Тайна стоит жизни - Фаткудинов Зуфар Максумович (книги полностью .TXT) 📗

— Поручик Шергин говорил нам тогда, — вспоминал Бажанов, разливая по чашкам крепко заваренный ароматный чай, — что видел на руке у атамана Мефодия изумительной красоты золотой перстень с бриллиантом, каратов эдак на пятьдесят, необычной конфигурации. А под бриллиантом кроваво-красный крест. Атаман Мефодий хвастался, что перстень — ключ к раскрытию тайны, за которой гонялось множество людей и не одно столетие. Будто сам по себе перстень стоит ничтожно мало в сравнении с теми ценностями, к которым можно добраться с его помощью. Волковский собирался прихватить ценности и махнуть за границу. Обещал привлечь к этому делу Шергина, разумеется, за большое вознаграждение. Поручик заявил, что его приятель в то время больше думал не о реставрации монархического строя, а о том, как живым унести ноги за рубеж; он в последнее время не принимал участия в каких-либо преступных акциях.

Бажанов придвинул к майору чашку, взял свою и, подув на чай, неторопливо отхлебнул. Посмотрев на утомленного Стеклова, предложил:

— Знаешь, Петро, давай допьем чай и немного поспим. Сегодня воскресенье — сам бог велел. А потом я тебе дорасскажу про этого атамана, идет?

Стеклов согласился. Но спать он не мог. Дневной зной сильно донимал его.

Горячий ветер, суховей, после полудня начал слабеть, и уже часам к пяти подул прохладный влажный ветерок со стороны Каспия. Стеклов пришел в себя лишь вечером, когда в доме стало совсем прохладно.

— Слушай, Серега, как ты ежедневно переносишь такую баню? Я здесь второй день — и уже чуть концы не отдаю.

Тот лишь улыбнулся.

После ужина хозяин дома продолжил свой рассказ:

— Благодаря показаниям поручика Шергина, мы напали на след нашего старого знакомого атамана Мефодия. В этих краях он бегал уже под другим именем. На одной из явок в Астрахани, наконец, удалось его накрыть. Сдаваться атаман не пожелал и был убит в перестрелке. Его опознал Шергин. И хозяйка явочной квартиры подтвердила личность убитого — Волковского, атамана Мефодия. Вот, кажется, и все, что я знал об интересующей тебя истории.

— А этот загадочный перстень у атамана обнаружили?

— Ах да! Забыл сказать: перстня у убитого не нашли; обыскали его одежду, как говорится, до последней строчки, перевернули кверху дном явочную квартиру — и ничего.

— Может, хозяйка квартиры припрятала?

— Она категорически заявила, что такого перстня никогда не видела у атамана.

Оба помолчали. Бажанов включил свет и закрыл окна.

— Мошкара налетит, — пояснил он, — спать не даст.

Стеклов, немного подумав, спросил:

— А не удалось выяснить связи атамана, его ближайшее окружение?

— Ничего существенного в этом роде не узнали тогда... Только вот хозяйка той квартиры, где мы застукали атамана, сказала, что к нему приходил какой-то красивый молодой человек с женскими чертами лица, чем-то похожим на самого атамана. К этому молодому человеку атаман относился очень тепло.

— А этот тип не был пойман?

— Нет. И личность его так и не была установлена.

— Где учились Волковский с Шергиным?

— Подожди, подожди... — наморщил лоб бывший чекист, — не то в Костроме, не то в Ярославле. Помню, что где-то в Верхнем Поволжье... Он еще рассказывал про Ипатьевский монастырь... От Шергина узнал я тогда, что первый русский царь из династии Романовых был провозглашен в том самом монастыре... К своему стыду, не знаю, в каком из городов он находится...

— В Костроме, — о чем-то думая, подсказал Петр Прохорович. — Там был провозглашен боярин Михаил Романов царем Российского государства.

— Ну, выходит, учились они в Костроме, — заключил Бажанов.

— Этот молодой красавец не братом ли приходился атаману Мефодию?

— Не могу, Петя, тебе на сей счет ничего сказать. Упустил я тогда этот вопрос, — Бажанов пожал плечами, — а почему не выяснил его у Шергина, сам сейчас не пойму.

