Братство рун - Пайнкофер Михаэль (книги онлайн полные .txt) 📗
— Конечно, нет. Спасибо, миледи.
— А теперь ступай и располагайся здесь как дома. Когда лэрд вернется, он должен найти все в лучшем виде. И свою будущую жену.
— Конечно, миледи, — сказала Мэри и смиренно опустила голову. Элеонора Ратвен кивнула, потом повернулась спиной и пошла к дому.
— Миледи? — позвала ее Мэри.
— Что еще?
— Я благодарю вас за добрый прием. Я постараюсь оправдать ожидания, которые возлагают на меня. Ратвен должен стать моей новой родиной.
На какое-то мгновение показалось, что хозяйка замка хотела что-то сказать в ответ. Но уже в следующий миг она лишь кивнула головой и оставила Мэри и Китти во дворе замка. Молча молодые дамы смотрели ей вслед, и у обеих было чувство, что излучаемый Элеонорой Ратвен холод остался.
Первую ночь в замке Ратвен Мэри спала плохо. Она беспокойно ворочалась во сне, и ей казалось, что она всю ночь не сомкнула глаз. Ее преследовало ощущение, что высокие башни и стены замка проникали в ее сны и бросали мрачные тени.
Снова она видела молодую женщину, сидевшую на крупе белоснежного скакуна и скачущую по просторам Хайлэндса. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как она последний раз видела этот сон. Мэри узнала всадницу по ее хрупкой фигурке, простой спокойной красоте и длинным темным волосам.
На этот раз она не сидела на коне и не испытывала того чувства свободы, которое обычно посещало ее, когда ветер раздувал ее волосы и землистый запах Хайлэндса наполнял ее легкие. На этот раз ее сердце было сдавлено, печально и полно тревоги.
Молодая женщина стояла на балконе своего замка, прислонившись к зубцам башни, и смотрела неподвижно на суровый холмистый край, простирающийся по ту сторону пропасти. Солнце опустилось в туманную мглу, поднимающуюся каждый вечер. Красным цветом окрасился горизонт и придал ландшафту вид, словно озера крови собрались в низинах. Молодая женщина видела в этом дурное предзнаменование, и Мэри отчетливо чувствовала ее страх.
— Гвенн?
Когда ее назвали по имени, молодая женщина обернулась. Она была одета в простое льняное платье, однако не мерзла. Она привыкла к суровому климату Хайлэндса, родилась здесь и выросла.
Ее окликнул молодой человек. Он был одет в шерстяной плед красно-коричневого цвета, который накинул себе на плечи и закутал бедра. Кожаный пояс, на котором висел короткий широкий меч, поддерживал тартан. Сходство молодого человека с женщиной сразу бросалось в глаза: те же благородные черты лица, синие глаза, те же черные волосы, свободно падающие молодому воину на плечи. Его подбородок был шире и энергичнее, чем у сестры, углы рта опущены вниз. Ненависть и печаль отражались на его лице, и Гвенн испугалась, когда увидела своего брата таким.
— Тебе больше не нужно высматривать отца, — сказал он с холодком, который заставил ее содрогнуться. — Он больше не вернется.
— Что произошло, Дункан?
— Гонец принес новости из Стерлинга, — с гневом в голосе ответил молодой человек. — Над англичанами одержана победа, но много храбрых воинов пало, и из нашего клана тоже.
— Кто? — спросила Гвенн, хотя сама боялась ответа.
— Фергюс. Джон. Браен. Наш кузен Малькольм. И наш отец.
— О нет, — тихо застонала Гвенн.
— Гонец сообщил, что отец бился до последнего и победил десять английских конных рыцарей. Потом его поразила стрела из вражеских рядов. Стрела, которая предназначалась Уильяму Уоллесу. Но отец бросился вперед и прикрыл его своим собственным сердцем. Он, видимо, умер на месте, но Уоллес даже не заметил этого.
Глаза Гвеннет наполнились слезами. Весь день она ждала вестей с поля боя, и в глубине своей души опасалась, что может случиться самое ужасное. Она надеялась до последнего. Слова ее брата уничтожили все надежды.
Беспомощным жестом Дункан раскинул руки, и Гвеннет бросилась в его объятия. Брат и сестра обнялись в своей печали и горе, жалея друг друга, как дети, ищущие утешения.
— Я должен был пойти с ним, — тихо сказал Дункан, сдерживая слезы. Его отец учил, что мужчины гор никогда не проливают перед женщинами слезы, и именно сегодня он не хотел нарушить это правило. — Я должен был бороться рядом с ним, как Браен и Малькольм.
