Лугару (СИ) - Лобусова Ирина (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Когда завелся мотор, когда рев мощного двигателя чудовищным металлическим рывком врезался в барабанные перепонки, именно тогда он почувствовал, впервые испытал нечто вроде облегчения. Он все ждал, что вслед за этим ревом в автозак запустят газ, и придет смерть. Но смерть не пришла. Вместо смерти, когда автомобиль затрясло по ухабам, снова пришло уже полузабытое ощущение боли, потому что тела других заключенных врезались в него со всех сторон. Отовсюду неслись стоны, всхлипы — все были истерзаны не меньше него.
У стоящего напротив него мальчишки — нет, не стоящего, а прижатого к нему вплотную, не было глаз. Ему было не больше семнадцати, но от горя и боли он стал взрослым, зрелым мужчиной, уже успевшим почувствовать дыхание смерти.
Он не знал, что с ним делали, с этим ребенком, и какую вину он совершил в свои 17 лет, но вместо глаз на его лице чернели багровые впадины с обнаженными белесоватыми венами, запекшиеся, чудовищные глазницы ада, сквозь которые на них всех смотрела их собственная судьба.
И когда старый автомобиль трясся и заворачивал вдоль каких-то ухабов, он вдруг понял, что их везут не для того, чтобы задавить газом по дороге, а для того, чтобы расстрелять.
Паники не было. После долгих дней и недель страданий любая перемена в жизни заключенных внушала некое подобие оптимизма. Любая перемена, пусть даже путешествие в вонючем и тесном автозаке к цели, о которой никто не знал. А потому все молчали, вели себя довольно спокойно, экономили каждую крупицу оставшихся сил на один лишний вздох, на то, чтобы хотя бы доехать до конца. Кто знает, о чем думали эти люди, в которых больше не было ничего человеческого.
Это было самым страшным, что происходило в заключении: пытки убивали способность быть людьми, не оставляя ничего, кроме примитивных жизненных инстинктов, которые теперь, в силу своей недоступности, начинали казаться желанными целями. Такие обыкновенные вещи, которых не замечает человек, живущий в обыкновенном мире, — сон, еда, вода, возможность сходить в туалет, душ, становились для них самым драгоценным и важным, потому, что их отнимали, они были недостижимы. Так превращали людей в животных. Кроме этого, людям причиняли боль.
Вечная боль, всегда и везде. Не оставалось сил ни на что, кроме обрывистого, короткого вздоха. Поэтому и было спокойствие — мертвящее спокойствие полутрупов, перевозимых в автозаке, как стадо животных. Поэтому и молчали, не догадываясь о конечной цели этого пути — из одной тюрьмы в другую. Он знал.
Он ясно видел и понимал конечную цель. Перед ним все время вставало лицо человека, которого больше не было в его жизни, — лицо чекиста, единственного друга из этих страшных застенков. Чекист был мертв, труп его убрали из камеры, а упоминания о нем — из окружающей жизни. Но он прекрасно помнил его последние слова: лагерь на шестом километре Овидиопольской дороги, место, куда везут убивать.
Их везли убивать. Это означало, что никто из них не проживет больше двух суток. Все они были приговорены к расстрелу, и приговор был подписан. А через время — будет приведет в исполнение. Ему хотелось кричать об этом, но его терзала страшная мысль. После того, что прошли эти люди, после того, что с ними сделали и продолжали делать каждый день в застенках пыточной тюрьмы, смерть станет подарком, немыслимым облегчением. А раз так, не надо отбирать их покой. Пусть так, спокойно войдут в небо, где навсегда избавятся от страха, унижения и боли, больше никогда не думая о том, что страшней.
Сам он не боялся смерти. В последнее время с ним стали происходить какие-то странные перемены. У него появилась обостренная чувствительность — он мог почуять любой запах на расстоянии даже нескольких километров, и в первое время это его ужасало.
Потом он вдруг понял, что каждый человек имеет свой собственный, неповторимый запах, который нельзя спутать ни с чем. Более того: запах имеют и различные эмоции, которые человек испытывает. Отвратительней всего пахнет страх.
Ему постоянно казалось, что его преследует жуткий, острый запах гниющей рыбы, запах, в котором разложение смешивалось с горечью и какой-то особенной пряной остротой. Он все не мог понять, что это такое, пока в один прекрасный момент не понял, что именно так пахнет страх.
