Синдикат - Коллинз Макс Аллан (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Слева от двери, в которую мы только что вошли, стояла вешалка с четырьмя пальто и тремя шляпами. По правой стене тянулся еще один ряд пустых стульев. За столом, в глубине, посередине стены из деревянных панелей и матового стекла находилась закрытая дверь.
Неожиданно она открылась.
В дверном проеме появился мужчина, Фрэнк Нитти, без сомнения. Я не был с ним знаком, хотя мне его несколько раз показывали. Но, увидев однажды, вы его уже не позабудете: красивое, немолодое лицо, нос боксера, тонкие усики в виде перевернутой буквы "V"; на нижней губе едва заметный шрам; внешность безукоризненная, голова – просто эталон парикмахера: блестящие черные волосы с аккуратным пробором слева. Одет безупречно – серый костюм в тонкую полоску, жилет, широкий черный галстук с серо-белым узором.
Хотя он был мельче, чем полагалось бы Фрэнку Нитти, но в то же время фигура его выглядела весьма внушительно.
Нитти закрыл за собой дверь.
Выражение его лица – после того, как он посмотрел на двух Гарри, – напомнило мне выражение лица того копа-регулировщика. На нем отразились раздражение и досада, но то, что у них в руках оружие, он, казалось, вообще не заметил.
Такие вот рейды-проверки были делом привычным; они подразумевали составление протокола, оформление поручительства – обычные дела. Время от времени это было необходимо для успокоения общественности. Только вот для Нитти подобное оскорбительно. Он вышел из тюрьмы Ливенворс всего несколько месяцев назад и с тех пор исправно платил налоги, а сейчас действовал как доверенное лицо своего кузена Капоне, Большого Парня, в мае отбывшего в казенный дом в Атланте.
– Где Кампанья? – спросил Лэнг из-за спины Миллера, частично им блокированный. Словно Миллер – скала, за которую можно спрятаться.
– А что, он в городе? – спросил Нитти, не повышая голоса.
– Мы слыхали, ты натравливаешь его на Тони, – пояснил Миллер.
Тони – это наш мэр: Энтон Дж. Сермэк, он же «Тони Десять Процентов».
Нитти пожал плечами:
– Я слыхал, что ваш недотепа босс снюхался с Ньюбери.
Тед Ньюбери был конкурентом Капоне в Норт-Сайде, прокручивая те дела, которые остались от старого Багзи Моурена.
В комнате, как запах свежей краски, повисло молчание.
Потом Лэнг сказал мне:
– Обыщи тех.
Двое встали, я обхлопал их одной рукой. Оружия у них не было. Я предположил, что дело здесь в противозаконном подпольном телеграфе, поэтому их безоружность вполне объяснима – их использовали как посыльных, а не как боевиков. Лэнг и Миллер, тянувшие волынку вместо того, чтобы двинуться в соседнюю комнату, действовали тоже объяснимо: большинство рейдов проводилось для показухи, и зачастую их неспешность давала гангстерам возможность уничтожать улики.
– Дай-ка мы взглянем, нет ли там Кампаньи, – наконец выговорил Лэнг, кивнув на закрытую дверь.
– Кого? – переспросил, слегка улыбнувшись, Нитти и, открыв дверь, шагнул в соседнюю комнату, следом за ним и его помощниками вошли Миллер, Лэнг и я.
Вторая комната не представляла собой ничего сверхъестественного: просто комната со столом, занимавшим почти все пространство от левой стены до правой. У правой стены в кабинке сидел парень в рубашке с короткими рукавами; видимо, кассир, – в руках он держал пачку денег, которую даже не потрудился убрать. Возможно, они все не поместились бы в ящике... Слева, с телеграфной лентой в руке стоял другой. Еще двое примостились за столом; один спиной к нам, тоже в рубашке с короткими рукавами, пиджак его свисал со спинки стула. Перед ним стояли четыре телефона. Напротив него сидел горбоносый субъект: на его жемчужно-серой шляпе красовалась черная лента – знак принадлежности к клану Капоне. На столе – ни блокнотов, ни бумаги, хотя и лежало несколько карандашей и ручек. Это действительно был подпольный телеграф, куда поступали сведения со скачек и любая другая информация, связанная с тотализатором. И дымящаяся мусорная корзина рядом со столом это подтверждала.
