Магический кристалл - Алексеев Сергей Трофимович (книги .txt) 📗

– А что сейчас происходит в столице Артаванского царства?

– Внешне все спокойно. Придворные, вельможи и даже представители низшего сословия изучают ромейское право, а также латынь и греческий.

– Они изучают наши наречия?

– Да, август. Учитывая их воинский порядок, весьма успешно. Они ходят строем и хором повторяют слова. В день заучивают до сотни слов и всевозможных оборотов.

– Ромейским правом интересуются многие народы. Но зачем воинственным варварам языки?

– Языки существуют для общения, август, – уклонился от ответа дипломат. – Нам это сейчас очень кстати. Всегда приятно иметь раба, который тебя понимает.

– Ладно, оставь меня одного, – дружески попросил император. – Я хочу охладиться. В Ромее сегодня было жарко…

– Я буду за дверью, август.

– Нет, постой!.. Послушай, Лука, ты ее видел, царевну?… Она хоть не уродлива?

– Я видел ее, но только сквозь персидский фламеум, – вновь попытался увильнуть от прямого ответа консул. – Когда царевна сидела на верблюде… Покрывало не столь прозрачное, чтобы можно было разглядеть, но показалось, дочь похожа на отца.

– О, боги!… Неужто такое же чудовище?

– Она не вызывает крайнего отвращения. Кожа смуглая, глаза будто бы раскосые, но широкие…

– А стан?

– На Авездре одежд было в трижды больше, чем на после Урджавадзы. И еще, ни царевна, ни Урджавадза никогда не смеются и не улыбаются. Впрочем, как и все македоны. Они вообще не умеют веселиться и радоваться.

– Наверное, это ужасно… А что еще ты разглядел у царевны?

– Отчетливо видел лишь ее руку.

– И что?…

– В руке была плеть с золоченой рукоятью, усеянной самоцветами. А на пальцах перстни с камнями такой величины…

– Довольно! – болезненно прервал его император. – Ступай… И в полночь приведи ко мне весталку.

Еще полсотни лет назад об Артаванском царстве никто в мире не слышал и слышать не мог, ибо такового не существовало. Но при императоре Клавдии из глубинных недр Востока, словно из тьмы на свет, неожиданно вышел многочисленный народ, называющий себя македоны. Разноплеменный, разноязыкий и пестрый, он поначалу воспринимался, как дикая, полукочевая орда всадников на верблюдах, вторгшаяся в предгорья Кавказа. Однако скоро все заблуждения развеялись: македоны отличались высочайшей государственной организацией, по своему устройству и порядку сравнимой разве что с гигантским легионом, а богатства, коими они владели, не подлежали никаким сравнениям. Этот народ-армия без всяких сражений, словно нож в масло, вошел в земли Армении, неведомо каким образом предварительно заключив с ней очень прочный союз, и сделал своей столицей древний армянский город Артаван, до основания разрушенный персами и долгое время лежавший в руинах.

Несмотря на внешнюю воинственность, переселенцы не вели войн, не нарушали местных обычаев и их миролюбие вызывало крайнее недоумение. Персы, в то время господствовавшие на Кавказе, завидев близость несметных сокровищ и сильного, но будто дремлющего зверя, вздумали испытать его и отправили к македонам двадцатитысячное войско. И в первой же стычке потерпели такое сокрушительное поражение, что мир содрогнулся, затаился и оцепенел, будто оказался перед пастью ядовитой змеи. Побывавшие в том походе и оставшиеся в живых прежде непобедимые воины рассказывали о некоем разящем, точно молния, огне, который по воле македон пал с небес и пожег персов. А то, что осталось от войска, было порублено македонскими всадниками, передвигавшимися исключительно на верблюдах.

Дабы пресечь панику, подогреваемую подобными легендами, и сохранить боевой дух, царь персов велел отрубить головы всем спасшимся в той битве, но слух о живом огне, а вернее, о магическом кристалле, которым якобы владеют македоны и который используют в битвах, время от времени достигал ушей ромейских императоров.

