Убийство на Аппиевой дороге (ЛП) - Сейлор Стивен (книги .TXT, .FB2) 📗
- Ладно, о корнях Антония я теперь знаю. А как насчёт него самого?
- Он связался с дурной компанией. Попал в окружение Клодия. Клодий любил собирать вокруг себя таких вот юнцов, а у Антония были все необходимые задатки для того, чтобы войти в его круг: радикальные политические взгляды, привычка жить на широкую ногу, грандиозные амбиции и ни гроша за душой. Его отец оставил какое-то наследство, но оно было до такой степени обременено долгами, что Антоний счёл за лучшее отказаться от него. Формально он вступил во взрослую жизнь банкротом. Его друг Гай Курион оплатил его долги – вернее сказать, отец Гая оплатил. Антоний и Гай были в те годы неразлучны; верные товарищи по кутежам и попойкам. Столь неразлучны, что про их тесную дружбу ходили самые непристойные слухи. Старика чуть удар не хватил, когда кредиторы Антония предъявили ему счета. Он пришёл ко мне за советом. Что я мог ему посоветовать? Вручить, стиснув зубы, подателю сего указанную сумму и запретить сыну впредь даже близко подходить к Антонию. Так что когда Антоний в следующий раз пришёл к Гаю, перед ним просто захлопнули дверь. Как ты думаешь, что сделал Антоний? Влез на крышу и через люк пробрался прямо в спальню Гая. Ни дать ни взять – настойчивый поклонник!
Цицерон от души рассмеялся. Целий присоединился к нему. Впрочем, веселье Цицерона длилось недолго: он оборвал свой смех и, болезненно скривившись, опять приложил руку к животу.
- Свои финансовые проблемы Антоний решил, женившись на некоей Фадии, дочери богатого вольноотпущенника. Вольноотпущенника! Во времена моей молодости аристократ, павший так низко, смело мог считать себя конченым человеком; но юнцы из компании Антония, надо думать, аплодировали ему за то, что он посмел бросить вызов общественной морали, а заодно и отхватил богатое приданое. По крайней мере, женившись, он выбросил из головы Куриона. Я слышал, они с Фадией прижили нескольких детей. Потом она умерла. Антоний с тех пор побывал в Греции, где учился красноречию, был на военной службе в Иудее и Сирии, затем в Египте, где подавил восстание против тамошнего царя Птолемея, в конце концов примкнул к Цезарю и отправился с ним в Галлию. Теперь он один из наиболее доверенных его помощников. Наверно, он и вправду проявил себя, если Цезарь счёл его подходящим для магистратуры и послал в Рим добиваться должности квестора. Да, и несколько лет назад он женился снова – на этот раз на своей родственнице, Антонии.
Рабы принялись убирать со стола, а я тем временем обдумал услышанное. Семпрония рассказывала, что Антоний гнался за Клодием с мечом через всё Марсово поле. Но по словам Цицерона, Антоний принадлежал к числу друзей Клодия.
- Значит, - спросил я, выждав, пока рабы, принеся кувшины с вином и водой, оставят нас, - Клодий и Антоний были друзьями?
- Угу. Именно были, - подтвердил Целий, в силу возраста и благодаря обширным контактам лучше осведомлённый обо всех скандальных происшествия в радикальных политических кругах. – Пока между ними не случилось маленькое недоразумение из-за Фульвии.
- Как это?
- Да уж так. Антоний не учёл, что Фульвия – жена Клодия. Или же не предал этому значения. Решил, что доступ открыт и путь свободен. – Быстрым движением языка Целий слизнул каплю вина в уголке губ.
- То есть…
- О, сам Антоний, скорее всего, не придавал этому большого значения. Что для него маленькое приключение с Фульвией на фоне его первой любви Куриона, двух браков и бесчисленных девок? Так, мимолётная интрижка. Но Клодий был в ярости, когда узнал. Ему всегда не много надо было, чтобы выйти из себя; к тому же, они с Фульвией как раз недавно поженились. Шесть лет назад это было. Дружбе Клодия и Антония пришёл конец. А потом Антоний отправился в Грецию и Иудею, так что их разделяло море. А позднее – много очень высоких гор, когда Антоний вместе с Цезарем отправился в Галлию. Они больше никогда не встречались.
- А в прошлом году на Марсовом поле?
