Дочь палача и ведьмак - Пётч Оливер (читать книги онлайн .txt) 📗
– Да-да, я просто думал…
Симон взглянул вдруг на обложку «Большого опуса», украшенную золотой печатью.
Sigillum universitatis paridianae salisburgensis…
– Книга из Зальцбургского университета? – Лекарь нахмурился. – Но как она…
Что-то настораживало его в этой печати, но подробнее рассмотреть ее он не успел. С первого этажа донесся шум, скрипнула дверь. И в тот же момент церковные колокола прозвонили одиннадцать часов.
– Ага, вот и наш приятель, – шепнул палач. – Похоже, я не ошибся. Пойдемте встретим гостя.
Куизль бесшумно скользнул к лестнице, Симон и Магдалена последовали его примеру. Оказавшись в спальне Виталиса, они прокрались на цыпочках к двери, что вела в мастерскую. Лекарь заглянул в щель и поначалу не увидел ничего, кроме фонаря, словно блуждающий огонек скользившего по комнате. Затем послышался тихий, чуть хрипловатый голос.
– Виргилиус? – шептал он. – Виргилиус, ты здесь? Ты принес дароносицу?
Симон вздрогнул, голос показался ему знакомым. Теперь он увидел и самого говорившего: это был монах в черной рясе; он стоял к ним спиной и с факелом в руке осматривал комнату. Незнакомец прятал лицо под капюшоном и горбился, точно усердная ищейка обнюхивала пол.
– Господи, это колдун! – прошептала Магдалена. – Это его я видела в башне…
Симон зажал ей рот ладонью, но было уже поздно. Монах ее услышал. Он быстро взглянул в их сторону, а потом бросился к выходу.
– А ну, стой, скотина! – крикнула Магдалена ему вслед. – Подожди, уж я-то тебе покажу, как сталкивать меня с башни!
Она схватила одно из медных полушарий, валявшихся перед ней на полу, и швырнула в беглеца. Последовал оглушительный гул, словно ударили в колокол, монах сделал еще пару шагов вперед и наконец растянулся, оглушенный, на полу. Факел откатился в сторону, мигнул напоследок и погас. Комната погрузилась в кромешную тьму, палач со светильником тоже куда-то пропал.
Симон на мгновение словно оцепенел, отчаянно пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Постепенно предметы начали приобретать смутные очертания. Лекарь взял второе полушарие и вместе с Магдаленой двинулся к тому месту, где шевелился человеческий силуэт. Монах, по всей видимости, пытался подняться; послышался слабый стон.
– Не двигаться! – крикнул Симон в темноту. – Все кончено!
Пыхтя и прихрамывая, силуэт двинулся в их сторону. Фронвизер поднял тяжелое полушарие с намерением обрушить его на голову колдуну при малейшей попытке к сопротивлению.
Монах неожиданно развернулся и снова ринулся к двери. Магдалена устремилась за ним, но колдун выставил руку и оттолкнул ее.
– Симон, хватай его! – просипела она. – Не дай ему уйти!
Лекарь поднял над головой медное полушарие и собрался уже швырнуть его в беглеца, но открытую настежь дверь загородила вдруг еще она широкая тень.
Это был Якоб Куизль.
– Прекратить, живо! – рявкнул он. – Все трое! Или запорю так, что в церковь на карачках поползете!
Левой рукой палач захлопнул дверь, а правой поднял фонарь и посветил монаху в лицо: капюшон в пылу борьбы с него съехал.
Осознав наконец, кто перед ним стоит, Симон прикусил губу, чтобы не вскрикнуть.
Это был настоятель, и он был очень зол.
10
Четверг 17 июня 1666 года от Рождества Христова, ближе к полуночи, в Андексе
– Приветствую, ваше преподобие, – сказал Куизль и поднес фонарь еще ближе, так чтобы Симон с Магдаленой увидели бледное, залитое потом лицо настоятеля.
Маурус Рамбек хрипел, ряса его во время борьбы запылилась и порвалась у подола, по лбу стекала тонкая струйка крови. И все-таки он пытался сохранять подобающий его сану достойный вид.
– Что… что вы удумали такое, подонки? – прошипел он, поднимаясь с пола и потирая ушибленную голову. – Нападение на настоятеля! Вы с ума сошли? Вам всем это может головы стоить!
– Или вам, – невозмутимо ответил Куизль. – Время покажет. И кстати, если ищете вашего родного брата Виргилиуса, то вынужден вас разочаровать. Письмо написал я.
