Черный город (с илл.) - Акунин Борис (список книг txt) 📗

Эраст Петрович долго прогуливался по набережной, приглядываясь к волшебному замку, похожему на мираж — так невесомо парил он, сияя огнями, пугающий и манящий, между темно-синим небом и черным переливчатым морем.

Шоколадный «руссо-балт» Шубина был гарирован среди других автомобилей и экипажей. Шофера нет. Значит, подполковник водит машину сам — отрадно.

Со стоянки Фандорин еще наведался к лодочному причалу, выкурил там сигару. И лишь после этого ленивой походкой праздного гуляки направился по длинному деревянному мосту ко входу в обитель низменных страстей.

В кассе, где меняли жетоны, Эраст Петрович, окончательно войдя в роль, присвистнул:

— Однако!

Здесь на мелочи не разменивались. Самая дешевая фишка, красная, была пятирублевой, синяя стоила десять рублей, желтая — четвертную. Публика в основном брала синие и желтые. У Фандорина было с собой три сотни, непустяковые деньги, но двое господ впереди поменяли один пять тысяч, другой пятнадцать.

— Я нынче по маленькой, — сконфуженно объяснил Эраст Петрович (верней, его персонаж) кассиру.

— В гардероб пожалуйте, — не слишком любезно ответил тот.

Справа небольшая очередь тянулась к окошку с табличкой «Гардероб», что по летнему времени было странно.

Пожав плечами, Фандорин хотел пройти мимо, но тут к нему сунулся невысокий человечек с мятым лицом, на котором болезненным блеском сияли черные, воспаленные глаза.

— Никогда вас здесь не видал, — сказал незнакомец, снимая шляпу и искательно улыбаясь. — Впервые изволите?

— Впервые.

— Могу сопроводить. Подсказать, уберечь, объяснить.

Типаж знакомый. Такие трутся возле игорных домов по всему миру. Есть алкоголики, есть опиоманы и кокаинисты, а это другая болезнь — называется «игромания».

— Красненькую фишечку пожалуйте, сударь, мне и довольно будет.

«Пожалуй, чичероне мне не помешает».

— Буду доволен — получите желтую, — пообещал Фандорин, и человечек просиял.

— Не разочарую!

— Как вас называть?

— Юшкой.

Эраст Петрович поморщился:

— Нет уж, вы представьтесь как-нибудь пообстоятельней.

— Бывали времена, когда я звался Юсуфом Абдуррахмановичем и даже Юсуф-агой. Если колесо фортуны повернется, потребую, чтобы меня вновь величали со всем почтением, а пока — Юшка и на «ты», большего не заслуживаю.

Попрошайка униженно поклонился. Как зовут благодетеля, спросить не осмелился.

— Что ж, ведите меня в вертеп порока.

Юшка деликатно, двумя перстами, придержал его за рукав.

— Должен предупредить. Если имеете при себе оружие, надобно сдать. Иначе при входе завернут. Здесь охранники ушлые, специально натасканные.

Лишь теперь Фандорин заметил, что гардеробщик принимает у посетителей не трости и шляпы, а кинжалы, пистолеты, револьверы.

— Это Баку, — повторил гид вечную местную присказку. — Народ горячий. Может случиться смертоубийство. А некоторые, бывало, и застреливались, прямо в зале.

Перед помпезным входом двое гибких молодцев выделывали руками пассы, будто обмеряли фигуру пузатого господина в туземном наряде. По повадке видно — мастера обыска. Пожалуй, «веблей» придется сдать. Маленький «дерринджер», прицепленный сзади к поясу — тоже. Эти найдут.

«Пожалуй, оно и кстати. Облегчит задачу».

— Сразу видно солидного человека, — одобрил Юшка «дерринджер». — Два пистолета всегда лучше, чем один. Не угодно ли для начала прогуляться?

— Угодно.

Эраст Петрович медленно двинулся по просторной зале, где играли, кажется, во все существующие азартные игры от «железки» до покера, но большинство столов все же были рулеточные. Табачный дым тянулся к люстрам, на подиуме нежно пели скрипки, официанты разносили вино и закуски. Человек сто здесь было, не меньше.

«Всё это чудесно, но где же синий мундир?»

Экскурсовод переступал бочком вперед, не умолкал ни на миг.

