В тени Нотр-Дама - Кастнер Йорг (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Двое парней подхватили меня под мышки и протащили из чулана в большее помещение, где трое других мужчин в кожаных фартуках занимались своей работой. Они с любопытством взглянули на меня, — но без сочувствия. Тут же мне стало ясно, что мне не от кого ждать помощи.
— Если ты попытаешься смыться, это повлечет болезненные последствия, — предупредил меня Гаспар. — Кричать можешь, сколько хочешь — это не поможет тебе. На дворе снаружи никого нет, а стекла толстые и снаружи, как и внутри закрыты на большие замки.
— Возможно, нам следует его немного поджарить, — один из тех двоих, что притащили меня, указал на огромную печь, на которой дымилась кастрюля. Третий сидел недалеко от плиты за столом перед весами для монет и сортировал серебряные монеты. Некоторые шли в мешок, другие — в кастрюлю.
И тут я понял, каким промыслом занимался мэтр Гаспар и его люди. Они были литейщиками и весовщиками. Фальшивомонетчиками. И то, что они открыли мне свою тайну, означало, что они не отпустят меня живым.
— Нет, не огонь, — решил Гаспар. — Месье Ищейка кажется немного неженкой. От огня некоторые быстро лишаются чувств, и потом он не сможет больше говорить. Нужно его так изувечить, чтобы он это видел, но все же оставался в сознании, — он оглянулся и кивнул. — Ах, пресс, прекрасно!
Теперь и я увидел его и испугался вдвойне словам Гаспара и при виде машины, которая стояла на тяжелых деревянных подпорках посередине комнаты. Это было дьявольское изобретение Гутенберга — печатный станок! Тут мне пришло в голову, где я слышал имя Гаспара: на Свином рынке.
— Вы мэтр Гаспар Глэр, книгопечатник! — выпалил я.
— Итак, тебе кое-что известно. Чудесно, сейчас ты расскажешь еще больше. Вперед, его руку!
Гаспар Глэр потер свои вымазанные черной краской руки и наблюдал затем, как его подмастерья тащат меня к книгопечатному прессу. При этом мы прошли мимо маленького аппарата, который выглядел точно так же, но служил не для печати на бумаге, а для чеканки монет. Постепенно я собрал все нити воедино, но, похоже, слишком поздно. Оба парня крепко держали меня, и человек, который прежде сидел у весов для монет, сжал мою правую руку под деревянный прямоугольник печатного тигеля. Они явно не впервой проделывают подобное, и в моем воображении всплыл однорукий Николя. Действительно ли он потерял руку во время несчастного случая?
Мэтр Гаспар положил свои руки на длинный оловянный рычаг, который был связан деревянным шпинделем с печатным тигелем, и посмотрел требовательно на меня.
— Итак, дружок Понсе или как тебя там зовут. Сейчас настало время для правды, если ты не хочешь провести остаток жизни калекой.
— Если я буду молчать, вы сделаете меня калекой, если я буду говорить — трупом. Прекрасный выбор оставляете вы мне!
— Почему я должен тебя убить?
— Потому что я знаю ваше имя и знаю, что вы печатаете не только тексты.
Мэтр Гаспар сделал долгий выдох:
— Ты чересчур много думаешь, ищейка. Возможно, я буду милостив и отпущу тебя, если ты пообещаешь развернуться к Парижу спиной. Итак, ну как, ты будешь говорить?
— Нет!
Мой голос звучал не так уж твердо, как было мое решение. И все же это была единственная возможность выжить. С момента прибытия в Париж я видел слишком много жестко убитых, чтобы поверить в милость книгопечатника.
Он повернул рычаг в сторону. Шпиндель повернулся и прижал тигель плотнее к тяжелой деревянной пластине, на которой лежала моя рука. Я взглянул на мою дрожащую руку, которую напрасно пытался вытянуть, и на тигель, который приближался все ближе и ближе, пока не коснулся моей кожи. Давление уже усилилось, и подмастерье книгопечатника мог отпустить мою зажатую руку.
Гаспар Глэр убрал руку с рычага:
— Последняя возможность спасти твою руку!
Этот проклятый богом пресс! Я всегда подозревал, что однажды он станет моей смертью. Я еще больше проклинал Иоганна Гутенберга — и а тот же момент приносил извинения. Возможно, я слишком часто ругал его, и это стало его жестокой местью. Недостаточно того, что его машина лишила меня постоянного заработка — теперь она пожирает еще и мое тело, возможно, мою жизнь.
