Дом свиданий - Юзефович Леонид Абрамович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Нет, не нахожу.
— По-моему, чего-то в ней недостает, читатели могут не поверить. Обычная женщина, мать, жена, пусть неверная, как она решилась на такое? С точки зрения психологии, все не вполне убедительно.
— Я же вам русским языком сказал, что у нее были козьи глаза.
— Боюсь, для читателей этого будет мало.
— Ну, не знаю, не знаю, чего вам еще не хватает, — обиделся Иван Дмитриевич.
— Нужно объяснить, откуда в ней такая холодная, расчетливая жестокость. Кто виноват в том, что она стала убийцей? Время? Наше общество? Или всему виной дурные наклонности, развившиеся под воздействием внешней среды?
— Да вы когда-нибудь видали козу?
— Редко, но бывало, — честно ответил Сафронов, который был городским жителем в третьем поколении.
— Вот завтра утречком сходите в деревню, — сказал Иван Дмитриевич, —да поглядите. А после поговорим: хватает ли, нет ли.
Как обычно, к концу рассказа Иван Дмитриевич заплел в косицы обе свои бакенбарды. Некому было сказать ему: «Чучело ты мое! Посмотрись в зеркало!» Жена умерла год назад и лежала неподалеку отсюда, на деревенском кладбище. На ее надгробном камне Иван Дмитриевич выбил стихи собственного сочинения:
Было уже за полночь, когда Сафронов закрыл тетрадь и они поднялись из-за стола.
— Прогуляемся немного? — предложил Иван Дмитриевич.
Вышли в сад. У земли ветер почти не ощущался, но на вершинах деревьев тревожно шелестела листва, уже подсохшая, легкая, по-осеннему чуткая к малейшему движению воздуха. Было то время года, когда березы и липы трепещут под ветром, совсем как осина — иудино дерево.
По траве стелился туман, семь звезд Большой Медведицы стояли на склоне роскошного сентябрьского неба.
— Помните, вы рассказывали про игру, в которую играли с Ванечкой, — сказал Сафронов. — Там в конце пути победителя ждал ангел с коробкой, но что в ней лежало, в этой коробке, Ванечка не знал. Вы нарочно ему не говорили, потому что при раскрытии тайны разочарование неизбежно?
— Верно, — улыбнулся Иван Дмитриевич. — Когда что-то очень хочешь узнать и наконец узнаешь, то в любом случае всегда чувствуешь себя обманутым.
— Сейчас я нахожусь в положении вашего Ванечки. История кончена, убийца найден, однако я так до сих пор и не знаю, каков смысл надписи на жетоне. Вы боитесь, что я буду разочарован?
— В любом случае, сказать я обязан. Можете написать об этом, хотя, сдается мне, цензура не пропустит.
— Здесь что-то политическое?
— Отнюдь. Просто у бедного Якова Семеновича где-то на детородном органе имелись маленькие родимые пятнышки. Семь родинок, и расположены в точности как звезды Большой Медведицы. Ну а врата… Чего тут долго объяснять! Мыс вами не дети.
Некоторое время Сафронов обалдело молчал, затем расхохотался.
— И всем своим любовницам, — закончил Иван Дмитриевич, — он преподносил на память такие жетончики или медальоны, называйте их как хотите.
— Зачем? — давясь от хохота, спросил Сафронов.
— А черт его знает! Дарил, да и все. Какая здесь может быть особая причина? Так, покуражиться.
Сафронов припал к дереву и продолжал смеяться.
— Вот вы смеетесь, а мне грустно, — сказал Иван Дмитриевич. — Вспоминаю я наш дом и «Аркадию», и тот дом в Москве, о котором вы рассказывали, как там коридорный жмет на кнопку и двери в номерах то закрываются, то открываются, чтобы любовь каждой пары оставалась тайной для остальных, вспоминаю и думаю: а что, собственно говоря, с нашей человеческой точки зрения представляет собой весь этот мир?
Он рукой очертил в воздухе круг, включая в него все, что их окружало: темный яблоневый сад с невидимыми в листве плодами, звездное небо, туман, траву в росе, силуэт дома с верандой на фоне восходящего от реки загадочного сияния.
Сафронов слушал без интереса, считая дурным тоном вслух задаваться такого рода вопросами, порожденными, как он полагал, недостатком образования.
— Этот мир, — повторил Иван Дмитриевич, — что он есть для всех нас, живущих в нем один краткий миг между рождением и смертью?
Ветер опять прошел по верхушкам деревьев. Молчание затянулось, и Сафронов, по слабости характера не умевший выдерживать долгие паузы, спросил:
— Так что же он все-таки собой представляет, наш мир?
— Дом свиданий, — ответил Иван Дмитриевич. — Встретились, расстались, а повстречаемся ли там, — махнул он рукой в сторону Большой Медведицы, — бог весть.
Он последний раз взглянул на небо, пытаясь угадать, какая завтра будет погода, повернулся и пошел к дому. Верная Каллисто никогда не гасила огонь в своей спаленке, а его спальня второй год была пуста, ни одно окошко не светилось ему навстречу.
Эпилог
Тот жетончик, который Нина Александровна оставила в «Аркадии», чтобы сбить с толку полицию, Иван Дмитриевич на следующий день после поминок незаметно забросил в Фонтанку и стал терпеливо ждать, когда Ванечке наскучит второй, найденный в лесу. Тогда можно будет потихоньку, без скандала, избавиться и от него.
Прошло четыре дня, на улице Ванечка по-прежнему таскал свою штучку в кармане, днем клал ее в коробку из-под халвы, а на ночь засовывал под подушку, но кое-какие признаки говорили о том, что охлаждение уже близко.
Однажды, вернувшись со службы домой и зайдя в детскую, Иван Дмитриевич обратил внимание, что возле заветной коробки сегодня почему-то не выставлены часовые. Егеря, неусыпно стоявшие здесь день и ночь, валялись в груде кубиков.
— Что, — спросил Иван Дмитриевич, — караул устал?
Он заглянул в коробку и невольно вздрогнул. Жетончик превратился в большого черного жука с торчащими из спины подкрыльями.
— Вот те раз! Где же твоя штучка?
Смущаясь, Ванечка объяснил, что поменялся во дворе с соседским мальчиком. Во взгляде сына читался немой вопрос: не продешевил ли?
— Жук лучше, — осторожно сказал Ванечка.
— Гораздо лучше, — с радостью согласился Иван Дмитриевич.
— Он ведь живой.
— Конечно.
Подошла жена. Иван Дмитриевич притянул ее к себе, все втроем они присели над коробкой и смотрели. Жук был квелый, Ванечка успел потерзать его своей любовью. Он лениво шуршал по дну своими мохнатыми лапками, а за окном шелестел дождик. Бабье лето кончилось, наступила осень.
