Прокаженный из приюта Святого Жиля - Питерс Эллис (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Успокойтесь, ступайте вымойте руки и отправляйтесь на ужин. Не будем отступать от наших порядков. Мирские беспокойства даются нам в наказание и служат испытанием избранного нами призвания. Милость Божья не подвержена влиянию глупости и порочности человеческой.

Монахи послушно повиновались. Поймав взгляд аббата Радульфуса, даже приор Роберт склонил голову и последовал за остальными. Слабо улыбаясь, аббат теперь стоял один напротив двух молодых людей, которые все еще держались за руки и не сводили с него беспокойных взглядов. Слишком многое и слишком неожиданно случилось с этими двумя еще почти детьми, не до конца проснувшимися и не вполне еще понимающими, где сон, а где реальность. Сон их был воистину ужасен, но реальность обещала им облегчение.

— Полагаю, сын мой, — мягко сказал аббат, — тебе незачем беспокоиться о втором обвинении, которое выдвигал против тебя твой господин. В нынешних обстоятельствах ни один честный человек не примет это обвинение всерьез, а Жильбер Прескот человек честный. Мне остается только гадать, Агилон ли спрятал то ожерелье в твою седельную сумку, присовокупив его к медали Святого Джеймса.

— Я сомневаюсь в этом, отец, — сказал Йоселин, стараясь быть честным даже теперь, когда друг столь подло предал его. — Я думаю, он и не помышлял об убийстве, покуда меня не выгнали, не обвинили в краже и я не сбежал из-под ареста. Наверное, брат Кадфаэль прав, говоря, что Симон решил сделать из меня козла отпущения. Ожерелье скорее всего подложил мне сам милорд Домвиль. Однако, отец, не об этом пекусь я нынче. Меня беспокоит эта молодая леди.

Йоселин облизнул пересохшие губы, подбирая нужные слова, однако аббат ждал молча, не приходя юноше на помощь. Ивета толке с тревогой пристально смотрела на юношу, опасаясь, что тот поведет себя слишком благородно и, стало быть, слишком глупо, ибо полагала, что Йоселин честно заслужил ее руку.

— Отец, — начал юноша, — опекуны этой молодой леди поступили с ней несправедливо. Теперь ее дядя мертв, а ее тетя, даже если и могла бы опекать саму девушку, едва ли получит право распоряжаться всем ее значительным состоянием. И я прошу вас, отец, отныне взять ее опеку на себя, ибо я уверен, что в этом случае с ней будут обращаться благородно и по достоинству и что она, как того заслуживает, будет счастлива. Если вы обратитесь с таким прошением к королю, он не откажет вам.

Аббат немного подождал, не произнося ни слова, затем скупо улыбнулся.

— Это все? — спросил он. — Ты ничего не просишь для себя?

— Ничего! — выпалил Йоселин, что выдало в его словах не что иное, как высокомерие аристократа.

— Зато у меня есть своя просьба, отец, — вмешалась Ивета, недовольно сжимая в своей руке руку юноши, который отказывался от претензий на нее. — Я прошу вас не держать зла на Йоселина и считать его моим ближайшим другом, ибо я люблю его, а он любит меня. Я обещаю повиноваться вам во всем, если вы возьмете на себя мою опеку, но я не расстанусь с Йоселином, никогда не полюблю и не выйду замуж за другого.

— Подойдите ко мне, — вымолвил аббат, не в силах сдержать улыбку. — Полагаю, нам будет лучше посидеть за ужином в моих покоях и обсудить планы на будущее. Спешить нам некуда, а поразмыслить следует о многом. Размышление после молитвы первое дело, однако размышлять лучше за трапезой и стаканчиком вина.

Еще до вечерни шериф со своими людьми привез в обитель тело покойного Годфри Пикара. Тело положили в часовне и зажгли свечи, дабы осмотреть его. Необагренный кровью кинжал Пикара нашли в траве, в нескольких ярдах от трупа, как раз там, где нашел его Кадфаэль и куда положил вновь. Кинжал вложили обратно в ножны на поясе покойника, однако никто не мог объяснить того странного обстоятельства, что обнаженный кинжал лежал в траве без следов крови.

Пикар был мертв, его убийца, убивший к тому же своего дядю, находился за решеткой в замке Шрусбери. Если в этом втором убийстве и были кое-какие странности, то никто, кроме брата Кадфаэля, не обратил на них внимания. Впрочем, на некоторое время эти странности и его поставили в тупик, как озадачили бы они и людей шерифа, дай они себе труд задуматься о них. Пикар был задушен голыми руками, хотя у него был кинжал и явно было время вытащить его из ножен. Вытащить — да, но не обагрить кровью. А убийца умертвил его голыми руками, ибо, похоже, был безоружен.

