Седьмая чаша - Сэнсом К. Дж. (читаем книги бесплатно .txt) 📗

— Нас интересует монастырский врачеватель, Ланселот Годдард, и двое его помощников, — сказал Харснет. — Только они числятся в архивах суда по делам секуляризации.

— И еще, — снова встрял я, — известно ли вам, применял ли доктор Годдард двейл?

— Применял что?

Мне показалось, что настоятель отреагировал на мой вопрос с излишней поспешностью, и при этом в его сонном взгляде на мгновение что-то промелькнуло. Я объяснил, что двейл — наркотик, и рассказал, для чего его использовал убийца.

— Это действительно не может не беспокоить, — тихо проговорил Бенсон.

Он сидел, размышляя и вертя на пальце кольцо. Прошло некоторое время, прежде чем он поднял на нас глаза.

— Мне неизвестно, использовал ли доктор Годдард этот ваш двейл. Я никогда не вмешивался в дела монастырской больницы. Он был весьма опытным врачом, и я не припомню, чтобы на него когда-либо поступали жалобы.

Настоятель помолчал.

— Я готов оказать вам любую посильную помощь, джентльмены, но мне кажется, что вы ошибаетесь. Кем бы ни был этот… ужасный человек, я не верю в то, что он отсюда.

— Насколько близко вы знали доктора Годдарда? — спросил я.

— Не очень близко. — Настоятель позволил себе циничную улыбку. — Ни для кого не секрет, что меня назначили аббатом с определенной целью — чтобы я подготовил Вестминстерское аббатство к мирному и максимально безболезненному закрытию, что я и сделал. Я обращал внимание лишь на тех монахов, которых нужно было убеждать или принуждать. Доктор Годдард к ним не относился. На его плечах лежало лечение заболевших, повседневный уход за немощными старыми монахами. Он также распоряжался еще одной маленькой больницей для бедных жителей Вестминстера, которую содержал монастырь.

— То же относится и к его помощникам?

— Да. Чарльз Кантрелл работал в больнице для монахов, Фрэнсис Локли — в больнице для мирян.

— Они имели образование? — уточнил я.

— Нет. Кантрелл был монахом, а Локли — послушником, который трудился на нас и жил здесь же. Годдард обучал их обоих.

— Что за человек был Годдард?

Бенсон склонил голову.

— Не очень общительный тип. Некоторые даже говорили, что он холоден, называли его бирюком. Он произошел из богатой семьи и на тех, кто имел низкое происхождение, смотрел свысока. Секуляризацию воспринял спокойно, как и остальные, каких-либо комментариев, тем более ругательных, от него не слышали.

— Он исчез из дома, который снимал, — сообщил настоятелю Харснет. — Куда, по-вашему, он мог подеваться?

Бенсон пожал плечами.

— Понятия не имею. Я не знаю, есть ли у него семья и где она живет, а все монастырские записи уничтожены.

Я знал, что это правда. Большую часть монастырских записей сожгли вместе с иллюстрированными книгами.

— Для нас может представлять ценность все, что вы могли бы нам сообщить, сэр.

— Когда я пришел, он уже был врачом. Я помню разговоры о том, что он стал послушником еще в ранней молодости, а когда монастырь закрыли, ему было около сорока.

— Он был снобом, — заявил я. — По крайней мере, так говорят все его соседи. Значит, он все же так и не освободился до конца от предрассудков, бытующих в миру.

Бенсон рассмеялся.

— Среди монахов такое часто встречается. Именно их приверженность всему мирскому являлась одной из причин, по которым следовало закрыть монастыри.

— Вам известно, где он учился на врача? — поинтересовался я.

— Он не учился. Ремесло врачевателя он перенимал от старого лекаря, которого сменил, а «доктором» его называли, боюсь, только из вежливости. Однако благодаря своему наставнику он получил хорошую подготовку. Знания среди врачевателей передаются из поколения в поколение.

— В том числе и знания о двейле.

Бенсон равнодушно пожал плечами.

— Может быть.

— Была ли у него оранжерея лечебных трав?

— Да, но теперь она разорена.

— Выращивал ли он опийный мак?

Настоятель развел руками, и его шелковое одеяние зашуршало.