- Вот ты о чём? – Целий рассмеялся, откинув голову. – Ума не приложу, как я мог забыть? Помнишь, Цицерон, я тебе рассказывал. В прошлом году, в один из тех дней, когда выборы должны были состояться, и их в очередной раз перенесли. Антония и Клодия угораздило столкнуться нос к носу. Между ними произошла ссора, Антоний выхватил меч – неустрашимый покоритель галлов – и Клодий бросился бежать, вопя от страха. Ну, раз уж Клодий пустился наутёк, как заяц, Антоний повёл себя, как охотничий пёс – кинулся следом. Правда, лично я думаю, что ухвати он Клодия, то мигом обнаружил бы, что заяц превратился в хорька, и драпал бы в свою Галлию с покусанным носом, поджав хвост и скуля от боли.
- А из-за чего они в тот раз сцепились? Из-за Фульвии? Всё-таки шесть лет…
- Кто знает? – Целий пожал плечами. Антоний вспыльчив и злопамятен, да и Клодий был не лучше.
- А с чего вообще зашла речь об Антонии? – спросил Цицерон.
- Фульвия, наверно, была настроена на ностальгический лад, когда призвала к себе Гордиана, - предположил Целий. – Она что, рассказывала обо всех своих бывших любовниках?
- Нет, - отвечал я. – Ни она, ни Клодия.
Улыбка застыла на губах у Целия. Цицерон смотрел на своего ученика без малейшего сочувствия. Я поднялся с кушетки.
- Благодарю за трапезу, Марк Цицерон. Она была великолепна. Как раз для середины дня: не слишком лёгка и не слишком тяжела. Как и наша беседа. Теперь мне и моему сыну пора идти.
- А правда, с чего ты завёл речь об Антонии? – спросил Эко, когда мы шли к нашему дому.
- Это из-за Антония Фульвия обратилась ко мне. Он предложил ей помощь в том, чтобы привлечь Милона к суду и добиться обвинительного приговора. Фульвия хотела бы принять его помощь; но не уверена, может ли ему доверять. Она подозревает, что он каким-то образом замешан в убийстве её мужа. Или же это её мать Семпрония подозревает Антония, а Фульвия хочет доказать матери, что он тут ни причём.
- А она сказала тебе, что он её бывший любовник?
- Нет. И то, что так говорят Цицерон и Целий, вовсе не значит, что между нею и Антонием действительно что-то было.
- А про Марсово поле рассказала?
- Да.
Эко кивнул, а затем вдруг рассмеялся.
- А ловко ты выудил из них всё, что тебе нужно.
- Это не я выудил – это они меня на удочку поймали. И теперь убеждены, что за их крохи сведений об Антонии я обязан им до конца дней своих. Я уже сейчас думаю, а не сболтнул ли им лишнего.
- Ну, знаешь, ты тоже ведёшь себя с ними довольно вызывающе – просто оскорбляешь их прямо в лицо!
- А им нравится.
- Как это может нравиться?
- Странно, конечно; но бывают люди, которым это действительно нравится. Да и не оскорбляет их то, что я говорю – так, задевает, да и то слегка. Я подкалываю их, они подкалывают меня. Ничто из того, что я могу им сказать, их по-настоящему не заденет. Это не жало пчелы, а лишь укус комара – вызывает лёгкий зуд, а почесаться иной раз приятно. Мне не дано ранить словами так, как Цицерон. Случалось мне видеть, как он парой-тройкой острых слов просто оставлял от человека пустое место.
Разговаривая так, мы подошли к дому. Открыл нам Давус. По выражению его лица я сразу же понял, что что-то случилось. Но не успел он и рта раскрыть, как громовой голос произнёс.
- Наконец-то вернулся хозяин!
Я сразу же решил, что шагнувший из-за спины Давуса громадный детина – бывший легионер, а то и вовсе гладиатор, хотя его серая туника была богато расшита, а поверх неё накинут добротный зелёный плащ. Нос, явно сломанный в своё время – возможно, даже не один раз; громадные руки – его кулаки должны быть размером с голову младенца; уродливое, как у младенца, лицо и совершенно лысая голова. У него был вид человека, которого даже в трущобах Субуры не осмелятся задеть.
- К вам посетитель, - запоздало сказал Давус.
- Вижу. И кто прислал тебя… гражданин? – добавил я, заметив на его пальце железное кольцо, и решив про себя, что он, должно быть, чей-то вольноотпущенник.
- Великий, - коротко бросил он. Его голос напоминал шум гальки в быстром потоке.