– Родного… брата?
У Симона на мгновение перехватило дыхание от удивления. Он по-прежнему не мог до конца осознать, что перед ними действительно стоял, точно забитый воришка, настоятель Андекса. Неужели они ошиблись и все это было большим недоразумением? В таком случае им и вправду грозил солидный штраф. Ведь они едва не убили высшего сановника монастыря.
– Ваше преподобие, я… не совсем понимаю… – снова начал лекарь.
– Быть может, настоятель сам объяснит нам, что он здесь делает, – перебил его Куизль. – В сегодняшнем письме я лишь выдал себя за его брата Виргилиуса и написал, что дароносица с облатками спрятана здесь… – Палач звучно сплюнул. – То, что господин Рамбек в одиночку явился в логово ко льву, свидетельствует, видимо, о том, что знает он гораздо больше, чем все мы, вместе взятые. И о пропаже облаток в том числе. Поскольку он сам же их и украл. Так ведь?
Настоятель вздрогнул, глаза у него заблестели, но он все же взял себя в руки.
– Что за нелепица!.. И вообще, что все это значит? Я требую объяснений, господин цирюльник! – Он грозно повернулся к Симону. – Я, как глава монастыря, ничего не подозревая, прихожу в этот дом, и на меня вдруг бросается шайка негодяев!
– Хм, насчет шайки я бы так не сказал, – ответил Симон, по-прежнему сконфуженный. – Эта женщина – моя супруга, а монах… – Он взглянул на палача. – Это, как вы уже знаете, брат Якобус, францисканец, что помогает мне с больными.
– К черту брата Якобуса! – проворчал Куизль. – Самое время покончить с этим дурацким маскарадом! Я – палач из Шонгау, а этот ваш господин цирюльник – мой зять.
Теперь настала очередь Рамбека удивляться:
– Палач из Шонгау? Зять? Но почему…
– Это мы вам потом объясним, – вмешалась Магдалена. – А сейчас мне хотелось бы узнать, зачем настоятелю разыскивать Виргилиуса.
Куизль поставил светильник на опрокинутый стол и скрестил руки на груди.
– Да потому, что он его брат, черт побери! – прорычал он. – Я же только что сказал. Непомук рассказал мне об этом сегодня в полдень. Он один из немногих, кому это известно. Виргилиус, наверное, сам же ему и проболтался. Оба Рамбека учились вместе в Зальцбурге.
Симон слабо застонал.
– Отсюда и книги наверху! Они из университета… Проклятие, я же знал, что настоятель провел там несколько лет! Когда я увидел печать на «Большом опусе» Роджера Бэкона, мне следовало догадаться, что между ними есть какая-то связь.
– Если тебя это утешит, дорогой зять, – ответил палач, – то мне тоже потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить. Ты сам рассказывал мне об этом в тот раз, когда мы заходили к настоятелю. Хвала святому Антонию, сегодня в полдень я все вспомнил.
На несколько секунд воцарилось молчание; все взгляды устремлены были на настоятеля. Он по-прежнему неподвижно стоял посреди комнаты, глаза у него сверкали, губы были плотно сомкнуты. Но потом в нем что-то переменилось. Казалось, он сморщился изнутри и с него сползла вся властность – остался лишь напуганный человек в рваной рясе. Симон невольно подумал о том, в каком напряжении находился настоятель все эти дни.
– Мой… мой брат всегда был умнее меня, – произнес Маурус Рамбек через некоторое время.
Он опустился на один из уцелевших еще стульев, злобный поначалу голос теперь стал очень тихим.
– Еще ребенком Виргилиус обо всем выспрашивал у отца. Потом мы вместе учились в Зальцбурге, но вскоре пути наши разошлись. Он бывал в Париже, Лондоне, Роттердаме – там, где в исследованиях сделаны значительные шаги и науку не считают порождением дьявола… – Он печально засмеялся. – А я стал простым монахом в Андексе и позднее устроил Виргилиуса сюда часовщиком. Но никому об этом знать не следовало, иначе все восприняли бы это как кумовство.
Настоятель рассеянно повертел перстень на пальце.
– Вскоре после этого мне, к сожалению, пришлось вернуться в Зальцбург, теперь уже преподавателем, – продолжил он со вздохом. – Для меня нашлась миссия более высокая. Виргилиус же остался в Андексе. Когда я вернулся в монастырь уже в должности настоятеля, это стало жестоким ударом прежде всего для брата Иеремии.