Ночь стояла тихая. Свечи горели ровно, и в свете их пламени были хорошо видны вздутое лицо покойника, искусанный язык и помятое горло. Низко склонившись, Кадфаэль долго разглядывал следы, оставшиеся от сильных пальцев, которые заставили Пикара расстаться с жизнью. Однако Кадфаэль не вымолвил ни слова. Да его никто и не спрашивал. К полному удовлетворению шерифа, он получил ответы на все свои вопросы.

— Завтра надо будет взять с собой какую-нибудь кобылу, чтобы выманить серого жеребца из леса, — заметил Прескот, закрывая полотном лицо Пикара. — Конь этот хороший, дорогой. Вдова, если захочет, может продать его в Шрусбери за хорошие деньги.

Исполнив свой долг в отношении покойного Пикара, Кадфаэль извинился и пошел проведать брата Марка. Он нашел его в теплой комнате раскрасневшимся и, похоже, уже пришедшим в себя после доброго ужина и переодевшимся в сухую одежду. Тот уже собирался просить дозволения вернуться к исполнению своих обязанностей в приюте Святого Жиля.

— Подожди меня немного, брат, — попросил его Кадфаэль. — Я составлю тебе компанию. У меня есть там одно дело.

А пока что у него было дело здесь, в обители, и касалось оно двух молодых людей, которых он нашел в приемной аббата и которые, судя по всему, вовсе не нуждались в его обществе, ибо нашли себе куда более могущественного покровителя и вполне доверяли ему, что, видимо, отчасти объяснялось изрядной порцией доброго вина, снявшего страшное напряжение этого вечера. Поэтому Кадфаэль ограничился тем, что выказал аббату знаки почтения, принял от молодых людей изъявления горячей благодарности, обменялся на прощание многозначительными взглядами с аббатом Радульфусом и предоставил всех троих их беседе, которая развивалась в благоприятном для них направлении и затрагивала, похоже, имена не только присутствующих.

Эти два добросердечных ребенка излучали благодарный свет на всех тех, кто в беде пришел к ним на помощь. Такие юные, пылкие и беззащитные, они были теперь счастливы. Аббат, наверное, будет присматривать за ними. Девушку поместят в какую-нибудь тихую женскую обитель или устроят в одном из процветающих маноров* 3, а юношу определят на какую-нибудь службу, какую тот выберет сам, ибо теперь он свободен от обвинений и сам себе хозяин. Однако аббат Радульфус не станет разлучать их, ибо он слишком мудр, чтобы пытаться разъединить то, что соединил сам Господь Бог вкупе со своими ангелами.

А между тем если Кадфаэль был прав в своих предположениях, то следовало подумать и о других, тем более что надвигалась ночь.

Он возвратился в общую комнату, где подле камина его с нетерпением поджидал брат Марк, впрочем вполне довольный. О никогда не сидел так долго в тепле, с тех самых пор, как дал обет послушничества, а после купания в ледяных водах Меола это было в самый раз.

— Все в порядке? — спросил он с надеждой в голосе, когда они с братом Кадфаэлем шли в темноте через Форгейт.

— Полный порядок! — ответил Кадфаэль так сердечно, что молодой монах затаил дыхание и воздержался от новых вопросов. — С молодой леди, за которую ты молил Бога несколько дней назад, теперь все в порядке, — весело продолжил Кадфаэль. — Аббат присмотрит за ней. А все, что мне нужно в приюте, так это перемолвиться парой слов с твоим старым Лазарем, покуда он еще здесь. А то ведь знаешь, как они держат нос по ветру, чуть что — снимаются с якоря, поднимают паруса, и ищи-свищи.

— Я вот и сам думаю, может, он останется у нас? — признался брат Марк. — Он любит Брана. А мать мальчика долго не протянет, она уже повернулась спиной к этому миру. Нет, конечно, не к сыну, но она чувствует, что и он уходит от нее и что у него теперь есть свои святые, — объяснял один из этих самых святых, не причисляя, впрочем, себя к этому лику. — Она убеждена, что Брана хранят небеса. Кадфаэль подумал, что и на земле, наверное, есть кое-кто, кому не безразлична судьба мальчика. Двое благодарных и счастливых молодых людей без утайки рассказывали аббату Радульфусу в его приемной историю всей своей жизни. Йоселин имел пытливый ум и открытое для любви сердце, да и сердце Иветы в пылу обретения свободы было открыто для любого человека, который был добр к Йоселину, независимо от его происхождения и состояния здоровья.