Криминальный пасьянс - Овчаренко Александр (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Вы? – удивился Директор, и его руки, сжавшись в кулаки, легли в центр освещённого круга. – Я дал команду на ликвидацию участников «зачистки», почему Вы не выполнили мой приказ?
– Вы же знаете, что между спецслужбами с некоторых пор действует негласный договор, согласно которого все стороны избегают боестолкновений и стараются не идти на крайние меры. Если бы мы ликвидировали сотрудников «Бюро», мы бы тем самым нарушили условия договора, и началась бы война. Тем самым мы подставили бы своих людей под удар – начался бы целенаправленный отстрел агентов.
– Началась война? Да она давно идёт, только Вы этого почему-то не заметили. Вы же сами мне докладывали о гибели агента «Орех»!
– Докладывал, но прямых доказательств, что к гибели нашего агента причастно «Бюро», нет. Есть только наши предположения.
Возникла долгая пауза. Лампа продолжала отбрасывать на стол пучок жёлтого света, только в освещённом круге теперь, кроме бумаг, ничего не было. Директор откинулся на спинку стула и убрал руки со стола.
– Я отстраняю Вас от исполнения обязанностей моего заместителя, – наконец произнёс он. – С этого момента Вы выводитесь за штат и поступаете в распоряжение кадровиков. Ждите нового назначения. Всё! Можете идти.
– Да будет так, – твёрдо произнёс бывший зам, и, по-военному повернувшись через левое плечо, вышел из кабинета.
Глава 20
После непродолжительного пребывания в Москве, Жорка Карась неожиданно полюбил говяжью тушёнку. Вот такая появилась у бизнесмена прихоть: подай ему каждый месяц ящик с тушёнкой, а то и целых два, и не абы какой, а родной сибирской, произведённой маленьким частным заводиком, в забытом богом и налоговиками областном городишке, что раскинулся в пятидесяти вёрстах от его горячо любимой и родной Разгуляевки.
И до того Карась возлюбил этот натуральный продукт, что лично ежемесячно мотался на поезде, словно простой курьер, в Разгуляевку, и обратно, в столицу нашей Родины. Никому не доверял Жорка это мероприятие. И можно было ведь за один приезд заключить договор на поставку продукта в любом нужном количестве, так ведь нет!
Отдохнув после дороги пару дней, брал Жорка ящик (иногда два) с консервными банками со странной этикеткой «Волчья сыть. Тушёнка говяжья. Высший сорт», и тут же ближайшим поездом отбывал в Москву.
Но если бы кто-то из друзей или недругов вздумал проследить за Жоркой, то с удивлением узнал бы, что ни в какой областной городишко Карась не ездил, потому, как никакого заводика по производству консервированной говядины не было и в помине.
По прибытию в родную Разгуляевку уходил Жорка в тайгу и возвращался через два дня усталый, но довольный. После чего запирался в подвале своего дома, где самолично закатывал в банки полиэтиленовые упаковки с золотым песком, предварительно залив их для конспирации говяжьим жиром, купленным здесь же, в Разгуляевке. Станок для этой несложной процедуры Жорка купил ещё во времена перестроечного угара, когда, поддавшись повальному увлечению, хотел открыть в Разгуляевке первый кооператив и выпускать консервированную лосятину и медвежатину. Однако Жоркин кооператив умер, так и не родившись: местные власти не дали Карасю разрешение на отстрел лосей и медведей в промышленных объёмах, не помогла даже крупная взятка. После этого Жорка охладел к кооперативному движению, а станок так и остался до поры до времени пылиться в подвале его большого дома.
В Москве на вокзале Жорку лично встречал новоиспечённый друг и партнёр Александр Перепёлкин. Они торопливо грузили в багажник шикарного авто ящики с тушёнкой и быстро ехали на квартиру к Перепёлкину, где Жорка обосновался в одной из предоставленных ему комнат. На квартире Карась, вместо того, чтобы вскрыть пару банок и наброситься на любимый продукт, в присутствии хозяина квартиры пересчитывал банки и передавал Перепёлкину.
