Дело бога Плутоса - АНОНИМYС (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
Он закусил губу и с полминуты молчал, пытаясь успокоиться.
– Когда нашли письмо? – спросил Загорский, задумчиво вертя в руках конверт.
– Сегодня.
– А когда исчез ваш сын?
– Три дня назад после обеда. С этого времени никто из домочадцев его не видел.
И тайный советник мрачно уставился на Нестора Васильевича.
– Сами видите, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять связь между двумя этими событиями. Вот потому-то ни в министерстве, ни в контрразведке пока ничего не знают о пропаже бумаг.
Загорский заметил, что руки старого дипломата дрожат, и дрожь эта усиливается с каждым мгновением.
– Николай Гаврилович, во-первых, прошу вас успокоиться и не впадать в отчаяние, – сказал он. – В противном случае с вами приключится что-нибудь посерьезнее этого вашего криза.
– Вам хорошо говорить, это не ваш сын сбежал с секретными документами неизвестно куда, – буркнул тайный советник.
Загорский на это отвечал, что Платон Николаевич – не иголка в стоге сена, а весьма заметный молодой человек, и отыскать его будет легче, чем может показаться.
– Как вы думаете, для чего ему могли понадобиться секретные бумаги? – поинтересовался он как бы между делом.
Николай Гаврилович отвечал, что именно это больше всего на свете он сейчас хотел бы знать. Однако, увы, отец он плохой и жизнью сына должным образом не интересовался. Точнее, за государственными делами у него просто не было на это времени. Он вырастил Платона, дал образование – но все это происходило без его непосредственного отцовского участия.
– Все мое воспитание ограничивалось тем, что я целовал его в голову перед сном, – продолжал тайный советник. – И Платоном, и Катюшей занималась мать. Но Катя выросла сущим ангелом и утешением мне на старости лет, а Платон – сорванцом, при том худшей разновидности, то есть сорванцом скрытным. Скрытность эта и склонность к безобразиям с возрастом только усилились. Не буду вам тут расписывать его подвиги, из которых пьяные кутежи – вещь самая безобидная, однако подозреваю, что мать его сошла в могилу раньше времени именно из-за его бесчинств.
К службе Платон Николаевич оказался категорически неспособен, и после нескольких особенно безобразных выходок, когда Николаю Гавриловичу пришлось употребить все свое влияние, чтобы дело обошлось без последствий, он решил отправить сына в имение, в деревню. Однако там Платон стал попросту сходить с ума – так что управляющий каждую неделю слал тайному советнику панические письма и даже угрожал оставить место. Тогда отец по зрелом размышлении решил вернуть блудного сына назад, в столицу, чтобы тот, по крайней мере, все время был перед глазами.
Вернувшись в Санкт-Петербург, Платон Николаевич на некоторое время затих, но мир и в человецех благоволение длились недолго. Сын проявил неожиданный интерес к загранице…
– Это случилось внезапно? – действительный статский советник глядел на патрона с интересом.
– В первый раз отправился просто развеяться, но потом стал ездить с завидной регулярностью, – проворчал Николай Гаврилович. – Я не возражал, хотя он всякий раз брал у меня значительные суммы. В последние две поездки я даже вынужден был его серьезно ограничить. Тем не менее, это не поменяло его планов, он продолжал ездить в Европу, а возвращался с пустыми карманами.
– Вас это не насторожило?
Разумеется, насторожило. Однако отец полагал, что Платон просто увлекся какой-нибудь французской или итальянской вертихвосткой, и дело так или иначе разрешится само собой. Но дело, как видим, только усугубилось. К сожалению, по-настоящему об этом тайный советник задумался только сегодня. А, задумавшись, вспомнил об одной несчастной страсти своего сына: он очень любил карточные игры. Играл, разумеется, на деньги и часто проигрывался. Когда об этом узнал Николай Гаврилович, он пригрозил лишить его наследства, и так напугал, что тот клятвенно пообещал больше никогда не садиться за игру.
– Вот вам и ответ, зачем он ездил в Европу, – заметил Загорский. – Здесь он играть боялся, а за пределы России ваше всевидящее око не достигало.
Патрон поморщился, как от зубной боли. Увы, он слишком был занят государственными делами и слишком мало интересовался жизнью сына, которого считал взрослым человеком. И вот, наконец, пришла расплата.
