Трактир на Пятницкой - Леонов Николай Иванович (книги онлайн TXT) 📗
– В рабочий класс перековываешься, бандит? Выпить не на что? Хочешь, я тебя за подстрекательство к грабежу в острог упрячу?
Толпа притихла. Интеллигент молчал, а Климов оглянулся и заметил в задних рядах двух молодых ребят.
– Рабфаковцы? – спросил он и, получив утвердительный ответ, попросил: – Выручайте, ребята. Мне сейчас некогда, отведите “рабочий класс” в милицию и скажите дежурному, что Климов велел задержать до вечера. Сделаете?
– Конечно, товарищ Климов, – сказал высокий худой блондин в застиранной гимнастерке и взял жулика под руку. – Хлопцы, пошли быстрее, а то опоздаем.
Климов посмотрел вслед рабфаковцам и что-то объясняющему им Интеллигенту, перевел взгляд на разочарованных зрителей и пошел дальше. Он не успел дойти до набережной, как снова попал в историю. На углу у аптеки торговала пирожками старушка Фроловна. Хрустящие, тающие во рту пирожки с ливером жевала вся Пятницкая. Беда была в том, что трудолюбивая старушка упрямо не приобретала патент, и Климов дважды отбирал у нее корзину, штрафовал и терпеливо объяснял, как легко и дешево она может легализовать свое “предприятие”. Поджав сухие губы, старушка выслушивала Климова, потом, положив на стол коричневые, изуродованные многолетней работой руки и, скорбно качая головой, рассказывала, сколько она кладет яиц, масла и других снадобий в свои пирожки и что навару она имеет одну копейку со штуки. А за эту копейку она не присядет целый день, а булочник Шмагин – жулик, он бесится, что все покупают пирожки у нее, Фроловны. А покупают потому, что... И вновь начиналось перечисление, сколько фунтов масла и дюжин яиц она кладет в тесто. Когда после второго штрафа Фроловна со своей корзинкой вновь появилась у аптеки, Климов сдался и сказал ребятам, чтобы старуху не трогали, а сам стал ходить по другой стороне, делая вид, что он ничего не знает и не видят.
Сейчас Климов зазевался и налетел на Фроловну. Оказавшись нос к носу с “подпольной буржуйкой”, он чертыхнулся и остановился в нерешительности.
– Сгорела бабка, – сказал какой-то босяк, взял из корзины пирог и откусил сразу половину.
Климов посмотрел на съежившуюся старушку, вспомнил огромный живот и лоснящуюся физиономию булочника Шмагина, его жирные, в кольцах руки, которыми он развел в недоумении, явившись как-то “искать правду и просить защиты у справедливых товарищей”. Климов вспомнил все это, вздохнул, взял из корзины пирог, откусил и, подмигнув босяку, сказал:
– Хороши пироги, а как приобрела Фроловна патент, так стали еще вкуснее. – Он бросил в кружку пятак. – Не забудь заплатить, орел, – добавил Климов, отходя от причитающей старушки.
Климов был уверен, что булочник, конечно, узнает о случившемся и напишет на него жалобу.
На вокзале, когда состав в последний раз вздрогнул и остановился, Климов отошел в сторонку от хлынувшего потока пассажиров и встал, подбоченившись, широко расставив короткие ноги. “Уж что я в прошлом кавалерист – это они точно знают”, – думал он, вглядываясь в вереницу быстро мелькающих лиц.
– Здравствуйте, Василий Васильевич! – услышал он над самым ухом, повернулся и чуть было не выругался.
Они были совсем пацаны, эти агенты. Ну, если сказать восемнадцать – значит, наверняка прибавить.
– Николай Панин, – сказал один и тряхнул рыжими кудрями.
– Михаил Лавров, – высокий худой юноша смущенно улыбнулся, и Климов почувствовал в своей руке тонкую ладонь.
– Ну и добре, – почему-то на украинский манер сказал Климов. – Поехали, хлопцы.
Ребята подхватили мешки и зашагали рядом. Климов шел молча и только иногда поглядывал на своих спутников. В трамвае Панин и Лавров уселись напротив, и Климов имел возможность разглядеть их как следует.
