Компромат на кардинала - Арсеньева Елена (первая книга .TXT) 📗
Какое счастье, что родители уже спят, какое счастье, что привыкли к его поздним возвращениям из клубов или с вечеринок! Не больно-то одобряют они такой образ жизни, особенно батяня, но смирились с ним, потому что Сережин заработок – доход для семьи серьезный. Уверены – или надеются? – что он не попадет ни в какую пакостную историю. Он и сам всегда был в этом уверен. Или надеялся?
Видимо, силы наконец-то кончились, и как ни был Сергей взвинчен, он все-таки провалился в сон. И вот теперь эти стрелы, стрелы… нестерпимая боль в разорванной, словно бы кислотой обожженной щеке…
Сережа свернулся клубком, подтянул колени к подбородку, схватился за ледяные ноги, растирая их. Сон не согрел застывшее тело, не успокоил смятенную душу. Не отодвинул вдаль кошмарные картины нынешней ночи. В глазах вдруг проблеснуло: он с силой бьет стоящего на коленях Мисюка ногой по голове, тот мгновение смотрит на Сергея, потом сникает, заваливается на бок, и набрякшие веки медленно натягиваются на закатившиеся глаза.
К горлу подкатило, то ли слезы, то ли тошнота. Сергей перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. Чтобы прогнать воспоминание, попытался подумать о чем-нибудь самом ужасном, самом паршивом, что случалось с ним в жизни, о самой ужасной боли, испытанной когда-нибудь, но ничто не помогало: лезло, лезло в голову выражение этого вдруг постаревшего, побагровевшего, размякшего лица, и холод снова и снова пронзал тело…
А ведь началось все так классно! Мисюк привез его в самый красивый дом на набережной – бывший железнодорожный, с колоннами. Они вошли в просторный подъезд, в который так и просились кадки с фикусами и ковровые дорожки, а потом поднялись на второй этаж, в квартиру. Ого, какая огромная прихожая! И кажется еще больше оттого, что светит очень тусклая лампа, углы теряются в темноте.
– Давай свою одежку, – Мисюк заботливо помог снять с плеч Сергея куртку. – Раздевайся, проходи вон туда. Это у меня кабинет и гостиная, а спальня вон там. – Он махнул рукой куда-то в гулкую глубину квартиры и включил свет в ближайшей комнате.
Комната оказалась о два окна, выходящих, конечно, на Волгу: в черной темноте играли огни набережной. Сергей не мог удержаться: сразу кинулся в окну. Ух ты, как классно! Вот бы жить в такой квартире. Можно представить, какой блеск тут навела бы мама. А то у Мисюка все захламлено, вверх тормашками перевернуто, разбросано. И окна без тюля, на них только какие-то мрачные шторы с оборванными петлями. Противный тусклый свет. И вообще-то грязновато, вон на лампе какой слой многолетней пыли, коричневый палас не чистили несколько лет как минимум. Никому не придет в голову разуться, чтобы пройти по нему. Да уж, хороши гуси-лебеди эти робятки из ТЮЗа, которые квартиру сняли: такого человека, великого режиссера, поселить в натуральный сарай! Не ему же самому, мужику, генеральную уборку устраивать. Вдобавок, может быть, это его и не колышет. Сергей вон не выносит беспорядка вокруг себя, но это мамина суровая школа, а ведь, как правило, мужчинам на такие мелочи плевать с высокой башни.
– Чайку, кофейку? – приветливо спросил Мисюк.
– Наверное, лучше чай. Кофе вредно для сердца.
– Ишь ты! – озадачился Мисюк. – У тебя с сердцем проблемы, что ли?
– Пока нет, но я так, на будущее.
– Молодец, если о будущем думаешь. – Мисюк двинулся было на кухню, но притормозил: – А может, джинчику хорошего с тоником? Поверь ты мне, отличный джинчик. Ты такого точно не пил, это «Бомбей сапфир». – И вытащил из маленького сервантика красивую бутылку, жидкость в которой была ярко-голубого цвета.
– Эх-аяй, – сказал Сергей. Такой диковины он и впрямь никогда не видывал. «Гордон» пробовать приходилось, и «Бифитер» тоже, а это…
Голубой джин, надо же. По какому-то непонятному сцеплению ассоциаций вспомнилась песенка про голубую луну, и Сергей невольно передернулся. Почему-то пить голубой джин резко расхотелось, однако Мисюк уже достал из шкафа два толстостенных стакана, налил до половины джин, занес над одним стаканом бутылку с тоником:
– Разбавить? А то я предпочитаю в чистом виде.
– В чистом? – Сергей испугался. – Да ведь там 47 градусов!
