В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Я был слишком взволнован и сбит с толку, чтобы понять поэтическое излияние цыгана. Мы остановились у лучше всех сохранившейся башни, и Гренгуар, который бежал впереди, открыл низкую дверь с выцветшей мазней: пятью бледными монетами и забитыми курицами с нацарапанным выше изречением «К черту курочек!»
Когда я поинтересовался о его значении, пока мы поднимались по крутой лестнице, Матиас резко рассмеялся.
— «Курочками» называют здесь королевских стражников и прочих шпиков. Пять солей платит король каждому, кто вспорет брюхо стражу порядка или шпиону. Это одна из причин, почему ни один такой сильный отряд королевского дозора не осмеливается вторгнуться в это место.
— Вы же не говорите о нашем добром короле Людовике!
— Конечно, нет. Король, которого я имею в виду, сидит там за кувшином вином с бабами, — он указал на мужчину крепкого телосложения, который сидел на скамье за одним из многочисленных заляпанных вином столов, держа в одной руке кувшин вина, который он опустошил без помощи стакана, другой обнимая рыжеволосую девку с оголенной грудью, которая тихонько гладила его волосы и ворковала с ним, как влюбленная голубка. Я узнал Клопена Труйльфу, короля нищих, — и теперь понял все. Двор чудес был приютом нищих, сердцем их тайного королевства, построенного на собственных законах и со своим собственным королем.
Клопен Труйльфу небрежно отодвинул кувшин с вином и девицу с роскошными формами, напялил шляпу, которая была украшена кольцами и напоминала смастеренную для детской игры корону, на свои кудрявые волосы и поднялся, покачиваясь, что не подходило к его королевскому величию.
— Ах, это вы, прекрасный герцог, — сказал он и рыгнул. — Уже думал, вы хотите оставить в беде своего короля и поделить один свою добычу.
— Где мы были, не было добычи, чтобы унести, только смерть, — Матиас указал на Колетту. — Если малышке не помочь быстро, то она будет так же мертва, как и старая городская стена снаружи. Освободите для нее стол.
Никто из толпы нищих не шевельнулся. Как вросшие в землю, мужчины и женщины сидели на скамьях и таращились на нас печальными сивушными глазами. Их король достал из-за пояса плеть с белыми ремнями, какую еще используют королевские стражники, и яростным ударом накинулся на свой инертный народ. Плеть затанцевала по столам и людям, раздирая кожу и разбивая кружки. Лишь когда полились кровь и вино, народ оборванцев зашевелился и освободил большой стол, на который положили Колетту на ковре.
Клопен окинул женщину холодным взглядом и положил свою лапу на плечо цыганскому герцогу.
— Скажите, действительно нечего было забрать в вашем приключении? Вы устроили переполох во Дворце правосудия, где находится сокровищница Франции.
— Вы уже слышали об этом? — Матиас, казалось, совсем забыл, что он находился во Дворе чудес.
Король гордо ударил себя в грудь.
— Курочки из Шатле вылетают быстро. Но мои шпионы быстрее. Даже если я с удовольствием выпью слишком много из одного кувшина, или даже двух, я остаюсь все такой же лисой, которая поджидает в засаде курочек.
— Даю вам слово, Клопен, мы и близко не подходили к сокровищнице. Дело изначально было слишком сложным даже для наших объединенных сил. Именно сначала нам следовало бы знать, что стрелки короля не поскупятся на железо и свинец.
Посланный Матиасом к цыганскому лагерю гонец вернулся обратно вместе с существом, которое я лишь при втором взгляде признал как женщину — так сильно была старуха увешана золотом, серебром и жемчугом. Все ее шаги, как и каждое движение головы и рук, сопровождались мелодичным перезвоном и бряцанием. Она остановилась перед большим столом и пристально уставилась на Колетту.
— Эту мне нужно вернуть к жизни?
— Да, Шари, — сказал Матиас.
— К кому она относится?
Он указал на Вийона, итальянцев и меня:
— К нашим друзьям.
Шари обернулась к нам:
— Что вы дадите за юную жизнь?
— Вы хотите денег? — прошипел я. — Как вы сейчас можететорговаться, когда каждое дыхание дорого!
