажимая нос, взбежал наверх и столкнулся с детиной в красном кафтане. Тот даже не заметил, продолжая скандалить:
– Это что? Граждане, родненькие, вы гляньте! Нет, вы гляньте, гляньте…
Люди боязливо вытягивали шеи, но подходить не отваживались. Верзила потрясал большой сырной головой, разрезанной пополам.
– Это, по-вашему, сыр? – спросил он Мармеладова, стоящего ближе всех.
– Сыр.
– Хороший, швейцарский, – поддакнул торговец, растирая покрасневшее ухо.
– Да какой же тут сыр? – изумился кафтан. – Сплошные дырки. Полпуда взял, а там целые пещеры выжраны. Мыши погрызли? Или сам исковырял?
Толпа замерла в сладко-трепетном предвкушении потасовки. Продавец, уже получивший затрещину, отодвинулся и спрятался за спину сыщика.
– Разве я за дырки платить должон?! А?
– Не должон! – зашумели зеваки.
– Слыхал, нехристь? Гроши верни! – амбал шмякнул оба сырных полукруга на прилавок. – Ну или того…
– Ч-чего?
– Сыру нормального дай.
– Эт можно-с! – воспрял духом бакалейщик.
– И чтоб никакой иностранщины!
– Извольте-с. Наш, костромской. Наиприятнейшего вам аппетиту!
Детина отломил изрядный кус от сырной головы, осмотрел пристально, понюхал, шевеля ноздрями, и остался доволен.
– Теперь в расчете!
Торгаш ухмыльнулся, радостно потирая руки. Швейцарский-то куда дороже отечественного, так что выгода на его стороне. А дырки можно в ресторацию продать, там орава посетителей сметет все, что подадут на стол, не моргнув глазом.
Сыщик добрел до центральной площадки второго этажа, расчищенной от торговых мест. Митя и доктор уже ждали его там.
– Мимо! – крикнул почтмейстер издалека.
– Похоже, затея с картой увела нас по ложному следу, – Мармеладов вытащил пистолет из шляпы, разрядил и спрятал в карман.
– От всей этой прогулки я весьма проголодался, – признался Вятцев. – Мы сегодня не обедали, а уже ужинать пора. Где же коробейники?
Он помахал рукой двум разносчикам, но те не спешили подходить, поглощенные беседой.
– А в Верхних рядах ценники придумали, – говорил тот, что с чубом.
– Это что же, как в пассаже? – его рябой коллега поправил петлю от лотка, чтоб не терла плечо. – Написана цифирь на бумажке и торговаться нельзя?
– Агась!
– Они разве немые? Или ленивые?
– Дураки оне набитые, вот что. Как можно не пособачиться за копейку?! Потом год приварку не видать!
Доктор, обиженный их невниманием, оборвал довольно грубо:
– Хорош трепаться! Почем изюм?
– По двадцати копеек фунт! – откликнулся чубатый.
– А по десять отдашь?
– По десять? А чего ж не отдать. Забирайте. Но только полфунта.
– Глядите, какой шутник выискался!
– За шутки денег не берем-с!
– А я калачи за бесценок уступлю, – неожиданно предложил рябой. – Только забирайте сразу все пять!
Почтмейстер удивился столь резкой перемене коммерческой тактики.
– Откуда такая щедрость?
– День на исходе. Вскорости нас сторожа начнут из рядов выгонять. А этот, с горбатым носом, такого страху на меня нагоняет. Прям жуть! В прошлом месяце он зыркнул на старика Горкина, а тот на следующий день помер. Уж лучше я заработаю чутка поменьше, но уберегусь от сглаза!
– Ну, не знаю. Сколько Горкин водки пил, просто чудо, что так долго прожил, – второй разносчик сплюнул на дощатый настил. – Но ты прав, лучше от греха подальше. Изюм забирайте, уступлю.
Мармеладов высыпал горсть монет прямо в короб и спросил, стараясь не показать волнения:
– Где, говоришь, у вас сторожа сидят?
– Тебе зачем, касатик? Какая потребность?
– Дружок мой наняться хочет, – сыщик кивнул на Митю. – Про условия разузнать охота.
– А, тогда идите вот по тому ряду, слева под лестницей у них каморка. Эй! Калачи-то заберите.
XV
Видали вы, как засыпает старый мерин? Пегая спина провисает, нижняя губа оттопыривается, а голова кивает, кивает, кивает… да и опускается низко, к самым коленям. Это еще не глубокий сон – уши подрагивают, ловя окружающие звуки, а хвост время от времени хлещет по бокам, прогоняя назойливых слепней. Но ближе к полуночи, когда уже и мошкара угомонится, когда ничто не станет отвлекать и тревожить, конь опустится на потертые колени, а после завалится на бок, похрапывая и вытягивая копыта, как юный жеребенок.
Так же отходили ко сну и торговые ряды. Сторожа с колотушками вывели на Ильинку зазевавшуюся или хмельную публику, заперли двери на засовы, погасили фонари. Пару часов хрустели картами: кто проиграл, тому и на обход из тепла выползать. Потом пятеро разбежались по поздним кабакам и борделям. «А чегой всем кулючить-то? Ежели беда какая, свистите, мы рядом, вмиг примчим!» Ватага вернется часам к пяти утра, там уж и дворники подтянутся, чтобы прибраться на этажах и лестницах. Пока же спи, отдыхай, пегая громада. Завтра придется вновь тянуть лямку от рассвета до заката. Без выходных и праздников…
