След Белой ведьмы - Логинова Анастасия (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
– Что же ты думаешь, Лиза не догадалась отыскать доктора да выспросить о твоем здоровье? – взвинченным от напряжения голосом вопрошала мать за завтраком. Глаза ее при этом дотошно следили за горничной, разливавшей чай. – Конечно, отыскала! Да тот и признался, что более тебя никто в госпитале не удерживает.
«Еще бы он не признался», – вяло думал Алекс и растирал пульсирующий болью висок. Он почти наяву видел, как мадемуазель Кулагина допрашивает бедного Алифанова с пристрастием. Разве что нож к горлу не приставила. А мать продолжала:
– Мы, разумеется, тотчас вернулись в палату, но тебя уже и след простыл! Достаточно чаю! – взвизгнула маман, отчего голова разболелась с удвоенной силой. – Я тысячу раз говорила, что мне следует наливать ровно три четверти чашки – ни больше, ни меньше! Это так сложно запомнить?!
– Простите, мадам… сию минуту заменю… – лепетала горничная.
– Боже мой, оставь! Все, иди, иди, свободна! До чего же глупая девица! – ворчала маман, не дождавшись, пока за той закроется дверь. – Это уже не три четверти, а семь восьмых! Куда мне столько, спрашивается?! О чем мы?
– О том, что я плохой сын.
– Может быть, и не самый плохой, – чуть смягчилась маман, – но ты уж точно мог бы обойтись и без своих ужасных выходок. Что теперь о нас подумают Кулагины?!
– Вероятно, что от нас следует держаться подальше.
– Ах, не шути так, Алекс, ты сводишь меня с ума!
И, как всегда отмахнувшись, маман принялась выбирать ватрушку с творогом, наиболее подходящую под ее критерии идеальности.
Примечательно, что о его самочувствии она так ни разу и не спросила. Самым страшным происшествием за вчера для нее стало невежливое обращение сына с обожаемой ею Лизой, а не то, что этот самый сын едва не погиб. Впрочем, искать сочувствия Алекс, конечно, не собирался: его мать всегда такой была, даже в самых ранних его воспоминаниях.
Да и было этих воспоминаний не так уж много. А позже, как поступил в Михайловское артиллерийское училище и перебрался из Москвы в Санкт-Петербург, то и вовсе Алекс не видел маман по нескольку лет. Отец к тому времени уже умер, и маман в свое удовольствие путешествовала по Европе, растрачивая некогда огромное состояние прусского старинного дворянского рода фон Риттер. Сам Алекс в Петербурге мало от нее отставал: азартные игры, гулянки с товарищами, девицы опять же. Ну а потом в его жизни появилась Милли, и матушкины путешествия стали легкой погрешностью в годовой бухгалтерской отчетности. Наряды, драгоценности, выезды, уроки вокала и актерского мастерства. Подарки нужным людям, чтобы Милли доставались те роли, которых она заслуживает. Он тратил деньги так, будто стремился от них поскорее избавиться. Словно они не кончатся никогда. А они кончились. Как-то совершенно внезапно кончились. Его поверенный говорил что-то такое, предупреждал, но Алекс тогда отмахивался – он считал его мелочным мещанином, того поверенного. И при первых же стеснениях легко согласился заложить родовое поместье под Москвой. После, помнится, Алекс здорово проигрался в карты, да еще именно в том месяце он купил для Милли особняк с чудесным видом на Мойку. Короче говоря, чтобы расплатиться с долгами, отцовское поместье пришлось вовсе продать. Вместе со всеми землями, которые приносили какой-никакой доход.
Как вишенка на торте – вскоре его поверенный крайне внезапно куда-то исчез. Вместе со средствами, оставшимися после продажи поместья и выплаты всех долгов…
Маман все что-то говорила и говорила – Алекс давно уже не слушал, погрузившись в мысли. Лишь последняя ее фраза заставила очнуться.
– Слава богу, что Лизонька не злопамятлива: сегодня Кулагины обедают у нас. Такая лапочка, право, – спрашивает о твоем самочувствии и пишет, что они со Львом Александровичем будут у нас к двум часам.
«Несносная Кулагина и та интересуется моим здоровьем – в отличие от родной матери», – вяло отметил Алекс.
Вслух же степенно ответил:
– Вижу, чего вы добиваетесь, маман, но не морочьте девушке голову. Лиза меня ничуть не интересует, и жениться я на ней не собираюсь.
Залпом допив кофе, Алекс поднялся и направился к дверям. Он посчитал разговор оконченным, но матушка немедленно вскочила следом:
– Интересует или нет – она наш единственный шанс, Алекс! Тебе нужна невеста! Вини своего безумного деда за подобное завещание, но не заставляй страдать меня! Что я стану делать без денег, сам подумай?! И немедленно сбавь шаг, я за тобой не поспеваю!..
Алекс родительницу слушать был не намерен и, благо лакей тащил куда-то его пальто, схватил это пальто, а затем прямиком из столовой бросился в переднюю и на улицу. Только на крыльце мать от него и отстала – не марать же домашние туфли.
Взбудораженный, Алекс скоро шагал по брусчатке вдоль Исетского пруда, то и дело переходил на бег и даже представить не мог, чтобы кто-нибудь в этом чужом городе окликнул его по имени. Виктору Алифанову пришлось позвать трижды, прежде чем он обернулся.
– Вы торопитесь так, мой друг, будто пожар где-то, – запыхавшись, догнал его Алифанов. – Я от самого особняка за вами бегу!
Алекс тотчас сбавил шаг, охотно поздоровался с Виктором, и оба они пошли рядом без определенной цели, благо погода сегодня была не в пример лучше вчерашней.
– Так вы к нам заезжали? – немало удивился Алекс.
– К вашим соседям – Кулагиным. Мы с Елизаветой Львовной, знаете ли, давнишние друзья, еще с тех времен, когда она на курсах училась, а я ей с точными науками помогал. Прелестная она девица, эта Лиза. Суфражистскими статейками, знаете ли, увлекается.
– Что же здесь прелестного? – Алекс поморщился, недовольный, что уже второй раз за утро разговор касается Лизы Кулагиной.
– В суфражетках-то? – усмехнулся Виктор и, сняв перчатки, поправил подвитые усы. – Это вы так говорите, мой друг, оттого, что мало суфражеток повидали. Город у нас, видите ли, купеческий, деловой – и барышни такие же здесь. Деловые и самостоятельные, матушек да кумушек не слушаются. А уж коли влюбятся… – Виктор расплылся в улыбке, как обожравшийся сметаной кот. – Я, милый Алекс, иной раз думаю, не поддаться ли мне искушению да не пасть ли к ногам Елизаветы Львовны. Уж она-то была бы не против.
Алекс сквозь мрачные мысли свои даже усмехнулся:
– И что же останавливает?
– Обстоятельства-с! – развел руками Виктор. И уже тише договорил: – Лиза-то, может, и суфражетка – зато папенька ее инженер и интеллигент. Не поймет. А жениться мне не с руки, пусть даже и на Лизе Кулагиной. Молод я еще и ветренен. К тому же… – он залихватски потер ладони, – как бы ни была хороша Елизавета Львовна, молоденькие статистки местного варьете все равно лучше. Я, знаете ли, как раз в театр вечером и собираюсь. Не желаете ли присоединиться?
– Нет уж, увольте, – отозвался Алекс, прежде чем даже подумал.
Было б, конечно, здорово заставить матушку саму отдуваться перед Кулагиными на этом треклятом обеде, но у Алекса совершенно не было настроения ехать в варьете. Еще напьется, чего доброго, и снова натворит глупостей. А Кошкин правду говорил: распускать себя нельзя. Здесь – особенно.
Алифанов уж натянул перчатки да явно собирался прощаться, когда Алекс остановил:
– Вы, Виктор, не собираетесь ли снова на охоту, в те же края?
– В субботу думал, ежели погода не испортится, на кроликов пойти в сторону Шарташей. Неужто за компанию хотите?
– Ежели не помешаю. Уверяю вас, с ружьем я отлично обращаюсь. Даже и с одной рукой управляюсь… Что за Шарташи такие?
Виктор пожал плечами:
– Там, за лесом, в сторону Березовских золотых рудников, есть два озера – Шарташ Большой и Малый. Севернее от них село стоит древнее, старообрядческое – тоже Шарташ. Занятные там места, друг мой, и болтают о них разное… Не думал, право, что после всего вы, Алекс, еще хоть разок там захотите побывать. – Виктор вдруг прищурился и въедливо спросил: – Иль увидали на Шарташах что-то, что до сих пор покоя не дает?
Алекс смутился и тотчас пошел на попятную:
