Свинцовая воля - Шарапов Валерий (чтение книг txt, fb2) 📗
«В ногу попал, – мелькнула обнадеживающая мысль, и Журавлев наддал ходу. – Теперь ты точно никуда не уйдешь».
Пробегая мимо застрявшего в решетке другого вора, который лихорадочно извивался большим червяком, стараясь выбраться из западни, Илья на ходу с силой ударил его рукояткой пистолета по голове, на время прекратив его дальнейшие напрасные телодвижения. Парень сразу как-то обмяк, горестно поникнув головой, безвольно свесил руки вдоль церковной стены.
– Никуда не уходи, – мимоходом предупредил Илья. – Я скоро вернусь.
Он с ходу ворвался в кусты; то и дело, отслоняя от лица ветки, оступаясь в невидимые в траве неглубокие ямки, быстро пошел вперед, настороженно прислушиваясь к посторонним шорохам. В листве звонко пели птицы, с мокрых листьев стекали остатки дождевой воды, попадали за шиворот. Внезапно Илья услышал, как под ногами преступника хрустнула ветка, и тотчас замер на месте. Привыкший интуитивно, как разведчик, отмечать все, что происходит вокруг, он явственно почувствовал, что за ним наблюдают чужие враждебные глаза, даже услышал тяжелое дыхание врага и напрягся.
Человек, по всему видно, тоже догадался, что его обнаружили. Понимая, что с раненой ногой ему скрыться не удастся, он вынул из-за голенища сапога, в котором хлюпала горячая кровь, острую бандитскую финку с наборной плексигласовой ручкой. Крепко зажав ее в руке, с силой оттолкнулся здоровой ногой от низенького пня, чтобы придать своему плюгавенькому телу наибольшую скорость и мощь, стремительным рывком кинулся на милиционера.
– Замочу суку! – злобно выкрикнул он, стараясь поразить Илью в грудь, тяжело вздымавшуюся от быстрого бега. – На перо насажу легавого!
Ловко выбив у него острозаточенную финку, Журавлев сбоку подошвой сапога безжалостно ударил парня по раненой ноге в то место, где находилось отверстие от пули, откуда продолжала фонтанчиком бить алая кровь. Бандит как подкошенный упал на бок; озлобленно скаля от боли черные от чифиря зубы, схватился за ногу и принялся кататься по мокрой траве.
– Поднимайся! – сурово распорядился Илья и рывком приподнял его за шиворот пропитавшегося дождевой водой старенького пиджака. – На шконке еще успеешь належаться! Пошел, гад!
Не обращая внимания на раненую ногу преступника, причинявшую ему нестерпимую боль, Журавлев бесцеремонно поволок парня на открытую местность. К этому времени очнулся и второй вор. Пользуясь тем, что милиционер все еще отсутствует, он попытался по-быстрому освободиться и сбежать. Располосовав вдоль штанину и до крови расцарапав штырем бедро, парень кое-как смог выбраться наружу, но подвела профессиональная жадность. Не отрывая алчно вспыхнувших глаз от разбросанных сокровищ, вор стал на колени и принялся с лихорадочной поспешностью хватать и запихивать церковную утварь за пазуху. В очередной раз схватив золотой крест с толстой цепью, он вдруг почувствовал что на его кисть с синими наколками тяжело наступил каблук кирзового сапога. Вздрогнув от неожиданности, морщась от острой боли, парень медленно поднял глаза.
– Выкладывай назад, – потребовал суровым голосом Илья и, чтобы придать своим словам более весомое содержание, надавил каблуком сильнее.
– Ага, – торопливо кивнул бандит, и судорожным движением свободной руки вытянул подол рубашки из брюк, со звоном высыпав содержимое на асфальт.
– А теперь ремень вынимай, – вновь потребовал Илья.
– Чиво-о? – по-блатному растягивая слова, спросил бандит, затравленно бегая глазами по сторонам, все же стараясь казаться независимым.
– Ремень вынимай, – повторил Журавлев и, приставив холодный ствол пистолета недогадливому парню к затылку, убрал ногу с его руки, на которой поверх наколотой в лагере надписи «она фартовая» отчетливо отпечатался грязный ребристый след от каблука.
Испуганно поглядывая на милиционера, парень быстро вытянул из брюк кожаный ремень, протянул Илье.
