Непогребенный - Паллисер Чарльз (книги хорошего качества txt) 📗

– Нет. Рукописный отчет об убийстве настоятеля Фрита. Сержант нахмурился:

– Чьем убийстве?

Объяснения заняли некоторое время: сержант ничего не слышал об убийстве Фрита и подумал, что речь идет о преступлении, совершенном не так давно.

– Мистер Стоунекс сказал, что перед вашим с мистером Фиклингом приходом открыл ящики и разбросал по полу их содержимое так, как вы видите сейчас?

– Да, пожалуй. Хотя сейчас, пожалуй, беспорядка больше. Нет, не стану утверждать, что прежде беспорядок был такой же.

Он долго писал. Потом произнес внезапно:

– С каких пор вы обитаете у мистера Фиклинга?

– Приехал во вторник вечером.

– Давно вы с ним знакомы?

– Мы дружны больше двух десятков лет.

– Случалось вам бывать здесь у него прежде?

– Нет, – ответил я и нехотя признался: – До прошлого вторника я не виделся с ним двадцать лет.

– Не рассказывал ли он вам о каких-либо своих затруднениях?

– Мистер Фиклинг не говорил мне ничего такого, что могло бы иметь отношение к данному трагическому происшествию.

Сержант продолжал тем же тоном:

– А Слэттери? Его вы давно знаете?

– Мистера Слэттери я впервые в жизни увидел приблизительно за полчаса до того, как встретил вас.– Мой голос прозвучал на удивление сварливо. От этого мне стало казаться, что я лгу. Кроме того, направленность допроса нравилась мне все меньше и меньше.

– Вы ни разу прежде не говорили с ним и не видели его?

– Никогда. – Тут мне вспомнилась фигура, виденная ночью.– То есть... Нет. Никогда.

– Кажется, вы заколебались, сэр?

– Нет, я никогда прежде не встречал мистера Слэттери.

– Не упоминал ли о нем мистер Фиклинг?

– Нет. То есть не припомню, чтобы упоминал. Может, он говорил об органисте, когда я еще не знал, что это его друг.

– Органист? Вы имеете в виду мистера Слэттери?

– Да.

– Мистер Слэттери – помощник органиста.

– В таком случае, полагаю, о нем речь совсем не заходила. Я думал, мистер Слэттери – органист.

– Понятная ошибка, сэр. Мистер Слэттери фактически исполнял обязанности органиста, поскольку старый джентльмен, держатель этой должности, серьезно болел. Однако мистер Слэттери находится на этом посту временно.

– Понятно. Теперь, подумав, я припоминаю: мистер Фиклинг что-то об этом говорил. И сам мистер Слэттери тоже упоминал...

Я осекся. Странная ситуация. Совершенно посторонний человек задает мне вопросы о разговорах между мною и моим другом, и я отвечаю. И причина всего – то, что лежит на полу в комнате напротив. При этом непрошеном воспоминании я спрятал лицо в ладонях.

– Поверить не могу, что кто-то мог такое сотворить. Трудно примириться с тем, что подобное злодеяние возможно.

– Да, сэр, трудно поверить. Один из самых страшных случаев на моей памяти.

– У него остались родственники? Или близкие люди?

– Честно говоря, сэр, я пока не знаю, жив ли кто-нибудь из его родни.

– Должны быть племянники и племянницы. Он упоминал брата и сестру.

– Все это выяснится, наверное, в ближайшие дни, сэр. Наследство будет немалое, и претенденты, разумеется, не заставят себя ждать. А теперь не могу ли я узнать, каким образом вы получили приглашение на чай к мистеру Стоунексу?

Я объяснил, что встретил мистера Стоунекса у задних ворот его дома, куда пришел, чтобы прочесть надпись, имеющую, по-видимому, связь с убийством каноника Бергойна.

– Еще одно убийство, – сухо заметил сержант.– Похоже, в последние несколько дней, сэр, никто ничем другим не интересовался.

– Мы с мистером Стоунексом побеседовали об этой истории, а потом о случае с настоятелем Фритом, и он пригласил меня через пару дней на чай.

Сержант Адамс опустил свой блокнот и воззрился на меня:

– Это несколько удивляет, сэр, ведь старый джентльмен был настоящим затворником.

– Причиной приглашения был наш общий интерес к обстоятельствам смерти Фрита. Старый джентльмен желал ознакомить меня с иной версией этого происшествия.