Парень за столом в рубашке с короткими рукавами был единственным, кого я узнал: Джо Пэламбо. Это был крепко сбитый мужик лет сорока пяти; глаза навыкате, нос в прожилках. В этой комнате он был старше всех, пожалуй, за исключением Нитти, которому было почти пятьдесят. Бандиту в шляпе «а ля Капоне» было около тридцати пяти; маленький, смуглый, он-то, возможно, и был Малышом Кампаньей из Нью-Йорка. Кассиру, сидевшему в отгороженном закутке, тоже было около тридцати, а курчавому темноволосому парню, так и продолжавшему держать телеграфную ленту, – не больше двадцати пяти. Лэнг приказал кассиру выйти из кабинки и сесть за стол, рядом (как я правильно предположил) с Кампаньей, поглядывавшим на двух Гарри и на меня холодными темными глазами. Может, они были стеклянными? Миллер велел посыльным присоединиться к остальным, что они и сделали. Потом заставил всех подняться и обыскал их. Первым Кампанью. Чисто.
– Что все это значит? – спросил Нитти.
Он стоял во главе стола.
Лэнг и Миллер многозначительно переглянулись.
Моя ладонь вспотела, обнимая рукоятку браунинга. Мужчины, сидевшие за столом, ничего подозрительного не делали – руки на столе, рядом с телефонными аппаратами. Каждого как следует обыскали. Всех кроме Нитти: однако костюм и жилетка так безупречно сидели на нем, что никак не заподозришь кобуру под мышкой.
Он впечатляюще спокойно разглядывал Лэнга и Миллера. Присутствие Кампаньи тоже давило на нервы. Атмосфера ощутимо накалялась, и явно не благодаря отоплению...
В конце концов Лэнг сказал:
– Геллер!
– Да? – отозвался я чуть слышно.
– Обыщи Нитти. Выйдите в другую комнату.
Я шагнул вперед, вооруженный, но отнюдь не грозный, и попросил Нитти следовать за мной.
Он снова пожал плечами и молча повиновался. Казалось, он только теперь начинает по-настоящему беспокоиться.
В приемной он расстегнул пиджак, как бы демонстрируя желтовато-зеленый шелк подкладки, и я обхлопал его сверху донизу. Оружия не было.
Наручники лежали у меня в кармане. Нитти повернулся спиной и завел руки назад, ожидая, когда я нацеплю их на него, потом оглянулся и спросил:
– Может, ты знаешь, что это все значит, малыш? Я ответил:
– Не очень.
Подняв голову, я вдруг увидел, что он что-то жует.
– Эй! Черт тебя побери, ты что делаешь?! Выплюнь! Он продолжал жевать, и – будь он хоть трижды Фрэнк Нитти – я резко дернул его назад. Он выплюнул маленький кусочек бумаги, теперь уже просто бумажный комок. Когда мы ввалились, Нитти, должно быть, сжал его в кулаке. А сжечь бумажку, как сделали это парни в той комнате, у него не было возможности.
– Ничего себе номер, Фрэнк, – сказал я, еще раз проверяя наручники на запястьях. Услышав шум, Лэнг вышел из большой комнаты, хлопнув дверью. Встав рядом со мной, он выстрелил Нитти в спину. От этого грохота задребезжало матовое стекло в перегородке; пуля прошла навылет и застряла в деревянной обшивке стены.
Я отпрянул с криком:
– Боже!
Нитти повернулся, и Лэнг выпустил в него еще две пули! В грудь и в шею. Звуки выстрелов от пистолета тридцать восьмого калибра прогремели канонадой в маленькой комнатке, а на вешалке подпрыгнули шляпы. Но страшнее всего был звук попадавших в цель пуль – такой смачный... будто они шлепались в грязь.
Я схватил Лэнга за кисть, стараясь помешать ему снова выстрелить.
– Черт возьми, что вы...
Он отпихнул меня:
– Полегче, Рыжий! Та «бульдожка» у тебя? До меня донеслись крики из соседней комнаты: Миллер, видимо, с трудом отгонял от двери свою публику.
– Да, – ответил я.
На полу в большой луже крови лежал Нитти...
– Давай сюда.
Я протянул револьвер.
– А сейчас иди и помоги Гарри, – приказал он. Я вернулся в комнату с телеграфом. Миллер уже успокоил присутствующих, держа их «на мушке».
– Нитти застрелили, – сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Кампанья выкрикнул что-то на сицилийском наречии. Пэламбо – яростный, с красным лицом, выпучив глаза больше обычного, – спросил:
