Финита ля комедиа - Мельникова Ирина Александровна (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Он все чаще, все пытливее вглядывался в лицо Лизы, хорошенькое, но лишенное, как ему казалось, индивидуальности. Лицо, на котором только штрихами еще наметились возможности. И он невольно спрашивал себя, а есть ли у Лизы душа, подобная той, которая была у ее матери? То, что выделяет одну из миллиона других? Способность страстно любить и так же ненавидеть?.. Отдаваться до самозабвения охватившему тебя порыву? Твердо идти к намеченной цели? Не гнуть головы перед судьбой?.. Не унижаться в любви? Знать себе цену?..
Такие непривычные мысли теснились в голове Федора Михайловича при взгляде на дочь. И он понимал, что они вызваны вчерашней встречей в мастерской художника. Портрет Муромцевой потряс его настолько, что он долго не мог заснуть, а во сне на него нападали страшные волосатые чудовища с горящими глазами и клыкастыми пастями. Он сражался с ними не на жизнь, а на смерть, в результате проснулся с головной болью и ощущением, что его изрядно потоптал копытами табун тяжеловозов.
Вдобавок он поссорился с женой. Анастасия Васильевна недомогала. Сидела за завтраком бледная и несколько подурневшая, почти ничего не ела, обошлась парой соленых огурцов и салатом из моркови. Но он был слишком занят собственными мыслями и, когда она о чем-то спросила его, ответил невпопад и чрезвычайно раздраженно. Тогда она отшвырнула салфетку, поднялась из-за стола и ушла в спальню. И даже не вышла его проводить.
От этого, вероятно, его терзали мрачные предчувствия, а время к тому же тянулось медленно, как слюна после изрядной попойки.
Наконец в дверь заглянул Корнеев, молча взмахнул рукой, и Тартищев вскочил на ноги, мгновенно забыв обо всем, кроме одного: через четверть часа все кончится! Всего через четверть часа!
– Алексей! – выкрикнул он, и тот, как заяц, сиганул в дверь, на ходу вытаскивая из кобуры «смит-вессон».
– Лиза! – выкрикнул Федор Михайлович снова и показал дочери кулак. Она побледнела и подняла вверх большой палец. – Смотри мне! – приказал он и тоже выбежал из гримерной...
Он медленно поднялся по ступеням крыльца. Затем открыл в последний раз в жизни тяжелую дубовую дверь, сквозь которую проходил в театр добрую четверть века. Она гулко захлопнулась за его спиной. Он миновал пустое фойе. Репетиция начнется через десять минут. Все участники спектакля ждут звонка помощника режиссера в своих гримерных... Значит, у него в запасе не больше пяти минут, чтобы занять место, которое он определил себе, место, с которого его уже унесут...
Он нащупал револьвер правой рукой, и тот показался ему горячим. Пальцы левой руки скользнули по лезвию ножа, и он почувствовал саднящую боль, вынул руку из кармана, прижал палец ко рту, отсасывая кровь, выступившую алыми капельками по всей линии разреза. Солоновато-железистый привкус на языке подействовал на него неожиданно. Ему вдруг стало страшно! Но это было секундное замешательство. Он вновь опустил руки в карманы и решительно шагнул за кулисы...
Уже по традиции Алексей проверил не только патроны в «смит-вессоне», но и наличие амулета на руке и, затаив дыхание, притаился под лестницей за деревянным щитом, на котором была изображена часть тропинки, убегающей в глубину цветущего сада. Пахло пылью, прямо у него под носом трепыхалась черная паутина, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы не чихнуть или не выдать себя громким сопением. Как всегда в подобных случаях, жутко зачесалось в носу, запершило в горле, начало саднить под мышкой, а в сапоге принялся давить неизвестно откуда взявшийся камешек.
К тому же темная фигура человека, который также занял позицию под лестницей пару минут назад, полностью закрывала ему обзор. Но Алексей знал, что перед ним именно тот, кого они ждали, и он пришел убивать Лизу! И поэтому был готов вытерпеть и не такие лишения.
Прозвенел звонок. Человек под лестницей встрепенулся и вытащил из кармана револьвер. Глухо щелкнул взведенный курок. Алексей напрягся, ухватившись за раму щита, чтобы мгновенно отбросить его с пути.
