Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
– Ра-джа-джа, ра-джа-джа!..
Все обращались к небу и просили солнечного огня; вся русь, послушав пение раманов и их наречие, вдруг вспомнила язык сей древний и ныне уж сакральный, поскольку не все волхвы им владели...
За полночь примчался инок Григорий, потребовал сурово:
– Останови сей шабаш! Мне след творить молитву над покойным Лютом, над братом твоим во Христе, а пляски сии и в храме молиться не дают!
– Добро, Григорий, – не смилостивилась, но надежду ощутила княгиня. – Остановлю. Токмо ты, поп, не за мертвеца помолись – за меня живую. Пусть мне Господь пошлет покоя!
– Будь по-твоему, уж помолюсь, – не сразу и без охоты согласился чернец. – Но сдается мне, не видать тебе покоя...
– Отчего же? Христос не в силах дать? Или твои молитвы не доходят до ушей его?
– Поелику, княгиня, ты вдруг строптива стала, все скажу! В тебе нет духа христианского, хоть и крестилась, и крест нательный носишь. – Всегда сладкопевный голос инока стал теперь жесток. – Но зрю в тебе дух иной! Вот он и не дает покоя.
– Какой же, сказывай!
– Поганый! И образ твой, и лик – все поганое!
– А не ослеп ли ты, поп?! – Ольга схватила зерцало, свечой осветила себя. – Позри, мой образ и лик прелестны! А значит, и душа, и дух! Все на лице человечьем!
– Но ты ж старуха! Который год тебе?.. Мне ведомо, где обрела ты сей прелестный лик, и кто молился, и кому. Се суть демонический образ! Как и рожденный от волхвованья сын! Забыла, что он сотворил в Руси?
– Что ж мне, изъязвить лик? Изжечь огнем красу?
– Ни, княгиня, след тебе исторгнуть дух демонический. И обретешь покой.
– Исторгнуть дух... Но как, научи! Тоска смертная, горючая, места не нахожу, а покоя жажду!
– Поди сейчас и усмири сей шабаш колдунов! Потуши светочи в руках безбожных глупцов. И да воздается! Господь не по желаньям судит, но по делам!
И вдохновил! Помазав елеем и окурив ладаном княгиню, чернец Григорий удалился, а она, взглянув с гульбища на пляску огней вдоль стен всего города, отправилась искать бояр своих и городскую стражу. Неузнанной княгиня обошла весь стольный град по кругу, но в свете светочей, в едином ритме пляски и пения весь люд киевский будто стал на одно лицо, как братья и сестры – не отличить, кто есть кто. Попробовала звать:
– Подите ко мне, бояре думные! Эй, стража! Полно гулять, велю ступать ко мне!
Но в волхвовании о солнечном огне, в сем громогласном хоре тонул ее голос, ровно капля в море. А перед очами всё огни, огни, огни... Здесь не было княгининой воли, как будто она снова вступила в Чертоги Рода, где верховной властью обладал Великий волхв Валдай. Однако не отчаялась та, ибо внезапно ощутила, что и сама уже давно идет в припляс и мысленно поет:
– Ра-джа-джа, ра-джа-джа!..
Едва стряхнув с себя сие очарование, она прочитала все молитвы, которым была учена, и, обретя голос властный, хотела было крикнуть, чтоб остановилось это коловращение, да вдруг увидела, как в столбе света от светочей, повитом звуком хора и уходящем в небо, летает сокол! И в тот же миг, как взор ее коснулся птицы, та, сложив крыла, упала камнем вниз. Княгиня заслонилась, вспомнив, как сокол сей чуть не выклевал очи, однако он на плечо опустился и, дотянувшись клювом, коснулся уст Ольги. Поцеловал! Иль напоил, как напоил бы птенца...
И в тот же час слетел.
Не помнила княгиня, как шла, куда, зачем, но вновь очутилась в своем тереме, в покоях, где не было покоя...
А чернец Григорий уж тут как тут! На сей раз взирал испуганно, не требовал – молился!
– Владычица! Великая княгиня! Останови бесовские пляски! Укроти шабаш! Уж мертвые встают от сего лиха!
– Мертвые встают?!
– Воистину! Брат твой, Лют Свенальдич, отпет был уж молитвами святыми и приготовлен для положенья в гроб, но восстал! И, безумный, бежал из храма! Причина же одна – се шабаш сатанинский, волхвованье! Останови своею волей!
