Братство рун - Пайнкофер Михаэль (книги онлайн полные .txt) 📗
Глава 9
Когда Мэри на следующее утро вошла в утреннюю гостиную, она тут же заметила произошедшие изменения. Малькольм Ратвен уже покинул дом, в комнате присутствовала только его мать. И взгляд, которым Элеонора приветствовала Мэри, не предвещал ничего хорошего.
— Доброе утро, — все равно приветливо поздоровалась Мэри и поклонилась. — Вы хорошо почивали?
— Ни в коем случае, — трескучим голосом ответила Элеонора, — и утром тоже не случилось ничего, что могло бы порадовать меня. Почему ты так рано покинула бал?
Мэри заняла место на другом конце стола. Итак, вот что было причиной такого холодного приема, подумала она. Они были раздражены из-за ее раннего ухода.
— Я почувствовала себя плохо, — скромно ответила она будущей свекрови, в тот момент, когда подошла служанка и налила ей чай.
— Так, ты почувствовала себя плохо. — По взгляду Элеоноры было нетрудно догадаться, что она вся кипела от гнева и презрения. — Этот прием был устроен в твою честь. Собрался весь свет знати, чтобы поприветствовать тебя на твоей новой родине. Я не знаю, как это считается в Англии, но здесь, на севере, воспринимается верхом неприличия, если почетный гость уходит, не сказав ни единого слова на прощание или извинившись. Ты нарушила рамки приличия и оскорбила гостей.
— Мне очень жаль, — сказала Мэри, — но я сделала это не намеренно. Вдруг я почувствовала себя плохо, как уже говорила раньше, и я посчитала лучшим…
— Но достаточно хорошо, чтобы веселиться на свадьбе в людской? — Голос Элеоноры звучал резко и жестко, отчего у Мэри все сжалась внутри. Испуганно она взглянула на хозяйку замка.
— В чем дело, дитя мое? Ты действительно думала, что твои маленькие проделки ускользнут от моего внимания? Я узнаю обо всем, что происходит внутри этих стен.
Мэри опустила взгляд. Было бесполезно отрицать что-либо. Вероятно, разболтал один из кучеров или лакеев, и Мэри не могла поставить это им в вину. Они все боялись людей, на службе у которых состояли.
— Это не было запланировано, — сказала Мэри, четко произнося каждое слово. — Я вышла наружу, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Тут я услышала музыку, и захотела узнать, откуда она раздается. Потом одно произошло за другим.
— В твоих устах все звучит крайне невинно, если учесть, что ты танцевала с учеником кузнеца и соблюдала примитивные крестьянские обычаи.
— Простите меня, — возразила Мэри и не могла сдержаться, чтобы в ее голосе не прозвучал сарказм, — я не знала, что это запрещено.
— Тебе все запрещено! — заорала Элеонора, и ее голос сорвался. Ее глаза сверкали гневом, и угрожающая аура, окружающая ее, вселила страх даже в Мэри. — Все, что может нанести вред доброму имени и уважению лэрда Ратвен, — немного поостыв, продолжила хозяйка замка.
— Это нанесет вред доброму имени и уважению лэрда Ратвена, если я посетила свадьбу его слуг и пожелала счастья молодоженам?
— Такое поведение не подобает леди, ей не полагается почитать крестьянские традиции и желать добра подлому народу.
— Подлому народу? Эти люди наши подданные. Они состоят у нас на службе и находятся под нашей защитой.
— В самую первую очередь, — поправила Элеонора с дрожащим от гнева голосом, — они подчиняются и служат нам. Их кровь не того же цвета, как наша, они нечистые и ничтожные существа. Леди не смеет общаться с ними согласно своему происхождению.
Мэри кивнула.
— Постепенно я начинаю понимать, откуда у Малькольма такая жизненная позиция.
— Тебе не подобает быть дерзкой или критиковать меня или лэрда в какой-либо форме. Твоя задача ограничивается лишь тем, чтобы быть своему мужу хорошей и послушной супругой и с безукоризненной стороны представлять дом Ратвенов в обществе. Только это требуется от тебя. Чувствуешь ли ты себя способной для этого?