Все задрожало у меня перед глазами — от страха или же от действия плохого вина? Лица мужчин превратились в гримасы демонов, как лица каменной армии на Нотр-Даме. Пресс обернулся прожорливым чудовищем, которое держало в своих зубах мою руку, как закуску, а вскоре проглотило бы меня всего. Давление на руку усилилось, стало болезненнее, и предводитель демонов — его звали Гаспар Глэр или Гутенберг? — обращался ко мне.
— Иди к черту, Гутенберг! — закричал я, корчась от боли в гримасу демона, и в своем возбуждении не учел, что истинный Гутенберг уже годы пребывал либо в названном месте — либо противоположном.
Я приготовился к последней боли, к неизбежному кромсанию меня самого. Никогда больше я не смогу взять в руки перо!
Но вместо того, чтобы притянуть к себе на последний дюйм оловянный рычаг, мэтр Гаспар отошел в сторону от пресса и схватился за горло. Что-то длинное, блеснувшее в свете, застряло в нем. Кинжал! Хрипя, он упал на колени, повалился в сторону и после собственных диких судорог остался лежать недвижим.
Его помощники бросились врассыпную, как вспугнутые уличные мальчишки. Но запертая мастерская печатников превратилась из крепости в ловушку. Повсюду появились фиолетовые мундиры королевских стражников. И посередине я увидел морщинистое лицо лейтенанта Пьеро Фальконе.
Он подошел к прессу и отвел рычаг назад. Шпиндель повернулся и поднял тигель. Я был свободен!
Осторожно я вынул руку из-под тигеля. Она была еще невредима и двигалась как прежде. С помощью Фальконе я поднялся, но чувствовал себя еще слабым, так что мне пришлось посидеть на деревянной доске. Я дрожал всем телом, и пот от страха бежал по мне теплым градом.
Королевские стражники схватили пятерых и надели на их руки железные наручники. Фальконе приказал отправить их в Шатле и склонился над Гаспаром Глэром.
— Этому нельзя больше ничем помочь, — постановил он, вынул свой кинжал из раны и вытер его о кожаный фартук мертвого. — А жаль.
— Что же в этом жалкого? — заохал я. — Если бы не вы, лейтенант, он бы расплющил мою руку, как таракана.
— И если бы мне не нужно было уберечь вас от такой судьбы, у меня сейчас был бы живой свидетель, а не мертвый фальшивомонетчик.
— У вас есть его люди.
— Гаспар Глэр явно не был предводителем литейщиков и весовщиков, но он, возможно, мог вывести меня на него. Его люди не должны много знать. Для них мэтр Гаспар был покровителем и богом. Если бы только вы доверились мне, месье Арман!
— Но я ничего не знаю, клянусь вам, господин лейтенант. Сегодня днем я впервые из ваших уст услышал о книгопечатнике Гаспаре Глэре.
— Возможно, это и так, к тому же вас притащили сюда.
— Вам это известно?
— Что же вы думаете, почему я здесь появился? Я не предполагал, что мэтр Гаспар занимался производством фальшивых монет, даже если появление в деле Николя Маншо озадачило меня. Я велел следить за домом сводни, и мои люди проследили за вашим похищением.
— Фалурдель явно натравила мэтра Гаспара на меня, — сказал я и вспомнил, как она покинула комнату Святой Марты, чтобы принести вина. Вероятно, она послала взъерошенного парнишку к Гаспару Глэру.
— Это мы сейчас выясним, Арман.
Прежде чем мы покинули логово фальшивомонетчиков, я бросил последний взгляд на печатный станок. Гутенберг пощадил меня. Я поклялся никогда больше ничего не говорить против немецкого изобретателя.
Мастерская мэтра Гаспара лежала на правом берегу Сены, рядом у реки и не далеко от Двора чудес. Сквозь плотный туман паром доставил Фальконе, меня и обоих сержантов, которые уже дважды заходили за мной в Нотр-Дам, к мосту Сен-Мишель.
Фалурдель разыграла скверную комедию и хвалила Господа на небесах, что я остался в живых. Она уверяла, что не знала моих похитителей и еще меньше посылала за ними.
— Спросите мальчишку, этого Фэсана! — сказал я Фальконе. — Старуха явно использовала его как посыльного.