– Это не для слабонервных, – согласился Мисюк. – Но у меня голова крепкая, да и привык. А тебе советую на первый раз попробовать с тоником.
Да он и с тоником был крепкий, гад «Сапфир». Как только Мисюк глушит эту голубизну без разбавки?
– Вам что показать? – отпив полстакана и принимая деловой вид, спросил Сергей.
– Погоди, погоди, – добродушно махнул рукой Мисюк. – Передохни маленько, выпей еще. Ты там запрыгался сегодня, я видел. Посиди, поговори со мной. Вот ваши бальные танцы… почему ты ими занимаешься? Как это вообще получилось?
– Случайно. Помню, одна знакомая девочка с нашего двора ходила в школу к Майе Андреевне, партнера у нее не было, и спросила: «Сережка, хочешь со мной танцевать?» А она мне нравилась, я и согласился. И так мне показалось в студии классно! Я и остался на всю жизнь.
– Сколько тебе тогда было?
– Десять лет.
– Дитя малое! И тебе уже тогда нравились девочки?
– По-моему, даже еще раньше, – усмехнулся Сергей.
– И что, до сих пор?
– Ну да.
– Только девочки? Или…
– Нет, почему? Взрослые женщины мне тоже нравятся. Лишь бы темненькие были, блондинки как-то не очень. А впрочем, всякие нравятся.
– Да-а? – со странным выражением протянул Мисюк. – А рыжие, как твоя преподавательница? У тебя с этой, как ее, Майей Андреевной, что-нибудь есть?
Сергей поперхнулся:
– Да вы что?
– А почему бы и нет? Вы так танцевали… я решил, ты к ней неравнодушен. Может, даже любишь ее.
– Конечно, люблю! Как же ее не любить? Она из меня классного танцора сделала. И она меня очень любит, я знаю. Потом она же безумно красивая, вся как выточенная. С ней очень приятно танцевать.
– А секс?
Сергей хмыкнул:
– Что, девчонок мало?
– Да уж, тебе, наверное, проходу не дают.
Не давали, это факт. Но Сергей ничего не имел против, совсем наоборот. Вот без этого было бы худо. А пока девочки смотрят на него влажными от нежности глазами, жить можно!
Но ответил он сдержанно:
– Всегда кто-нибудь найдется.
Он допил джин, и Мисюк налил еще. Сергей хотел сказать, что, наверное, хватит, уже начала немножко кружиться голова, но хозяин его опередил.
– У тебя девушка есть?
Сергей терпеть не мог такие разговоры. Еще спросит, кто она. Женщины доверяются мужчинам не для того, чтобы те чесали потом языками.
– Вы про танго что-то хотели спросить? – он неловко сменил тему. – А то уже поздно, наверное, у вас же репетиция завтра утром.
– Давай, покажи мне танго, мужской вариант, – деловито кивнул Мисюк, оставляя свой стакан и берясь за блокнот и ручку. Протянул пульт к проигрывателю: – Такая музыка подойдет?
Это были «Брызги шампанского» – отличная, темповая мелодия. В комнате было практически пусто, места, где развернуться, много. Сергей станцевал одну вариацию – иногда выдавал ее на показушках в «Рэмбо» и во всяких других заведениях, шло на «ура». Правда, он привык к другой мелодии, но сейчас добавил кое-что, немножко на ходу изменил, чтобы приноровиться к «Брызгам». Мисюк смотрел восторженными глазами, порою черкал в блокноте.
– Великолепно. Зажигает, – сказал он, когда Сергей закончил вариацию, и протянул ему стакан. – До чего жалко, что теперь уже ничего такого на вечерах не танцуют.
– Да, конечно, в народе бальные танцы вымирают. – В горле пересохло, Сергей с охотой выпил. – Рисунок сложный, многосоставный, а помещения, как правило, тесные, народу туда набивается много. Ну и упрощается танец, сводится к перетаптыванию на месте.
– Тебя, наверное, коробит, когда ты видишь всякие массовые попрыгушки?
– Да почему? Я читал, раньше танцы тоже были такие, массово-примитивные. Это же был ритуал для общения с космосом, камлания перед охотой, заклинания богов там, что ли. В каком-то племени, у гвианских индейцев, кажется, желающий стать колдуном проходил такое испытание: выдерживал пост и нещадное самобичевание, а потом плясал до обморока. Когда много народу танцует, какая-то энергия выделяется, очень мощная. Ритуальные танцы – хоровод, коло, сиртаки – они были задуманы для того, чтобы сделать людей сильнее, разделить между ними эту силу. В танце упорядочивается дыхание, а это значит, что укрепляется тело. Настроение улучшается…