– Таким образом, приглашение на чай вы получили в среду?

– Верно.

– Знал ли мистер Слэттери, что вы приглашены на сегодня к мистеру Стоунексу?

– Нет, насколько мне известно. Какое это имело к нему отношение? Впрочем, мистер Фиклинг, когда договаривался с ним о встрече после вечерни, мог упомянуть случайно, что мы будем пить чай у мистера Стоунекса.

Сержант долго писал в блокноте, и я наконец не выдержал и спросил:

– А теперь, надеюсь, мне будет позволено удалиться?

– Конечно, сэр. Однако я буду очень благодарен, если вы задержитесь еще на несколько минут.

Я неохотно согласился. Сержант вышел, а я остался ждать. На сей раз он задержался на целых двадцать минут, и, сидя один в почти полной темноте и тишине (из других помещений не доносилось ни звука), я сделал для себя открытие: кто-то все же совершил это злодеяние, и, быть может, меня от него отделяет каких-нибудь несколько минут ходьбы. Я пытался не думать о том, что видел недавно. Зверское преступление прервало размеренный ход моей жизни, и от этого голова у меня кружилась и комната, где я находился, казалась нереальной. Со школьного детства мне не доводилось видеть насильственно пролитой крови. Меня встревожили расспросы сержанта об Остине. Он, несомненно, вел себя странно в последние дни, но у меня не было причин связывать это с убийством. Последнее, судя по всему, повергло его в такой же ужас, что и меня.

Вернувшийся сержант сел и задал вопрос:

– Вы абсолютно уверены, сэр, что, придя к мистеру Стоунексу, застали в общей комнате беспорядок?

– Еще раз, сержант: да, застал.

– Очень хорошо, сэр. Мистер Фиклинг подтверждает, что мистер Стоунекс очень беспокоился по поводу времени. Вы не уловили отчего?

– Понятия не имею.

– Надеюсь, сэр, вы не примете в штыки мой вопрос: не насторожило ли вас что-нибудь в поведении мистера Фиклинга, пока вы у него гостили?

– Я возмущен, сержант. Вы и Фиклингу задавали такие вопросы обо мне?

– Другому джентльмену, сэр, я задавал те вопросы, которых требует от меня служебный долг.

– Все это крайне нелепо. Я отказываюсь отвечать на вопросы, касающиеся моих личных дел. Они не имеют никакого отношения к убийству.

– Понимаю вас, сэр, – отозвался полицейский с раздражающей бесстрастностью. – И последнее. Вы упомянули, что встретились с покойным у задней двери его дома. Это было вчера после полудня, не так ли?

Я кивнул.

– К какому дню относилось приглашение?

– К какому дню?

– Когда я полчаса назад задал вам этот вопрос, вы сказали, сэр, что старый джентльмен пригласил вас на чай «через пару дней». Если ваше знакомство произошло вчера, то к сегодняшнему или к завтрашнему дню первоначально относилось приглашение?

– Ах, вот что. Вы совершенно правы, сержант. Оно относилось к завтрашнему дню, пятнице. Но лотом он перенес встречу.

– Вы не знаете почему?

– Спросите мистера Фиклинга. Это он мне сказал.

– Собственно говоря, я его уже спрашивал. Мне хотелось выяснить, знали вы об этом или нет.

– Если вы уже расспросили мистера Фиклинга, не понимаю, зачем вам обращаться с этим вопросом еще и ко мне.

– Просто я надеюсь, что вдвоем вы вспомните больше.

– Мне не нравится ваша манера сновать от одного из нас к другому и искать разницу в наших показаниях.

– Ничего подобного, сэр. Я давно установил, что если опрашивать свидетелей вместе, они часто упускают детали. Одному, к примеру, дело помнится несколько иначе, чем другому, но он не решается об этом упомянуть, а между тем он может быть прав.

Я встал:

– Если мне придется принести свидетельство на коронерском дознании, я отвечу на все уместные вопросы коронера, а до тех пор не произнесу ни слова. Надеюсь, теперь мне можно уйти?

Полицейский улыбнулся и тоже встал:

– В любое время, когда вам вздумается, сэр. Я не имею не только права задерживать вас против вашей воли, но даже ни малейшего желания. Очень благодарен вам за содействие. Однако вот-вот сюда прибудет майор, и я был бы вам еще более признателен, если бы вы его дождались.