С минуту оба молчали, каждый думал о чем-то своем. Потом Нестор Васильевич взглянул на тайного советника.
– Денег вы ему не давали, но за границу Платон Николаевич все равно ездил. Он ведь, насколько я знаю, нигде не служил, откуда же он брал средства на поездки?
Тайный советник нахмурился: об этом он как-то не подумал. Возможно, у сына был запас, он отложил из того, что ему давали раньше… Загорский с сомнением покачал головой: похоже, делать запасы – вовсе не в характере Платона Николаевича. Может быть, брал у друзей?
Тут уже пришел черед сомневаться тайному советнику. Сын его был человек неуживчивый, друзей практически не имел, а случайные приятели по кутежам вряд ли могли ссудить ему сколько-нибудь значительную сумму.
– А в каких отношениях он с сестрой?
В каких отношениях? Его превосходительство задумался на миг, потом пожал плечами. Пожалуй, Катюша – единственный человек, которого любит и которому доверяет непутевый брат. Да ведь Загорский знаком с ней и знает, что не любить ее невозможно! Как уже было сказано, она – сущий ангел.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Нестор Васильевич, – а посему давайте-ка поговорим с нашим ангелом. Очень может быть, что она расскажет нам что-нибудь интересное. Единственное, хотел бы уточнить, знает ли Екатерина Николаевна о пропаже секретных документов?
– Нет, – решительно отвечал тайный советник, – я ничего ей не говорил. Об этом знаем только мы с вами, и я бы не хотел, чтобы круг посвященных в эту историю расширился.
– Он не расширится, – успокоил его Загорский, – разве что в этом возникнет крайняя необходимость. Ну, а теперь самое время пригласить вашу дочь.
К счастью, Катюша все утро никуда не отлучалась и была у себя в комнате. Спустя минуту она явилась в сопровождении лакея, который, впрочем, немедленно растворился в воздухе.
Дочь тайного советника Екатерина Николаевна была барышня на выданье – ей только-только исполнилось двадцать два года. Невысокий рост, хрупкое сложение, русые волосы, кроткий нрав, голубой беззащитный взгляд – это был если и не ангел в натуральную величину, то, по крайней мере, уменьшенная копия херувима. Несмотря на ординарную, в общем, внешность, претендентов на ее руку и сердце было предостаточно. Отчасти это объяснялось ее характером, который располагал к себе с первого слова, отчасти – наличием богатого и влиятельного отца. Однако сама Екатерина Николаевна, судя по всему, замуж вовсе не спешила. Да и Николай Гаврилович не торопился расстаться с единственной дочерью, которая поистине была его отрадой и украшением закатных лет.
Увидев в гостиной Загорского, Катюша зарделась, но глаз не опустила и присела в реверансе. Загорский поднялся из кресла, улыбнулся и галантно поклонился барышне.
– Составь нам компанию, – попросил ее отец, – нам с господином Загорским нужно у тебя кое-что узнать.
– С удовольствием, – отвечала девушка. – Нестор Васильевич знает, что в нашем доме он – всегда желанный гость.
Загорский шутливо поднял ладони, всем своим видом показывая, что не заслужил такой чести, но тут же, впрочем, сделал серьезное лицо. Екатерина Николаевна наверняка знает, что вчера вечером ее брат исчез из дома?
Екатерина Николаевна это знала.
А не знает ли, случайно, Екатерина Николаевна, куда именно он мог направиться? Барышня, помедлив самую малость, отвечала, что этого она знать не может, брат ей ничего не говорил.
– Вот как, – озадаченно молвил Нестор Васильевич и ненадолго умолк.
Впрочем, молчал он не просто так. Он незаметно, но крайне внимательно оглядывал барышню. Та была одета в очаровательное голубое платье, которое выгодно гармонировало с цветом ее глаз. Однако искушенному взору Загорского сразу показалось, что в облике девушки чего-то недостает. Хотя Катерина Николаевна была девушкой скромной, но он, однако же, знал ее за большую модницу. Всякий раз, когда он приезжал в гости, она старалась принарядиться, как будто для выхода в свет – в ход шли даже драгоценности. Загорский это замечал, но никаких далеко идущих выводов из этого не делал: дело обычное, юная барышня хочет нравиться всему миру. Однако в этот раз никаких украшений на ней не было. Загорскому это показалось несколько странным.