Непоколебимо старуха возразила:
— Как раз вы тот, кто торгуется, мой юный рай.
— «Рай» означает на нашем языке «господин» и выражение почтения, — раздалось с крутой узкой лестницы, куда Эсмеральда привлекла взгляды всех. — Если эта женщина умрет, умрет также и жизнь в этом юном гадчо, Шари. Уважь его любовь и мою волю, помогая ей!
Это звучало как приказ, и старуха, казалось, поняла так же. Она смиренно кивнула и сказала:
— Принесите платки и воду, но все чистое!
Тут же она достала различные баночки, которые прикреплялись к ее поясу на маленьких крючочках, и поставила их на скамейку перед столом Колетты. Когда пара женщин из таверны принесли платки и миску с водой, Шари потребовала, чтобы мы положили раненую на бок. Это было сделано, и старуха сломала древко стрелы на расстоянии в две ладони над окровавленной грудью Колетты. Та, казалось, ничего не почувствовала, словно она была ближе к смерти, нежели жизни.
— Держите девушку крепко! — пробурчала Шари и посмотрела на Матиаса. — Хочешь ты это сделать, герцог?
— Кто-то должен это сделать, если это должно быть сделано. Если я хочу принести жизнь, я должен видеть смерть, — с этими помпезными словами Матиас подошел к Колетте, которая лежала на правом боку, ее крепко держали я и итальянцы. Матиас вынул из своего пояса топор и ударил, после едва заметного колебания, тупым концом клинка. Он попал в обломленный конец древка и протолкнул стрелу дальше через тело, так, что сзади брызнула струя крови.
— Быстро, гадчо, вытяни одним рывком!
Это была Эсмеральда, и я знал, что она имела в виду меня. Я схватил один из платков, обвязал узел вокруг железного наконечника и потянул со всей силой. Это вывело меня из равновесия. Я упал спиной на землю и больно ударился затылком о деревянную скамью. Пара нищих захихикали. Это не задело меня — в руке я держал роковую стрелу!
Когда я поднялся, Шари превратилась в танцующего дервиша. Ее руки летали вверх и вниз, пока она смазывала раны Колетты маслом и мазями из своих баночек и бутылочек, напевая монотонные заклинания, которые, если кто и мог понять, так только цыгане. Наконец, она утомленно замолчала и приказала наложить Колетте плотную повязку. Эсмеральда подошла и взяла это на себя. Она стянула перевязку так сильно, что я испугался, как бы она не сломала ребра Колетте или же не сдавила бы дыхания.
Молодая цыганка заметила мой напуганный взгляд.
— Я знаю, что делаю, гадчо. Уже много раз я перевязывала моего отца, и он до сих пор жив, как вы видите.
Когда она и Шари закончили, Колетта не подавала никаких признаков жизни. Только когда я совсем пристально смотрел, то я различал, как легко поднимается и опускается ее нежная грудь и мелко дрожат крылья носа.
— Она спит сном, в котором переходит через гору решения, — сказала Шари. — Если она поднимется на одну сторону, то путь отведет ее в царство мертвых. На другой стороне она найдет жизнь.
— Когда… — закашлял я и осекся, так и не закончив вопрос.
— Вы узнаете об этом, рай, если она откроет глаза, — Шари собрала свои снадобья и засунула их снова за пояс. Прежде чем старуха покинула таверну, она бросила последний взгляд на пациентку. — Оставьте ее здесь, пока не наступит момент решения. Ей нужен покой:
Клопен ударил плетью:
— Вы слышали это, покончить с пьянством! Заработайте лучше пару грошей. Идите на улицы, протяните руки и ноги, станьте слепыми и глухими и по возможности — богатыми!
Только против воли нищие выбрались из сумрачного подвала на дневной свет. Близкое вино было им милее, чем неизвестная перспектива на туго набитый кошелек. Когда их король ушел, он зажал под мышкой винный бурдюк и притянул к себе свою рыжеволосую подругу.
— Мы теперь не можем ничего больше сделать для девушки, — сказал цыганский герцог и попросил нас следовать за ним в его лагерь. Двое из его людей остались со спящей, с которой я расстался с тяжелым сердцем.