«Ну, если дети учились в гимназии, значит, и родители там же, в Костроме, находились. А поскольку родитель атамана был священником, то концы надо искать в церковных архивах города. Видимо, отец Викентий заправлял там каким-то приходом, — размышлял Стеклов. — Если этот молодой человек — брат атамана Мефодия, тогда в какой-то мере можно понять, почему ожила тень атамана и кто под этим именем скрывается сейчас. Придется покопаться в архивах и выяснить родословную отца Викентия».

До поздней ночи говорили друзья, вспоминая боевых товарищей и события, которые волновали обоих.

На следующий день Стеклов выехал в Светловолжск. По прибытии доложил руководству отдела о результатах командировки.

Галямов заявил, что эта командировка мало прибавила к тому, что было уже известно, и предложения откомандировать сотрудника в Кострому не поддержал.

— Эти сведения мы можем получить и в порядке отдельного поручения, — заявил он. — К тому же я очень сомневаюсь, что есть некая родственная преемственность между атаманом Мефодием и тем Мефодием, который фигурирует в шифровках иностранной разведки. В разведке не принято соблюдать подобную, если так можно выразиться, семейную традицию. Она чревата последствиями. А если враг идет на такое, то с единственной целью: запутать, пустить контрразведку по ложному следу.

— Все это так, Марс Ахметович, но нельзя не учесть пересечения событий и фактов: ключ от шифра связан с историей Костромы и там же, оказывается, жила семья Волковских. А внешнее сходство с атаманом одного из его подручных? По-видимому, это был брат, а раз так, нужно учесть психологический момент: желание продолжить «жизнь» брата, хотя бы символически...

— Но это уже из области домыслов, — перебил Галямов. — Хотя ваши доводы заставляют призадуматься. Я сейчас не берусь, Петр Прохорович, утверждать что-либо определенное. Пожалуй, действительно нужно сначала проверить, — начал сдавать позиции Галямов. — На днях должен выйти на работу Жуков, я его вчера навестил — вот его и пошлем. А пока отправьте отдельное поручение в Кострому с пометкой: «Весьма срочно».

Галямов посетовал на то, что отдел буквально задыхается от работы: не хватает сотрудников. Да еще, кажется, ЧП назревает. Стало известно, что при задержании работником милиции Герасимовым преступника там находился лейтенант Треньков, который, судя по всему, проявил трусость и исчез, не оказав соответствующей помощи.

Стеклов угрюмо покачал головой:

— Если подтвердится, ляжет темное пятно на отдел.

Доставили перехваченную радиограмму.

— Полюбопытствуйте, Петр Прохорович. — Галямов передал шифровку майору.

Подождав, когда тот прочел, Галямов сказал:

— Сплошные загадки. Но, видимо, «3 — М» — это не что иное, как условное место встречи. А вот что обозначает «под куполом трех парашютов»?

Стеклов пожал плечами.

— Не думаю, что речь идет о прыжках с парашютом. Но тогда что это означает, ума не приложу.

— Этот текст уже некому передать на расшифровку. Главные специалисты — мы. — Галямов еще раз прочел шифровку. — Фамилия «Дашкова» может означать пароль. Неясно только, устно должны произнести это слово или... постой, — приложил ладонь ко лбу майор. — Кажется, была книжка, автор которой Дашкова. Она, если мне память не изменяет, была президентом Российской Академии наук при императрице Екатерине Второй. А вот названия книги не помню.

— А может, речь идет о другой Дашковой? — усомнился Стеклов. — Мало ли у нас в стране ученых и писателей Дашковых? Хотя это можно выяснить — надо покопаться в картотеке республиканской библиотеки.

— Верная мысль, — одобрил Галямов без особого, однако, энтузиазма, понимая, что при неизвестности места встречи агентов это почти ничего не дает.

Так, не придя ни к чему определенному, они разошлись.

Стеклов следующие дни посвятил розыску приходно-расходной книги по вкладу Волковского Викентия в архивах бывшего Волжско-Камского банка. Кингу удалось найти. Пожелтевшие листки бесстрастно свидетельствовали, что к августу 1914 г. вклад Волковского составлял два миллиона восемьсот пятьдесят тысяч рублей золотом.