Ева и её братья - Барбаш Елена (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT, FB2) 📗
Чудесная погода способствовала притоку желающих увидеть авиашоу. Однако в этот день на лётное поле в Жуковском пускали только специалистов. Моше заранее условился о встрече с замом министра.
Он выбрал это место в Жуковском для первой встречи, потому что знал, что в путинской России пишут всех и везде. И замминистра не являлся исключением. Но здесь рёв взлетающих машин, общий шум и большие пространства сильно затрудняли запись.
Иван Сергеевич был приятно удивлён тем, что француз прилично владеет русским. Моше говорил по-русски свободно и без акцента, как и все в его семье, но, чтобы не вызывать подозрений, он по всем правилам своей шпионской науки слегка калечил знакомые ему с детства слова и по-парижски картавил.
Замминистра был окружен охраной и свитой, и поэтому вначале, наблюдая за фигурами высшего пилотажа, выписываемыми «Витязями», они касались только общих обоюдоприятных тем. Зрелище и впрямь поражало воображение. Самолёты раскрашивали небо красным, синим и белым дымом в самых невероятных сочетаниях и формах, начиная от легкомысленного сердечка и заканчивая российским триколором.
Когда шоу закончилось, Иван Сергеевич на правах хозяина повёл француза осматривать «Су» и «МиГи». Они несколько оторвались от свиты, и Моше решил заговорить о деле.
Он начал издалека. Объединение российского и французского потенциалов в области авиационной техники и ракетного вооружения создаёт новые коммерческие возможности при продвижении конечного продукта на мировом рынке, и в особенности в Индии. Ваши истребители «Су-30» и «МиГ-29» являются лучшими в своём классе. В то же время наше новое высокоточное ракетное оружие класса «воздух – земля» не имеет аналогов в мире. Но ракеты нуждаются в навигационных системах. Вы получите 51 процент акций в совместном русско-французском предприятии в области инерциальных навигационных систем, если прикроете наконец ваш бомбовый проект на «Вулкане». А мы поставим эти ракеты на ваши истребители и продадим их в Индию. И не только.
Взаимная выгода была настолько очевидна, что не пришлось даже упоминать Гонконг.
Что ж, первая часть операции «Блудный сын» протекала успешно. Пришло время переходить ко второй части.
Первоначально Моше планировал задействовать в этом своего давнего знакомого – офицера службы общей разведки Саудовской Аравии. Но в какой-то момент он понял, что ему нестерпимо хочется самому посмотреть Конькову в глаза.
Он чувствовал, что между ними образовалась какая-то связь, сродни той, что возникает между убийцей и жертвой в последний момент перед смертью, только вот кто тут жертва?
Мысленно он давно уже назначил Конькова персонально ответственным за гибель сына, вот только ещё не решил окончательно, что́ с ним делать. Ущерб, нанесённый Коньковым его семье, его стране, всему, что было ему дорого, очевидно невосполним. Прагматичная идея вербовки и вывоза Конькова вызывала почти физическую саднящую боль в груди. Он многократно напоминал себе о профессионализме, но у каждого из нас есть некая область в душе, которую если задеть, то слетают все прочие личины, многолетняя выучка, казалось, ставшая второй кожей, самодисциплина, рационализм. И мы остаёмся один на один с нашей раной, которая мутит рассудок и заставляет нас совершать безумные поступки. Нам кажется, что месть может заткнуть пробоину, из которой хлещет боль или вина. Ах, какая же это иллюзия. Одна из многих.
По логике вещей, Коньков обязательно должен быть на МАКСе, это Моше знал ещё в Израиле. В поле его зрения попал один из друзей Конькова – однокурсник по Бауманке Владимир Миньковский, нынче замдиректора одного из авиационных КБ, расположенных в Жуковском. Они с Александром не могли не встретиться на авиасалоне.
Жена Владимира страдала редкой формой рака щитовидной железы. Ей могли провести лечение в Израиле. Супруги посылали результаты анализов непосредственно в клинику Ихилов в Тель-Авиве, но выставленная цена была для Миньковского неподъёмной, несмотря на занимаемый им пост: он не воровал. Миньковский собирался занять денег на лечение жены, но судьба в лице Моше Эттингера ему улыбнулась.