Мэри опустила голову. В какой-то момент она захотела кивнуть и пристыженно подчиниться старшему по возрасту и по положению, как ее воспитывали с юных лет. Но тут она опомнилась, потому что подумала о тех ценностях, в которые безоговорочно верила и которые ни во что не ставились в замке Ратвен. Этого она не могла молча стерпеть.
— Это зависит от того, — поэтому она сказала тихо.
— От чего? — Черты лица Элеоноры приняли теперь снова выражение хищной птицы, которое Мэри уже напугало в день ее приезда.
— Должна ли я стыдиться, что представляю дом Ратвенов.
— Должна ли ты…. — хозяйка замка поперхнулась и, похоже, действительно на какой-то миг лишилась воздуха. Беспомощно она размахивала руками, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. — Да ты вообще соображаешь, что говоришь, глупая девчонка? — выпалила она наконец.
— Думаю, да, — заверила ее Мэри, — и я так же не думаю, что я глупая. Это мое глубокое убеждение, миледи, что с людьми, пусть даже самого ничтожного происхождения, мы должны обращаться как с равными. Все люди наделены Богом равными правами и привилегиями. Обстоятельство, что не у всех есть счастье родиться в благородной семье, не должно давать нам повода смотреть на них свысока.
— Ах, вот оно что, — заохала Элеонора презрительно. — Революционная болтовня!
— Возможно. Но я посмотрела в глаза людей, которые работают на вас, и я увидела там только страх. Слуги боятся вас, миледи, как и вашего сына.
— И это не нравится тебе?
— Конечно нет, потому что я придерживаюсь мнения, что слуги должны любить своих хозяев и служить им верно.
Какой-то миг Элеонора сидела неподвижно, ничего не ответив Мэри. Потом она разразилась громким нервным смехом.
— Это причина для твоей ночной проделки? — поинтересовалась она. — Ты хочешь завоевать симпатию слуг и горничных?
— В первую очередь это люди, миледи. Да, я хочу снискать их симпатию и уважение.
— Уважение можно снискать только лишь авторитетом. И страх в этом — самое лучшее средство.
— Я не придерживаюсь этого мнения.
— Мне все равно, какое у тебя мнение. Ты выставила меня и лэрда в неприглядном свете и оскорбила, и это не будет оставлено безнаказанно.
— С позволения сказать, миледи, лэрд — болван, которого волнуют только мнение о нем и его богатство! Ничего другого он не заслужил.
— Довольно. — Губы Элеоноры вытянулись в тонкую линию и образовали на ее бледном лице горизонтальную полоску. — Ты явно не хочешь ничего другого. Я проучу тебя.
— Что вы задумали? — с вызовом спросила Мэри. — Сожжете крышу у меня над головой, как вы это проделываете с бедными людьми?
— Ну, крышу, конечно же, нет, но есть и другие вещи, которые великолепно горят. Например, бумага.
— Что это значит? — Мэри вдруг посетило плохое предчувствие.
— Ну, дитя мое, к моему великому сожалению, мне кажется очевидным, что эти дурацкие представления, которыми ты забила себя голову, ты выдумала не сама. Ты где-то узнала о них, и мне пришло на память, что ты с удовольствием суешь свой нос в книги гораздо чаще, чем всякая другая молодая дама, которую я знаю.
— И? — спросила Мэри.
— Эти книги — явно настоящая причина для твоего упрямства и глупого поведения. Я распорядилась, чтобы твои книги и снесли на двор, чтобы сжечь у всех на глазах.
— Нет! — Мэри вскочила с места.
— У тебя был выбор, дитя мое. Тебе не стоило выступать против нас.
На один миг она застыла, потеряв понимание происходящего из-за такого цинизма. Ужас охватил ее, и она бросилась к окну, выглянула во двор. Там внизу пылал яркий костер, от него поднимался серый дым к утреннему небу, а вместе с ним обрывки листов бумаги, которые подхватил наверх теплый воздух.
Мэри не могла сдержаться, чтобы не заплакать. Там действительно горели книги, ее книги. Слуга только что вынес из дома еще несколько штук и бросил их в жаркое пламя.
Мэри развернулась и выбежала из салона. Большими шагами она бежала по коридору и по лестнице во двор. Китти спешила ей навстречу со слезами на глазах.
— Миледи! — закричала она. — Прошу, простите меня, миледи! Я хотела помешать им, но не могла. Они просто забрали книги!