В камере, а теперь в автозаке просто отвратительно пахло такой вот «гнилой рыбой», и он прекрасно понимал, что это запах страха. Он вызывал в нем непонятную ярость, буквально доводил до бешенства. Хотелось вцепиться в горло человеку, провонявшему до предела, поцарапать, порвать, покусать, заставить прекратить пахнуть так, испускать эти отвратительные флюиды, которые позорят весь человеческий род… Но самое ужасное заключалось в том, что пахнувший страхом человек не мог это контролировать. Он и понятия не имел, что так пахнет!
Его стало это убивать. Был еще один запах, который внушал почти такое же отвращение, от которого хотелось так же броситься в яростную схватку… Это был запах металлический, с солоноватыми нотами, очень похожий на запах свежепролитой крови, от чего яростно расширялись его ноздри, когда он ощущал его рядом с собой.
Это был запах ненависти и злобы. Когда человек ненавидит, он всегда готов проливать кровь, причем чью угодно. И потому от людей, которые находятся во власти ненависти и злобы, пахнет кровью. Он стал понимать, что такие люди не стоят сожаления. Дай им шанс, поменяй их местами с охранниками в форме НКВД и следователями, они будут поступать точно так же, и еще неизвестно, кто из них страшней.
Такие люди готовы проливать кровь, а значит, должны быть готовы и к ответу, к тому, что их кровь прольется тоже. Таких людей было немало. Смесь ярости и страха давала просто невыносимый запах. Он буквально задыхался в автозаке, не нужно было никакого газа. Грудь его болела нестерпимо, словно горела огнем.
Еще в камере, обнаружив в себе это странное свойство, он стал принюхиваться к людям, но почти не ощущал других запахов. От всех пахло либо злобой и ненавистью, либо страхом, и для него это стало означать, что люди неимоверно скучны.
Только дважды он почувствовал два разных запаха, которые слишком отличались от всех остальных. Долго он даже не понимал, что это такое. Пока понимание не пришло из таких темных глубин, которым он ужаснулся и сам.
От первого мужчины — он попал в их камеру всего на одну ночь, и принесли его в таком со-
стоянии, что было ясно — он не доживет до утра, пахло… женскими духами. Этот запах ощущался очень отчетливо. А ведь такого просто быть не могло! Он знал эти духи — пряные, с акцентом гвоздики. Кажется, они назывались «Красная Москва». Распространенный аромат. Давно, в бытность его человеком, у него была случайная подружка, которая любила их.
И вот от избитого мужчины сильно пахло этими духами. Прямо несло! Долго он не понимал, что происходит. А потому ночью совершил жуткий поступок. Впрочем, то, что поступок жуткий, он понял только потом.
Ночью, когда все в камере затихли, он подполз к этому мужчине, легко прокусил тонкую, нежную кожу на шее и принялся… пить его кровь. Он сделал всего два глотка, когда сознание вдруг вернулось к нему и четко сообщило, что именно он делает. Его стало рвать прямо на пол. А кровь так же невыносимо отдавала духами.
И он вдруг понял, что избитый все время думает о женщине, которая любила эти духи, все время думает, что подумает эта женщина о том, что он исчез, как будет она страдать и не понимать, куда он делся. Потому и перетянул на себя ее запах.
К утру тюремщики вынесли из камеры уже остывшее тело избитого. Ран на шее никто не заметил. Но эта странность — что стоит лишь прикоснуться к крови человека, и он узнает о нем всё, просто поразила его мозг. Он понятия не имел, что происходит и что с этим делать.
Второй случай тоже был показательным. От мужчины в возрасте за пятьдесят очень сильно пахло… старыми книгами! Буквально несло пылью книжных страниц! Как и все в их камере, он был сильно избит. Раны кровоточили.
Ночью он подкрался к этому человеку, обмакнул руку в его кровь и попробовал ее на вкус. Информация пришла мгновенно: этот человек был преподавателем в университете, все время проводил с книгами и сам писал книги, которые никто не читал, так как они были научные и слишком сложные, поэтому они стояли на полках и притягивали пыль. Постепенно и сам он стал пахнуть, как эти книги, за которые его и арестовали.