— Не знаю, сэр. Вполне возможно.

— А каким этот Годдард был в общении?

— Весьма удобным. Всегда корректный, сдержанный. — Бенсон усмехнулся. — У него был дефект: большущая бородавка на носу. Он, видимо, считал, что она унижает его достоинство, и очень злился, когда люди смотрели на нее. Возможно, это сказалось на его характере. Я слышал, что он не проявлял особой теплоты по отношению к больным, но, может, это и правильно. Врач должен относиться к пациентам отстраненно.

«Как делаешь ты, — подумал я. — Но у тебя это политическая отстраненность».

Его не волновала судьба монахов, они для него были всего лишь пешки в большой игре секуляризации. Бенсон что-то скрывал, я был в этом уверен.

На его губах опять заиграла тонкая улыбка.

— Я помню, как помощник Годдарда по мирской больнице, брат Локли, подшучивал над ним, пародируя его холодную и точную манеру говорить. Локли часто попадал в неприятные ситуации из-за своей легкомысленности, хотя свои обязанности в лечебнице он исполнял безупречно.

— А второй помощник? — спросил я. — Кантрелл, кажется?

— О да, молодой брат Кантрелл. Годдард обучал его ремеслу, но, насколько мне помнится, был вечно им недоволен.

— Бывшие соседи Годдарда утверждают, что он получил наследство, — сказал Харснет.

Бенсон собрал губы сердечком.

— Как мне кажется, у его родственников были деньги, а жили они неподалеку от Лондона. Где-то к северу, по-моему. Вы, вероятно, без труда их найдете.

Лично мне это казалось весьма сомнительным. По утверждению некоторых, в Лондоне и его окрестностях в настоящее время проживало около шестидесяти тысяч душ.

— А что, записей не осталось? — спросил я.

— Нет, никаких, — потряс головой Бенсон. — Когда монастырь закрыли, люди из суда по делам секуляризации велели нам сжечь все документы, записи, тексты песнопений и даже наши книги. Кромвель хотел стереть с лица земли абсолютно все, что связано с монашеством.

— И вы утратили все связи со своими бывшими подопечными?

— Да, со всеми, кроме тех, которые трудятся сейчас под моим началом.

— Вы имеете в виду тех троих, о которых упомянули вначале? — уточнил я. — Кстати, возвращаясь к Годдарду и его помощникам. Как они были сложены физически? Можно ли их назвать сильными? Тот, кого мы ищем, силен и умен.

Настоятель опять рассмеялся.

— В таком случае можете сбросить со счетов обоих помощников. Ни один из них не блистал умственными способностями, а физическими — тем более. Локли — маленький кругленький человечек лет пятидесяти, который непрестанно тянулся к бутылке. Молодой Кантрелл — высокий жилистый парень. Помню, у него было большое адамово яблоко, на которое даже неприятно было смотреть. Он все время что-то закапывал в глаза из-за проблем со зрением. Годдард выяснил, что у него близорукость, и сделал ему очки, чтобы тот мог работать.

Бенсон воздел палец вверх.

— Теперь я вспомнил: Кантрелл живет на монастырской территории. Его отец работал здесь плотником. Не так давно я видел его на улице. Он все так же был в своих очках с толстыми стеклами. Я еще подумал, что ему, наверное, трудно поддерживать на плаву отцовский бизнес. С таким зрением и легкомыслием он запросто может отпилить себе пальцы.

Настоятель рассмеялся, довольный своей шуткой.

«А говоришь, что врач был холодным человеком», — подумал я.

— Нам нужно встретиться с двумя этими людьми, мастер Шардлейк. У Барака есть их адреса?

— Да, адреса у нас имеются.

— Хорошо. Тогда мы покидаем вас, настоятель, но не исключено, что нам придется потревожить вас снова.

— Разумеется.

Бенсон покачал головой и удивленно улыбнулся.

— Вы считаете, что этот человек способен совершить семь убийств? Чтобы выполнить пророчество Книги Откровения?

— Да, сэр, — с серьезным видом ответил я. — Пока он достиг только третьей чаши. Боюсь, что скоро настанет черед четвертой.

Бенсон снова недоуменно покачал головой, а потом встал из-за стола.