Панин был среднего роста, широкоплеч и рыж. Сквозь веснушки проглядывала нежная розовая кожа, круглые глаза были беспокойны, как ртуть, а нос воинственно торчал вверх. Он безуспешно старался закрыть рот, который все время расползался в мальчишеской довольной улыбке. Он был прост и улыбался так откровенно и радостно, что невольно появлялась мысль, не прячется ли за этой белозубой улыбкой тот самый русский мужичок, который готов по простоте душевной играть в подкидного дурака с чертом и требовать в невесты цареву дочку.
Михаил Лавров был высок, худ и черноволос. В лице его было что-то иноземное. Возможно, кто-нибудь из его предков шагал среди гренадеров Наполеона. А может, еще раньше, с гиканьем и свистом, размахивая кривой саблей, катился с лавиной татарской конницы. Или с серьгой в ухе днем шел по деревням в обнимку с медведем, а ночью воровал лошадей, прихватывая впридачу покой русоголовых девчат. Потому и соединились в лице Лаврова серые загадочные глаза, нос с горбинкой и широковатые скулы.
Они сошли на Зубовской, свернули в переулок и поднялись на второй этаж маленького кирпичного дома.
– Ваше временное жилье, – сказал Климов, останавливаясь перед дверью с большим висячим замком. – Открывайте. – Он достал из кармана два ключа.
Панин открыл замок, широко распахнул дверь и по-хозяйски оглядел почти пустую комнату.
– Моя, – сказал он и бросил мешок на кровать у окна. Хлопнул себя по бедрам и прошелся чечеточкой по щербатому паркету. – Мишка, мы с тобой домовладельцы.
Лавров улыбнулся и, как бы извиняясь за товарища, сказал:
– Спасибо, Василий Васильевич. Мы здесь недолго задержимся, – он вошел в комнату и сел к столу.
– Ясное дело, что недолго, – Панин круто повернулся на каблуках и стрельнул в Климова озорным взглядом. – Повяжем ваших бандюг – и айда домой.
Климов стоял на пороге, все не решаясь войти и закрыть дверь. Казалось, что, пока дверь открыта, можно еще отказаться от этой затеи. Не посылать ребят в лапы к Серому, распутывать все одному, не прятаться за чужие спины.
Лавров опять мягко улыбнулся и, как бы отвечая на мысли Климова, сказал:
– Входите же, Василий Васильевич. Все будет в порядке. Да не обращайте внимания на Кольку. Он, вообще-то, серьезный мужик.
Серьезный мужик подлетел к Климову, втолкнул его в комнату и захлопнул дверь.
– Вам вот такой привет от бати, – Панин растопырил руки до отказа. – Он рассказывал, как вы беляков рубали.
Климов улыбнулся. Тяжело ступая по скрипучему паркету, прошел в комнату и уселся верхом на стул.
– Смотри, Мишка, Василий Васильевич сидит на стуле точно как батя.
– Сядь и ты так. Кто тебе мешает? – Лавров сердито посмотрел на товарища.
Климов расстелил на столе карту района. Долго прихлопывал по ней большими ладонями, выравнивая сгибы. Откашлялся и начал говорить. Рассказал о появлении неизвестной банды налетчиков. О том, почему пришли к выводу, что бандитов возглавляет Серый. О его коварстве и жестокости. О жертвах. О неудачных засадах.
Ребята слушали внимательно. Панин то и дело вскакивал, смотрел на карту, переживая неудачи районного уголовного розыска, кряхтел и тряс рыжими вихрами. Лавров сидел неподвижно, с отсутствующим выражением на лице и лишь иногда косился на карту.
– Вот такие дела, – Климов облокотился на стол и посмотрел на ребят. – Следовательно, ваши задачи следующие. Стать своими людьми в “Трех ступеньках”. Выяснить, кто стоит за Серым. Предоставить мне возможность взять его с поличным или найти иные доказательства его преступной деятельности. И... – Климов замолчал и перевел дух.
– Обнаружить канал, по которому Серый получает информацию о работе вашего отдела, – тихо сказал Лавров и пнул ногой товарища, который уже выговорил было слово “предатель”.
– Да, канал, – пробормотал Климов, отворачиваясь. И в который раз стал мысленно вглядываться в лица сотрудников своего отдела.
Рядом раздался какой-то треск, и Климов вернулся к действительности: видимо, это был звук затрещины, так как Панин стоял со стулом в руках, его щека и ухо стали вишневыми.
Лавров по-девичьи взмахнул длинными ресницами, чуть улыбнулся и сказал:
– Николай интересуется, есть у вас предложения по вводу нас в окружение Серого?