Тайну этого огня, излучаемого магическим кристаллом, раскрыл Юлию комит Антоний, бывший префектом претория при старом императоре. В нее было трудно поверить, поскольку все слухи очень уж напоминали восточную легенду, выдуманную для устрашения. Однако искушенный в военном искусстве, стратег верил в существование такого огня и кристалла. Мало того, дабы отыскать доказательства, он засылал своих лазутчиков в Персию для изучения новой, неизвестной болезни, которая появилась у тех самых спасшихся в битве с македонами воинов. И комит нашел такие свидетельства: раны, полученные ими в сражении, были нанесены не мечами, копьями, стрелами и прочим оружием, а именно огнем, причем не обычным. Ожоги на не защищенных доспехами участках тела выглядели так, будто персов опалил тысячекратно увеличенный жар солнца. Незаживающие эти язвы, даже самые малые, гнили помногу лет, источая дурной запах, после чего человек умирал в страшных судорогах и муках.

Антоний также подозревал, что персидский царь рубил головы оставшимся в живых, чтоб скрыть следы этого живого огня, ибо сам лелеял надежду тайно завладеть им.

– Дикие варвары используют магический кристалл только как оружие! – с разочарованием и возмущением повторял комит. – Они не в состоянии открыть иной его сути! Владея кристаллом, можно владеть разумом, а значит, и миром!

Только после сражения с персами стало известно, что македоны пришли откуда-то из горных пустынь у западных границ Индии. Долгое время этот народ обитал в пределах то ли горы, то ли реки Суры, и само название его происходит от Александра Македонского. После внезапной смерти великого полководца погибла и созданная на завоеванных им землях империя, разбившись на множество мелких и маломощных стран.

Войска, вышедшие из Македонии, разными путями вернулись домой, однако на службе у великого воителя была целая наемная армия урартов, собранная из остатков некогда могущественного и воинственного государства Урарту, побежденного мидянами. По ассирийскому образцу эти наемные воины назывались «бессмертными» и, несмотря на гибель империи Македонского, они не разбрелись, не ушли под власть другого царя и не утратили армейского порядка, но возвращаться им было некуда. Отвоевывать же свою древнюю землю вблизи горы Арарат и озера Ван они не хотели, поскольку, устав от бесконечных войн, не могли противостоять армянам и персам. И тогда, захватив богатую войсковую казну, а вместе с ней, как предполагал комит Антоний, и магический кристалл, они осели в малозаселенной пустыне, образовав там некое мужское царство, называемое Сурийский Македон. А поскольку прирожденные воины-наемники не знали иного, нежели армейское, устройства жизни, то и государство создали по такому образцу.

Одно время молва о нем долетала и до Ромеи, но всегда связывалась с тем, что есть где-то на другом конце земли народ, который скупает на всех невольничьих рынках только рабынь, способных к деторождению. Навоевавшись, «бессмертные» македоны несколько столетий жили мирно, наслаждаясь семейной жизнью, где не в пример всему Востоку, женщина была свободной, а старых женщин и матерей боготворили.

Собравшись с силами, македоны все-таки вернулись на свою прародину, ибо даже сменив самоназвание, никогда не забывали о своем происхождении. Теперь на вдруг возникшее Артаванское царство с культом женщины взирали, как на богатую невесту, и первыми, уже однажды получив жестокий отказ, стали свататься персы, отыскивая подходы ко двору властителя с гремучим именем Урджавадза.

Еще предшественник Юлия, желая вернуть Вавилон и тоже надеясь заполучить поддержку царя македон, затеял войну с Персией, которую Ромея вела вот уже тринадцать лет, едва избегая поражения. Если бы эмиссарам персов удалось склонить Артаван на свою сторону, то развязка была бы молниеносной и сокрушительной, однако вышедший из пустыни царь варваров долгое время не внимал никому, преспокойно занимаясь обустройством на новом месте, и более никогда не показывал свою силу, воплощенную в магическом кристалле. Лазутчики, отправленные в это новое царство, сообщали, что македоны нанимают самых лучших строителей и зодчих, возводят прекрасные, совсем не варварские города с дворцами, храмами, мостами и дорогами, а платят только золотом, которое добывают в горах и чеканят самую тяжелую золотую монету, называемую ара. Еще они стремительно размножаются и детей с пятилетнего возраста – как мальчиков, так и девочек, отдают в военные школы, а с шестнадцати – в легионы. Особенно опасными на ратном поле бывают пешие женские когорты, воюющие против конницы особыми кнутами, в обращении с которыми они достигли высочайшего искусства.