– Пользуйтесь на доброе здоровье, – произнес он прыгающими от волнения губами, найдя в себе силы пошутить. – Мне для родной милиции ничего не жалко…
– Не юродствуй, – оборвал его Илья, грозно сдвинул брови и носком сапога небрежно подвинул ему порванный, испачканный в грязи вышитый золотыми нитками стихарь. – А теперь бери поповский макинтош и собирай в него все, что вы тут с подельником успели вынести. Да не вздумай сбежать. Человек я нервный после войны, застрелю и не охну. Уяснил мою мысль?
– Угу, – парень испуганно боднул головой воздух, без промедления принялся складывать в церковный стихарь золотую утварь.
Илья тем временем перевязал ремнем ногу раненому бандиту, чтобы он не истек кровью.
– Поднимайся, – приказал Журавлев парню, потом перевел грозный взгляд на его приятеля, который проворно собрал вещи в тугой узел, и теперь с безучастным видом сидел прямо на асфальте, облокотившись на колени, равнодушно наблюдая за действиями милиционера. – Ты тоже поднимайся, – приказал ему Илья. – Поведешь своего подельника, а то ему с простреленной ногой трудно самому ходить. Будешь ему вместо сестры милосердия, – беззлобно хохотнул он, зная, как к подобным вещам относятся бывалые уголовники.
Здоровый бандит с видимой неохотой стал подниматься, но подстегнутый грозным окриком милиционера, поспешно вскочил, затем помог подняться своему приятелю, с отвращением перекинул его руку через свое плечо.
Журавлев закинул увесистый узел себе за спину, повел стволом пистолета в сторону Управления НКВД и сказал уже без всякого шутливого настроя:
– Давайте ворюги, топайте. Да не вздумайте по дороге какой-нибудь финт выкинуть, обоих пристрелю.
Подельники в обнимку медленно двинулись вдоль улицы. Один из них неловко волочил ногу в окровавленном сапоге, второй обнимал его одной рукой за талию, а другой поддерживал собственные брюки, которые без ремня постоянно сползали. Конвоирующий бандитов милиционер время от времени подгонял их ободряющими окриками:
– Не рас-слаб-ля-ем-ся! Шире ша-аг!
В какой-то момент Илья даже хотел придать им дополнительной скорости, поддать под зад коленом, да постеснялся немногочисленных прохожих, которые стали потихоньку заполнять безлюдную до этого улицу. Проявляя свойственное всем людям нездоровое любопытство, они невольно останавливались и с нескрываемым интересом долго провожали взглядами необычного вида группу из трех человек.
А одна согбенная ветхая старушка с клюкой, едва бредущая навстречу, – очевидно направлявшаяся к утренней службе в только что обворованную церковь, – даже приличия ради не стала уступать мошенникам дорогу, а встала на пути их прямо посреди улицы и, глядя злыми глазами на парней, с негодованием пробурчала:
– Ничего святого в нелюдях не осталось. Ишь, дьяволы, церковь принялись грабить.
Она пожевала ввалившимся беззубым ртом, собирая во рту побольше слюны, и смачно плюнула им в след. Но и этого оскорбленной в своих религиозных чувствах старухе показалось недостаточно. Она неожиданно по-молодому проворно догнала бандитов и со всей своей старческой мощи огрела ближайшего к себе парня, который и без того был наказан ранением в ногу, отполированной ладонями клюкой по спине.
– Чтоб вам сгореть в аду, паразитам! – выкрикнула старуха и отправилась дальше, донельзя умиротворенная своими праведными делами во имя Господне.
Посмеиваясь про себя над ее неожиданным поступком, всецело его одобряя, Илья до самого Управления находился в веселом настроении. Он даже не расстроился, когда дежуривший в тот день сержант Соколов, увидев его с узлом за спиной, от души расхохотался. А вот непосредственный начальник Ильи Журавлева, старший оперуполномоченный отдела по борьбе с бандитизмом Клим Орлов, его несказанно удивил.
Как раз в это время он возвращался в отдел от генерал-майора и на минуту заглянул в дежурную часть, чтобы прихватить сводки о совершенных за ночь преступлениях. При виде матерых уголовников, которых уже с полгода разыскивали ребята из пятого отдела за неоднократные кражи из церквей области, Орлов слегка был обескуражен тем, что его новый сотрудник, еще не совсем освоившийся в сыскном деле, сумел в одиночку задержать опытных воров.
