Амалия под ударом - Вербинина Валерия (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
– Казимир! – закричала Аделаида Станиславовна. – Казимир!
Брат, решивший, что сестра обнаружила пропажу мятой десятки, которую он накануне стащил у нее из ридикюля, явился с крайней неохотой.
– Казимир! – воскликнула Аделаида, сияя восторгом. – Бог услышал наши молитвы! Моя Amelie станет княгиней!
– Ну и что в том такого? – отвечал Казимир, пожимая плечами. – Она могла бы выйти хоть за самого французского императора. А что? Она вполне этого достойна!
– Во Франции больше нет императоров, – вздохнула Аделаида Станиславовна, – а жаль! Империя – это так романтично! Кстати, не ты стащил у меня десятку из сумочки?
Казимир разинул рот и попятился к двери.
– Нет, все-таки придется сдать тебя в богадельню! – закричала будущая теща князя Рокотова, швыряя в родного братца увесистой вазой. – Нет! Я… я знаю, что я сделаю! Я найду тебе жену!
Казимир, закрывая руками голову, метнулся в дверь. Вслед ему полетела серебряная пепельница.
* * *
– И все-таки придется это сделать, – настойчиво сказала Муся.
– Нет, – упрямо ответила Амалия и отвернулась. – Я не хочу, чтобы они встречались.
Разговор происходил в середине октября. Оба дуэлянта к тому времени почти полностью оправились. Они по-прежнему находились в одном доме, только Амалия тщательно следила за тем, чтобы их пути не пересекались. Она боялась, что импульсивный Орест может не выдержать и снова бросит Полонскому какое-нибудь оскорбление, после которого все начнется сначала. Даже мысль о такой возможности была Амалии ненавистна.
– Послушай, – обиженно сказала Муся, – но это странно!
– Что тут странного, Муся? – пылко возразила Амалия. – Граф чуть не убил Ореста!
– Между прочим, Орест тоже чуть его не убил, – заметила здравомыслящая барышня Орлова. – Ты разве не видишь, что так дольше продолжаться не может? Рано или поздно они все равно увидятся. Так лучше, если сейчас, когда мы можем заставить их помириться.
– Они не помирятся, – отрезала Амалия.
– Это ты так считаешь, – не менее упрямо сказала Муся. – Но попробовать-то все равно стоит.
– Хорошо, – сдалась Амалия. – Но ты должна взять с Эжена клятву, что он больше не будет искать ссоры с Орестом.
– Я тоже об этом подумала, – заявила Муся. – А ты возьмешь такую же клятву со своего жениха. Идет?
– Идет, – вздохнула Амалия.
Однако встреча прошла гораздо спокойнее, чем она ожидала. Полонский лишь криво улыбнулся и протянул руку Рокотову. Орест, на чьей щеке остался небольшой рубец от шпаги противника, пожал протянутую ему ладонь. В неярком осеннем свете лица обоих дуэлянтов казались измученными и бледными.
– Мне очень жаль, что все получилось… так, – сказал Евгений, покосившись на Амалию.
– Мне тоже, – спокойно ответил Орест.
– Ну вот, – засуетилась Муся, – наконец-то! А теперь за стол, за стол, за стол!
После обеда Полонский, улучив минутку, подошел к Амалии.
– Амалия Константиновна, – после паузы начал он. – Я знаю, вы не хотите меня слушать… Вы никогда не заходили ко мне, когда я лежал раненый, и я хорошо сознаю, насколько я вам неприятен. Но… – Он запнулся. – Мне бы хотелось попросить у вас прощения. За все.
Амалия недоверчиво поглядела на него. Однако Полонский, казалось, говорил совершенно искренне, и это тронуло ее.
– Хорошо, – медленно сказала она. – Я прощаю вас.
Евгений нервно пошевелил пальцами.
– Я сам не понимаю, что на меня тогда нашло… – Он жалко улыбнулся. – Наверное, именно это люди называют ревностью.
Он постоял немного возле нее и отошел. Но Амалии не понравился настороженный взгляд, который он бросил на Ореста, в другом углу гостиной беседующего с Иваном Петровичем.
«Нет… – решила она про себя. – Все это может очень плохо кончиться. Надо как можно скорее уезжать отсюда».
И на следующее утро принялась укладывать свои вещи. В окно она видела, как Орест в распахнутой шинели гулял по дорожкам. Молчаливый сенбернар Булька всюду следовал за ним, изредка тычась носом ему в ладонь, чтобы показать свою преданность. Вошла Даша, протянула Амалии письмо.
– Из Москвы… От матушки.
Амалия села на кровать и, хмурясь, прочитала послание от начала до конца.
– Все то же самое, – пожав плечами, сказала она горничной. – Какие-то странные намеки, настаивает, чтобы я как можно быстрее возвращалась, потому что такой случай выпадает только раз в жизни… Какой случай? Что маман имеет в виду? И почему нельзя написать все понятным языком?
– Может, она приглядела вам свадебное платье и боится, что его уведут? – предположила Даша с замиранием сердца.
– Все может быть, – согласилась Амалия. – Но она уже не первый раз требует, чтобы я немедленно возвращалась. – Она поглядела на Дашу. – А как Федор Иванович? Ничего тебе не пишет?
Горничная залилась краской.
– Нет, Амалия Константиновна, – пролепетала она.
– Саша мне тоже не пишет, – заметила Амалия. – Он теперь в Москве большой чин после этого дела… Ступай, Даша, я сама управлюсь.
Горничная ушла, а Амалия выдвинула нижний ящик комода, где хранились шпильки, заколки и прочие дамские мелочи. Ящик шел с трудом и наконец застрял. Амалия подумала, что, верно, какая-нибудь шпилька зацепилась за стенку комода и мешает двигать ящик. Она встала на колени и засунула внутрь руку, чтобы вытащить вредную шпильку. Однако помехой оказалась вовсе не шпилька, а пачка каких-то мятых бумаг, выпавшая, вероятно, из верхнего ящика. Амалия недоуменно покрутила ее в руках. Это были письма без конвертов, небрежно перевязанные тесемкой. Амалия пожала плечами и хотела уже куда-нибудь засунуть всю пачку, когда в глаза ей бросилась подпись на одном из писем: Евгений Полонский.
Сначала Амалия насторожилась, потом напомнила себе, что читать чужие письма – некрасиво, а потом, не устояв перед искушением, развязала тесемку и наугад раскрыла одно из посланий. Судя по заголовку, оно было отправлено из Биаррица в ноябре позапрошлого года. Тон письма Амалии не понравился: менторский и немного снисходительный. Граф рекомендовал Мусе усердно заниматься, слушаться гувернанток и вообще хорошо себя вести. Но в постскриптуме, хоть и мельком, упоминался votre cousin Oreste[62], который тоже находился в то время в Биаррице. «Он жаловался мне, что ему до смерти надоело пить ослиное молоко, он клялся, что еще немного, и он сам превратится в это животное. Он передает вам тысячу приветов и пожелание никогда не болеть, потому что жизнь тогда становится совсем невыносимой. Между прочим, он говорил, что посылал вам ноты Дебюсси. Вы их получили?»
Амалия опустила письмо. Что такое ослиное молоко, она хорошо знала. Его рекомендовали пить всем легочным больным.
Следующее письмо было послано из столицы тремя месяцами позже.
«Вы спрашиваете меня, что я делаю. Едва вернувшись из Европы, я попал в светский водоворот. Балы, вечера, живые картины и проч. занимают все мое время без остатка».
Так, подумала Амалия, сейчас пойдут жалобы на то, как невыносимо тяжело ему приходится.
«Только вчера состоялся великолепный бал у Рябовых. Натали была очаровательна, и я танцевал с ней три раза».
Натали… Натали Рябова… Что-то знакомое. Где же она встречала это имя? Амалия пробежала глазами письмо до конца, но, не найдя в нем более ничего для себя интересного, взялась за следующее.
«Увы, я должен объявить вам печальную новость. Натали Рябова, о которой я писал вам недавно, неожиданно скончалась».
– Ой, – сказала Амалия вслух.
Теперь она вспомнила. Это было одно из имен, оказавшихся в списке, который составил Саша Зимородков, думая, что имеет дело с одержимым убийцей. Да, так оно и есть. Натали Рябова, двадцати одного года, умерла в феврале 1879-го. Значит, Полонский знал ее? Почему же он ни словом об этом не упомянул?
«Я больше других скорблю о ее утрате, – писал далее Евгений. – Вы знаете, одно время нас даже считали женихом и невестой…»