– Хотела я, да сокол прилетел, – промолвила княгиня. – Нет моей воли на празднике, коим управляют раджи – суть племя светоносное раманов.
– Так попытай еще!
– Научи, ты же святой отец и знаешь таинства, как бесов изгонять.
– Знаю! Будь я на отчине своей, в земле святой греческой, воскурил бы ладан и канон прочел. А то бы крестным ходом пошел! Но здесь, в Руси, в земле безбожной все напрасно! И против бесов силы нет! Да ты во власти угомонить и беса, и народ! Вели изгнать раджей!
Княгиня приказала Добрыне лошадей заседлать и поехала с ним по пустынным ночным улицам, однако светочей уж не было в городе – все четверо ворот настежь, а праздник выплеснулся за стены, и теперь водили хоровод вокруг Киева. Свенальд отыскался на рву, стоял, опершись на меч, и мрачно взирал на бесконечную цепочку огней, светлячками летящих с холма на холм, от берега Днепра к Подолу. И было с ним дружины пешей не более десятка – таких же старых, скрипучих витязей, не ведающих ни роду, ни племени. С эдаким войском не укротить шабаша...
– Запри все ворота! – велела княгиня. – И в город никого не впускай! А как закончат пляски и проситься станут, скажи киевлянам, что войдут они лишь после того, как прогонят племя раманов.
Наемник старый брови поднял и вновь воззрился на огни:
– То ль сон мне был, то ль наяву... На родине моей бывали сии пляски...
– Ты слышал ли меня, Свенальд?
– Да не глухой...
С великой неохотой он взял дряхлеющих бойцов своих и пошел затворять ворота. Ольга же вернулась в пустой город, и по пути к терему из темноты под ноги коня вдруг бросился человек в белом саване. Конь шарахнулся от призрака сего, чуть не сронив княгиню, заржал тревожно, встал на дыбы, норовя ударить копытами.
Против коня стоял Лют Свенальдич...
– Се я, сестра! Был к Богу взят и на него позрел! Господь сказал мне: ступай назад и утешай сестру! То есть тебя, княгиня... И вразумил меня! Дал чудодейственную силу! И ныне я суть чудотворец!
– Так утешай, – позволила она, – коль сказано. Допрежь всего верни назад внуков моих, уехавших встречать отца ко Змиевым валам. Исторгни из пределов Руси раджей, все племя раманов. И рок мой материнский верни! Вот тогда я утешусь и найду покой. По силам ли тебе сие, чудотворец?
– Дай срок и почивать ложись. – Воскресший Лют Свенальдич уступил дорогу.
– К восходу солнца! – княгиня пришпорила коня. – Не исполнишь – пред очи не являйся. Инно сам ступай к Богу безвозвратно!
Лют сей час же порскнул в темноту, и тут же поросенок завизжал, мяукнул кот и ворон каркнул. Княгиня ж, прискакавши на свой двор, вошла в терем, потушила свечи в покоях и спать улеглась. Но чуть только смежила веки, как вновь услыхала шум на дворе, голоса и топот ног. Открыла очи, а в покоях светлым – светло!
Чернец Григорий вбежал растерзанный и страшный – глаза из орбит, волосы торчком, трясутся руки.
– Погибель идет! О, горе нам, грешным! Вставай, княгиня! Конец света!
– Отчего же я зрю свет? Вон солнце встало! – Ольга подошла к окну.
– Не верь очам своим! Как может быть, чтоб солнце встало ночью? Ведь не настал еще рассветный час! Сей свет и солнце взошли от волхвованья! От хоровода бесовского! Божьему свету конец пришел! Ложись и умирай, дабы предстать пред судом Господа!
– А погожу пока! Взгляну на сына, ужо тогда... Восстало солнце над землей, знать, явится сейчас...
На сторожевой башне ударили в медное било один раз – час полуночи...
3
Сотворив с Великим каганом грех, за который Господь когда-то покарал Содом и Гоморру, рохданит-легионер стал ленив и безразличен. Он велел кагану одеться, сам же, обессиленный, лег на каменную скамью.
– Ступай, я устал, – проговорил он, закрывая веки. – Вернешься ко мне ровно через три дня. Все это время молись, чтобы господь ниспослал тебе путь к Великим Таинствам Второго Круга. Не думай о земном, не потребляй никакой пищи, не совершай омовений и не прикасайся к своим женам. И тогда я посвящу тебя в Таинство знаний.
