Дочь палача и театр смерти - Пётч Оливер (лучшие книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
Сам не зная почему, Якоб пошел не по тракту, а через болота, как несчастный Габлер накануне. Через некоторое время палач миновал место убийства, которое уже осмотрел при свете дня. В свете луны были видны следы множества ног, ветки ближайших кустарников были поломаны. С трудом верилось, что совсем недавно здесь лежал убитый в луже собственной крови.
Куизль двинулся было дальше, но тут что-то хрустнуло у него под ногой, словно бы он наступил на орех. Палач с удивлением наклонился и поднял с земли деревяшку в палец длиной, разломленную пополам. Она была в грязи, и Куизль не сразу понял, что это. А когда понял, насторожился.
Что за?..
Возможно, это было и совпадением, но палач решил сохранить находку. Он задумчиво положил обе части в карман и двинулся дальше, минуя лужи и искривленные деревья. Дул легкий ветер и трепал поля его шляпы.
По крайней мере, Куизль сумел уговорить Лехнера, и тот позволил ему ночевать у Симона в цирюльне, а не оставаться в монастыре. Палач объяснил это тем, что так он будет в курсе событий и расследование пойдет быстрее. Но истинная причина заключалась в том, что Куизлю уже опротивели кислые мины аббата и его монахов. Всякий раз, когда он попадался им на глаза, они трижды крестились и бежали в церковь молиться, как будто он был самим дьяволом… Палач усмехнулся. Что ж, с другой стороны, не так уж плохо, когда тебя держат за дьявола. Так тебя хотя бы никто не донимает.
Спустя примерно полчаса Куизль добрался до Обераммергау. В отличие от Шонгау и других городов, здесь не было ни ворот, ни стен, ни ночной стражи. Стояла непроглядная тьма. Лишь изредка сквозь запертые ставни на деревенские улицы еще падали полосы света. Справа вырисовывались очертания колокольни, где-то вдали мычала корова.
Невзирая на тьму, Куизль решил сократить дорогу и повернул налево в грязный переулок, ведущий к Аммеру. Там, где-то на берегу, находилась цирюльня. Он обратил внимание, что на дверях по-прежнему висели связки зверобоя, о которых ему говорил Симон. Якоб хмуро глянул на горы, черными контурами обозначенные в свете луны. До сих пор зверобой не слишком-то помогал изгнать зло из долины.
Палач повернул было к цирюльне, но впереди, шагах в двадцати, показался чей-то силуэт. Куизль настороженно замер. Не было ничего необычного в том, чтобы кто-то еще брел по улице в такой час. Подозрение вызывало не это: неизвестный двигался с большой осторожностью, крался как вор, словно не хотел, чтобы его заметили.
Кто это, черт бы его побрал? Во всяком случае, это не крестьянин какой-нибудь из трактира возвращается. Ему явно есть что скрывать.
Палач решил проследить за подозрительным типом. Он осторожно двигался по узким, усеянным лужами нечистот переулкам, от одного дома к другому, то и дело вжимаясь в стены. Между тем Куизль уже различил, что неизвестный довольно молод, широкоплеч. На нем были черный плащ и широкополая шляпа. В одной руке он держал мешок, перекинутый через плечо, и крался к главной улице, где находился дом судьи и амбар. Там было довольно широко, и палач не мог незамеченным проследовать за неизвестным. Поэтому он вжался в стену и выждал какое-то время.
Когда он двинулся дальше, незнакомца уже нигде не было видно.
Черт!
Якоб лихорадочно огляделся, но никого не увидел. Он уже махнул рукой на это дело, но тут из другого переулка донесся грохот, как от опрокинутой бочки. Палач бесшумно двинулся в ту сторону, остановился – и ухмыльнулся. Неизвестный, очевидно, влез на бочку, чтобы дотянуться до карниза одного из домов, но бочка опрокинулась, и теперь он висел под окном и болтался, как маятник.
И скоро упадет мне прямо в руки, как перезрелое яблоко…
Куизль уже не сомневался, что перед ним обыкновенный вор. Возможно, один из тех бродячих торговцев, о которых говорили и в Совете. Палач не пытался их выслеживать, но и допустить, чтобы какой-то висельник обчищал чужие дома, тоже не мог. Кроме того, не исключено, что поимка вора поможет ему расположить к себе местных жителей.