— И тогда бы ты тоже был мертв, — всхлипывая, сказала Гвенн, — я бы осталась совсем одна.
— Я бы сумел его спасти. Я бы удержал его от самопожертвования ради Уоллеса, который вообразил себе, что сумеет избавить нас от англичан.
Его сестра освободилась от его объятий и изучающе взглянула на него.
— Отец верил в победу, Дункан. В победу и в свободную Шотландию.
— Свободную Шотландию, — передразнил ее брат. — Я уже слышал это не раз. Сотни воинов поплатились своей жизнью при Стерлинге. И ради чего? Чтобы последовать в бой за честолюбцем, который только и мечтает о том, как добыть для себя корону. Ты не слышала, как они теперь стали называть его? Они зовут его Храброе Сердце, потому что он победил англичан. Они верят, что он совершил это ради них, хотя думал при этом только о самом себе.
— Отец доверял ему, Дункан. Он говорил, если кому и удастся объединить кланы и разбить англичан, то только Уильяму Уоллесу.
— Это доверие стоило ему жизни, как многим другим. Они все поддались обещаниям Уоллеса.
— Но он ничего не обещал кланам, Дункан. Ничего, кроме свободы.
— Верно, Гвеннет. Но что он хотел дать им? Или он лишь следующий, кто хочет использовать наш народ и сделать себя его предводителем? Глав кланов легко впечатлить, если говорить о свободе и ненависти к англичанам. Наш отец не был исключением. Он пожертвовал за это своей жизнью. Чтобы спасти обманщика, который предаст нас всех.
— Ты не можешь так говорить, Дункан. Отцу бы не понравилось это.
— И что? Бремя, которое он оставил, достаточно тяжело, даже без войны с Англией. Теперь, когда отца больше нет среди нас, я предводитель клана. Эта крепость и прилегающие к ней земли принадлежат мне.
— Но только пока ты преклоняешь свою голову перед английской короной, — задумчиво сказала Гвенн. — Отец знал это, и ему было больно присоединяться к англичанам и прислуживать им. Поэтому он примкнул к Уоллесу. Это он сделал ради нас, Дункан. Ради тебя и ради меня. Ради нас всех.
— Тогда он был глупцом, — жестко сказал Дункан.
— Брат! Не говори так!
— Молчи, баба! Я — новый хозяин замка Ратвен и говорю, что мне угодно. На собрании клана я открыто выскажусь, что я не доверяю Уоллесу. Он использует кланы, чтобы добыть себе корону; он хочет завоевать себе власть нашей кровью. Но я не буду беспрекословно следовать за ним, как это сделал наш отец. Только Роберт Брюс может стать королем. Он единственный, в чьих жилах течет кровь наследника короны. Только за ним одним я последую.
— Но Уоллес не выражает никаких претензий на корону.
— Это лишь пока. Но с каждой победой, которую он добудет, он станет более влиятельным. Уже объявлено, что он хочет пойти дальше на юг, чтобы напасть на англичан на их территории. Ты веришь, что человек, который осмеливается на такое, станет довольствоваться ролью вассала? Нет, Гвенн. Уоллес только притворяется, что хочет помочь Роберту. Уже скоро он скинет овечью шкуру, и под ней покажется волк.
— Почему ты так ополчился против Уоллеса, Дункан? Потому что отец доверял ему? Потому что он пожертвовал своей жизнью ради него? Или потому что ты в глубине души сомневаешься, что он принес бы такую жертву ради тебя?
— Молчи! — зарычал Дункан и отшатнулся от нее, как раненый зверь перед охотником. Слезы, которые он с трудом мог сдержать, теперь брызнули из глаз и полились по его щекам.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — заявил он. — Отец принял свое решение, я принимаю свое. И я говорю, что Уильям Уоллес — предатель, которого мы должны остерегаться. Я встану на сторону Роберта и сделаю все зависящее от меня, чтобы защитить его от Уоллеса.
— Но не существует никакой вражды между обоими. Уоллес стоит на стороне Роберта.
— Вопрос заключается в том, как долго, Гвенн, — возразил ее брат, и странный блеск мелькнул в его глазах. — Мир, который мы знали, вот-вот исчезнет. Грядет новое столетие, Гвенн, разве ты не чувствуешь? Союзники становятся предателями, предатели — союзниками. Уоллес должен одержать победу, если сумеет. Но в конце корону возложит себе на голову не он, а Роберт Брюс. Уж я-то позабочусь об этом изо всех сил. Клянусь смертью нашего отца…