— Обратите внимание. — Показал на тощего субъекта, торчавшего за спинами у играющих. — Здешняя достопримечательность. Унаследовал от отца миллионы и все спустил. Собрался наложить на себя руки. На последние рубли закатил прощальный банкет. Там к нему подошел друг покойного отца, передал запечатанный конверт. Открывает — письмо от родителя. Так, мол, и так, знаю, что ты, мерзавец, после моей смерти всё нажитое продуешь. Черт с тобой, не жалко. Только вот тебе моя отцовская воля. Стреляться не смей — возьми и повесься на люстре у меня в кабинете, где я непосильным трудом заработал миллионы, которые ты пустил на ветер. Сын так и поступил. Прицепил веревку, спрыгнул со стула, а люстра возьми да свались. И из-под лепнины вываливается мешок с червонцами! Хотел папаша с того света дать сыну урок, чтоб образумился, не дурил.

— И что же? — с интересом спросил Фандорин.

— Не помогло. Проиграл и червонцы. Теперь как я. Ходит, побирается.

По гладкости рассказа чувствовалось, что чичероне рассказывает его не в первый раз и, наверное, привирает. Хотя с пропащими игроманами случаются и не такие пертурбации.

— А взгляните вот на этого, — задышал в самое ухо Юшка, кивнув на сонного господина, который сдвинул со стола груду желтых фишек со словами «всё на зеро» и зевнул. — Мартиросян, величайший из дирекчилеров!

— Из кого?

— Дирекчилер — тоже своего рода игрок. Только делает ставки не на столе, а на земле. Покупает задешево участки и ждет — вдруг рядом найдут нефть? Мартиросян был никто, почтовый служащий. Однажды выиграл в лотерею пятьсот рублей и купил одну десятину бесплодной, удаленной от промыслов пустыни. Вдруг появляется некто, предлагает тысячу. Мартиросян уж хотел согласиться, но что-то ему померещилось в покупателе странное. Велел зайти завтра. Побежал узнавать — оказывается, неподалеку собираются бурить. Это уже повышает цену минимум вдесятеро. Но Мартиросян не продал и за пять тысяч. У соседей пошла нефть. За десятину сразу стали давать сто двадцать тысяч. И снова он отказался! — Юшка смотрел на сонного игрока с восхищением. — Вот что такое нюх! Продал Мартиросян только тогда, когда на самой границе его участка ударил фонтан. За полтора миллиона! На половину купил тысячу новых участков и ждет покупателей, а вторую половину проживает в свое удовольствие…

— Любопытно, — признал Эраст Петрович, подумав, что и он, пожалуй, мог бы сыграть в такую игру. Но от одной мысли о нефти замутило, а во рту возник отвратительный масляный привкус.

— Старый паук Рафалов. — Экскурсовод показал на почтенного старика, дремавшего в кресле у стены. — Слышали когда-нибудь про игорных стервятников? Этот — самый хищный. Никогда не ставит, просто сидит. Если кто-то проигрался в пух, а уходить не хочет, вошел в азарт, Рафалов предлагает взаймы под дикие проценты или под залог недвижимости. У него тут в буфете всегда дежурит нотариус…

За одним из столов стало шумно. Кто-то там громко требовал шампанского, кто-то кричал «Нет! Боже, нет!»

У почтенного старца немедленно открылся один глаз, желтый и круглый, как у филина.

Но гид вел Фандорина дальше.

— Смотрим влево. Под пальмой господина с проваленным носом видите? Интереснейшая личность, некто Шунтиков, прославившийся тем, что…

Но чем прославился некто Шунтиков, Эраст Петрович так и не узнал. В самом углу зала, на окруженном перильцами возвышении поблескивала знакомая малиновая лысина. Шубин нынче был в цивильном, оттого Фандорин не увидел его издалека.

— Благодарю вас. Довольно. Держите желтую… — На ближайшем столе как раз заканчивали принимать ставки. — А впрочем, я сам за вас поставлю.

Не глядя, Фандорин кинул двадцатипятирублевую фишку на игровое поле и двинулся по направлению к Шубину.

— Позвольте, но я всегда ставлю на черное! — завопил сзади Юшка. — Крупье, требую переставить!

— Как угодно-с. Сдвигаю с 23 на черное. Les jeux sont faits! [7]