Весело щебеча, сверху вниз по лестнице сбежали несколько молодых статисток, затем прозвучал бас Шапарева и тенорок окончательно выздоровевшего Сергея Зараева. В спектакле он будет играть Фердинанда.
Лиза появится последней. Алексей знал об этом в отличие от преступника, чья спина изрядно каждый раз напрягалась, когда на лестнице раздавались те или иные шаги. Наконец выпустили Лизу. Она шла одна. Алексей увидел ее спину... И в этот момент преступник рванулся из-под лестницы. Дуло револьвера смотрело прямо в женский затылок. И, кроме этого, убийца уже ничего не видел перед собой. Только это белое пятно – накрахмаленный чепец, мишень, в которую он должен непременно попасть!
Убийца нажал на спусковой крючок, но вместо долгожданного выстрела раздался лишь сухой щелчок! Осечка! Еще одно нажатие на крючок! И снова щелчок! А девчонка продолжала идти как ни в чем не бывало! Еще пара-другая шагов, и она окажется на сцене, а у него уже два выстрела вхолостую... В отчаянии он вновь нажал на спусковой крючок. Но щелчка уже не услышал. Ему хватило одного вида безмятежно уходящей жертвы... И тогда он выхватил из кармана нож и бросился следом...
Алексей отшвырнул в сторону щит, в одном прыжке настиг убийцу, и в тот момент, когда его нога взметнулась вверх, чтоб ударить преступника в спину, что-то тяжелое и массивное стенобитным орудием врезалось в него и опрокинуло на пол. Из глаз взметнулся фейерверк искр, страшная сила, казалось, расплющила и раскатала нос по лицу. Дикая пронзительная боль на мгновение отключила сознание! Алексей охнул, схватился за лицо и почувствовал, как кровь бежит по пальцам обильными горячими струйками.
Ему казалось, что он ослеп и оглох. Лоб будто пронзили раскаленным штыком, но, зажимая рукой нос, чтобы хоть так остановить бегущую кровь, Алексей все ж попытался встать на колени. Руки его шарили вокруг, пытаясь найти точку опоры, и наткнулись на чужие руки, которые точно также искали, обо что бы им опереться...
Наконец Алексей сел, с трудом открыл глаза и обнаружил в нескольких дюймах от своего лица искаженную болью физиономию репортера Желтовского. Журналист прижимал к носу набухший кровью платок. Бровь его рассекала изрядная ссадина, а правый глаз затягивал огромный багровый синяк. Алексей страдальчески сморщился и поднес руку к лицу. Похоже, синяк у него тоже проявился, но только слева.
– Какого черта? – сердито пробормотал он. Но Желтовский лишь молча кивнул головой в сторону. Преступник уже лежал на полу с заведенными назад руками в наручниках, а Лиза, с бритой головой и торчавшими от возбуждения усами, сладострастно улыбаясь, одной рукой вытирала пот со лба, а другой несколько раз и не совсем учтиво ткнула задержанного физиономией в деревянный пол.
Алексей встряхнул головой! Господи, какая Лиза? Иван Вавилов в костюме Луизы Миллер, с подкладной, съехавшей на спину грудью и в разорванном фартуке, рывком поставил преступника на ноги и развернул его лицом к Тартищеву, который спешил к ним вниз по лестнице.
– Ну вот, финита ля комедиа, господин Гузеев! Кончен бал, погасли свечи! – Федор Михайлович покачал головой. – Надо ж, сколько вы нам хлопот доставили! – И приказал: – Увести!
Корнеев и Гвоздев подхватили суфлера под локти и потащили за кулисы к выходу в фойе. У крыльца их уже поджидала арестантская карета.
Тартищев оглянулся, сделал шаг в сторону и замер над жертвами столкновения.
– Ну-с! – произнес он, окидывая их насмешливым взглядом. – Чего скосоротились?
– Да вот его нелегкая вынесла, – мрачно посмотрел на Желтовского Алексей. – Я только прыгнул на Гузеева справа, а он мне в торец – бац! – слева!
– Нет, Максим, вы неисправимы! – покачался с носка на пятку Тартищев. – Вам позволили только присутствовать при задержании преступника! На кой ляд вы ввязались не в свое дело? Агента вон покалечили. Сами фонарь изрядный заработали!