На следующий день Александр кому-то звонил, после чего забирал привезённые из далёких сибирских краёв консервы, грузил их в багажник своего лимузина и уезжал в неизвестном направлении. Куда именно возил Перепёлкин натурпродукт мелким оптом, Жорка не спрашивал, но на следующий день на банковский счёт Жорки поступала крупная сумма денег в твёрдой европейской валюте. Большую часть этих денег Карась перечислял на счёт Перепёлкина. Всю зиму деньги копились и множились на его банковском счёте, а весной Перепёлкин приступил к решительным действиям.
Свой первый визит Александр нанёс владельцу «Стройжилсервис» господину Горшенину. Когда Перепёлкин назвал секретарше Горшенина свою фамилию, она сразу съёжилась, и, опасливо оглядываясь на визитёра, скрылась в кабинете начальника.
«Однако сильно я их напугал прошлый раз», – подумал Сашка и шагнул в распахнутую секретаршей дверь.
Горшенин принял его вежливо, но от вежливости явно сквозило недоверием.
– Я уже имел удовольствие вести с Вами и вашими коллегами дела, – улыбнулся Перепёлкин, усаживаясь в предложенное ему кресло. – Но лично с Вами, господин Горшенин, познакомиться не смог. Вы в то время находились на лечении. Помнится, у Вас были проблемы с сердцем.
– Были, – холодно подтвердил хозяин кабинета. – Итак, чем я могу Вам помочь?
– Лично мне ничем, – вновь улыбнулся Сашка. – Это я пришёл оказать Вам услугу.
– Благодарю Вас! Но в ваших услугах я не нуждаюсь, – саркастически усмехнулся Горшенин. – Лично мне хватило забот от прошлой сделки с Вами.
– Да, интересная была комбинация, – мечтательно произнёс гость. – И главное, прибыльная. Я эту сделку с удовольствием вспоминаю.
– Не могу сказать того же, – процедил Горшенин. – Итак, чем обязан?
– У Вас в Подмосковье есть кирпичный завод. Это предприятие для Вас убыточное. Я Вам предлагаю мне его продать, – на одном дыхании выдал Сашка, и чистыми глазами уставился на свою жертву.
– Зачем же Вам этот завод, если, по вашему заявлению, он убыточный?
– После его покупки я проведу реконструкцию: поставлю новую немецкую линию по выпуску огнеупорного кирпича, новые печи. Могу обещать, что персонал завода на первых порах останется на своих местах.
– Мне нет никакого дела, останутся работяги на заводе или нет! – злобно произнёс Горшенин. – Меня интересует, почему Вы считаете, что я не могу провести реконструкцию своего предприятия?
– Если бы Вы могли, то Вы уже сделали бы, – спокойно ответил Александр. – А если Вы до сих пор не предприняли никаких мер и продолжаете терпеть убытки – значит, у Вас нет свободных средств. Оно и понятно: кризис! Рынок жилья заморожен, строительный бизнес из-за этого тоже терпит убытки. Продайте заводик! Честное слово, он Вам ни к чему, одна головная боль!
– Кризис рано или поздно закончится, цены на жильё вновь поползут вверх, так что заводик мне очень даже понадобится, – упирался хозяин кабинета.
– Всё правильно! – белозубо улыбнулся в ответ Перепёлкин. – Рано или поздно кризис пойдёт на убыль. Только для Вас это будет скорее поздно, чем рано. Аналитики утверждают, что ремиссия наступит нескоро. К этому времени Вы попросту разоритесь. Я же Вам предлагаю за завод хорошую цену.
С этими словами он протянул Горшенину свою визитку, на которой было шариковой ручкой небрежно написано семизначное число.
– Я подумаю, – после небольшой паузы произнёс Горшенин и спрятал визитку в карман.
– Думайте, но недолго. Мне каждый день дорог, да и Вам он влетает в копеечку.
Покинув не слишком гостеприимный кабинет, Сашка направился с аналогичным предложением к Артуру Бабаяну – крупному московскому ресторатору, который, решив расширить свой бизнес, вложился в небольшой кирпичный завод в районе Орехово-Зуево. Однако организация современного производства и поддержания его на конкурентоспособном уровне для Бабаяна оказалось задачей скучной и непонятной, поэтому производство огнеупорного кирпича, да и сам завод, находились в упадке. В кругу земляков и единоверцев москвич Бабаян всё чаще стал высказываться, что люля-кебаб куда прибыльней, чем кирпич. Эти разговоры дошли до ушей Перепёлкина, что подвигло его нанести незадачливому заводчику деловой визит.