Моше ещё перед вылетом во Францию через своих агентов в Москве быстро всё устроил. Жена Владимира Миньковского Елена должна была уже проходить бесплатное лечение в Тель-Авиве. В качестве ответной услуги Владимира попросили достать несколько пригласительных на первые три дня салона, закрытых для широкой публики, и познакомить арабского шейха с его другом Александром Коньковым. Миньковский жену любил и понял, что успех лечения как-то связан с тем, что он будет держать язык за зубами.
К тому времени, когда Моше прибыл в Москву, он уже не колебался – решил нанести визит Конькову сам. В конце концов, недаром первые десять лет службы он провёл «в поле» оперативником.
По приезде Моше встретился с одним из своих агентов. Его настоящего имени Моше не знал, да это и не было ему нужно. Прикрытием Игоря служила работа в туристической фирме, и он был одним из тех, кто с момента начала операции вёл слежку за Александром Коньковым. Моше зашёл к нему в офис в условленное время, и Игорь выложил перед ним пачку рекламных брошюр всевозможных туров, среди которых были необходимые материалы. Также он передал Моше небольшой чемоданчик, где было всё необходимое для преображения в саудовского шейха: белое платье тсоуб, куфья и обруч эгаль, а также несколько перстней с поддельными бриллиантами в двадцать каратов, ну и мелочи для грима, накладные усики и бородка. Он же нанял переводчицу с арабского – красивую аспирантку МГИМО. Моше, как и практически все катца – офицеры Моссада, – свободно владел арабским. Он был кареглаз, смугл и черноволос. Крупные черты его лица были вполне семитскими, он был похож на мать. При надлежащем облачении он легко мог сойти за араба-саудита.
Игорь сделал на всякий случай и все сопроводительные документы: визитки с гербом, фальшивый паспорт, кредитки. Саудовец, которого подведут к Конькову, будет представлен как Ахман ибн Мухаммад. Шейха такого никогда не существовало, но означало это имя, что он, тем не менее, сын Мухаммада ибн Абдул-Азиз, внук короля Абдул-Азиза.
У «Вулкана» на МАКСе не было собственного места. Поэтому Коньков переходил от стенда к стенду и от павильона к павильону друзей и сочувствующих с достоинством и затаённым торжеством самодержца, вернувшегося из изгнания. И от желающих пожать ему, восстановленному в должности, руку не было отбоя.
Моше в одеянии саудовского шейха, в сопровождении переводчицы, Владимира Миньковского и неприметного человека, который, собственно, и контактировал с Владимиром по поводу лечения его жены, встретились с Коньковым около стенда ЦАГИ [16]. Миньковский с Коньковым обнялись, и затем Владимир представил Конькова Ахману ибн Мухаммаду – шейху, члену королевской семьи и крупному международному бизнесмену. Моше выглядел колоритно. Усики и бородка неузнаваемо его изменили. Выпуклые контактные линзы придали взгляду бархатную влажность. Коньков окинул шейха оценивающим взглядом, и Моше понял, что его маскарад удался.
Миньковский организовал место встречи и довольно быстро ретировался, сославшись на дела. Незаметный серый костюм тоже растворился. Моше начал с комплиментов:
– Мы только что стали свидетелями того, как созданное вами оружие пробивало броню танков агрессора. Потери Израиля были очень велики: 41 танк с экипажами, разумеется. Арабский народ будет вам вечно благодарен и никогда не забудет ваших заслуг…
Моше отметил, что Конькову приятно это слышать. Есть люди, на которых внешнее признание действует как косметическая инъекция: разглаживаются морщины, подтягиваются лицевые мышцы, взгляд становится сияющим.
– Я профессионал и стараюсь хорошо делать своё дело. Мое оружие – лучшее в своем классе, именно поэтому вы здесь. – Коньков приосанился. – А вот куда оно попадёт и против кого будет направлено – одному богу известно. Это война, а на войне всегда есть жертвы. Ничего личного. К Израилю я абсолютно индифферентен – ну воюют они за свой клочок пустыни силами якобы (Коньков нажал на это слово) самой подготовленной армии. Довольно забавно мне было слушать про непробиваемую «Меркаву». Что ж, если их танк непробиваем, значит, они знали, куда посылали своих сыновей. Я бы своего под мои гранатомёты точно не послал.