Неизвестный по-прежнему болтался на карнизе. Куизль чуть замешкался, когда сообразил, что это за дом. В этом роскошном особняке, одном из лучших в деревне, жил со своей семьей Конрад Файстенмантель. Воистину вор обладал хорошим вкусом.
К удивлению палача, парню все же удалось подтянуться на карнизе к окну – похоже, он обладал также и недюжинной силой. Куизль машинально стиснул кулаки и побежал по переулку.
Настало время действовать.
Якоб подбежал к дому и потянул вора за ногу, пока тот не вскарабкался слишком высоко. Парень громко вскрикнул и повалился на землю. На мгновение он, похоже, растерялся, но в следующий миг уже пришел в себя и вскочил на ноги. Однако, вместо того чтобы сбежать, бросился на палача, который не ожидал такого нападения и попятился.
– А, дьявол!..
Куизль выругался и неистово замахал руками, как вышедшая из-под контроля ветряная мельница. Изловить вора оказалось куда труднее, чем он ожидал. Палач и сейчас был силен, как медведь, и слыл умелым бойцом, но времена, когда он был мастером меча и всем внушал страх, давно прошли. Сейчас ему было почти шестьдесят, и каждый сустав в теле давал себя знать – при наклонах, долгих переходах и особенно в грязных драках, таких, как эта. Если он хотел выйти победителем, действовать следовало быстро.
Куизль замахнулся правой, после чего неожиданно ударил слева, на что противник не рассчитывал. Палач попал ему кулаком в скулу, и вор вскрикнул от неожиданности. Но в следующий миг сам перешел в атаку, и на Якоба градом посыпались удары – весьма крепкие, и защититься удавалось лишь от некоторых. Куизль стиснул зубы и полностью сосредоточился на своей следующей атаке. Для этого он немного опустил руки, принял несколько болезненных ударов и, словно тараном, ударил правой. Кулак угодил противнику точно в подбородок. Парень издал слабый стон и как подкошенный рухнул в грязь.
Куизлю впервые представилась возможность разглядеть его. Это действительно оказался молодой человек с характерными чертами лица и густыми бровями. Палач не дал бы ему больше двадцати, однако на вид он был крепок, слово высечен из камня.
И волосы у него были огненно-рыжие.
Веки у парня затрепетали, он замотал головой и снова тихо простонал – по всей видимости, уже приходил в себя. Куизль наклонился к нему, чтобы удержать, и тут в глаза ему бросился мешок, лежавший рядом на земле. Он раскрылся, и из него выпало несколько мелких фигурок в палец длиной. Палач взял одну из них и, почувствовав острые края резного дерева, разглядел при лунном свете.
Все фигурки были одинаковы: человек в одеждах священнослужителя.
– Бог ты мой! Это… это же Ксавер!
Голос раздался в одном из окон. Старая служанка раскрыла ставни и взглянула на лежавшего без сознания.
– Что он тут еще забыл? Я думала, он уж давно сбежал. В Индию или бог знает куда еще…
Ставни отворились и в том самом окне, куда намеревался влезть вор. В окне показался Конрад Файстенмантель в тонкой ночной рубашке и колпаке. Вид у него был усталый и очень-очень недовольный.
– Какого… – начал он, но тут увидел лежавшего без сознания парня с огненно-рыжими волосами, и глаза его сверкнули ненавистью. – Ксавер! – прошипел толстяк. – Я разве не говорил, чтобы ты держался подальше от нашего дома? Тебе придется кое-что объяснить.
Тут Файстенмантель с удивлением взглянул на Куизля, которого, очевидно, узнал только теперь, и губы его скривились в злорадной усмешке:
– Какое совпадение… Как я смотрю, Ксавер, ты и палача уже себе привел! Что ж, надеюсь, теперь кое-что в деревне наконец прояснится.
9
Иоганн Лехнер поигрывал резной фигуркой, словно бы размышлял за шахматной доской. Он поглаживал пальцем по головному убору и одеяниям фарисея, по филигранно вырезанным складкам плаща. Потом аккуратно поставил фигурку на стол к остальным, совершенно одинаковым.
