Любовь к камням - Хилл Тобиас (читать книги бесплатно txt) 📗
— Доброе утро, мистер Леви!
Залман поднял взгляд. Эдмунд Ранделл спускался по лестнице, лиловато-синий в этом свете, лучащийся энергией. Дьявольской энергией.
— Так-так. Залман, если не ошибаюсь. Чем могу быть полезен в такую рань? Выпьем за конец фирмы «Ранделл и Бридж»?
— Нет. — Залман опустил руки, прижал их к бокам. — Спасибо, я здесь по делу.
— Что такое? Говорите громче. По делу? — Эдмунд остановился перед ним. Он держал в руке рюмку из-под ликера, перевернутую вверх дном, на краях ее дрожали капли. — Хе-хе. Больше дел в этом доме не будет. Пойдемте. Посмотрите, как я произношу еще один тост.
— Нет, я… — Его голос окреп. Он поднял глаза, вглядываясь в лицо старика. — Вы должны мне деньги, сэр. За три камня.
— Камня? — Эдмунд громко расхохотался. — Так! — Он утер рот, взгляд его стал трезветь. — И какие это могут быть камни?
— Сапфир. Бриллиант.
— Бриллиант, сэр? — Эдмунд облизнул губы. — То был не ваш камень. Я думал, это было сказано достаточно ясно.
Залман покачал головой. Лицо его в неестественном свете было ярко-красным.
— В таком случае сапфир, который в короне, рубин-балас. Ваш долг составляет четыреста пятьдесят фунтов. Вы должны были встретиться с нами сегодня. И не можете сказать…
Свежий Уксус подался к нему.
— Не смейте говорить мне, сэр, что я могу и чего не могу. Ни в этом доме, ни в каком бы то ни было.
Залман невольно попятился. Заговорил, заикаясь:
— Это дело между нами не…
Эдмунд перебил его.
— Сколько вам лет, мистер Леви? Нет, не отвечайте. Я по меньшей мере вчетверо старше, но разделаю вас под орех, сэр, если вы еще хоть раз произнесете здесь это слово. Я покончил с делами. — Он рычал, наступая на него, на его лице трепетали отсветы газового пламени. — Считаете, что для меня важны вы, молодой человек? Ошибаетесь. Важен сегодняшний день, когда под моим делом была подведена черта. Пришел конец фирме моего дяди Филипа, которую мир имел честь знать. Его время прошло. А мое — нет.
Ранделл подошел к Залману и стоял, возвышаясь над ним, голос его звучал сдавленно от ярости:
— Филип. Я веду речь о Филипе. Сегодня я пережил все созданное им. — Снаружи послышался далекий бой речного барабана. «Туман опускается», — подумал Залман. Высившийся над ним Эдмунд потряс головой. — Вам понятно хоть что-то из этого? Нет, конечно. Убирайтесь из моего дома, мистер Леви. Тут у вас дел нет.
Он собрался уйти, когда Залман схватил его за плечо, ощутив под великолепно сшитой одеждой мышцы рабочего. Раздался звук, не столько слово, сколько извержение воздуха, губы старика были усеяны брызгами слюны, когда он повернулся, и Залман разбил о его лицо пузырек.
Несколько секунд стояла полная тишина. Коридор заполнился едким запахом кислоты. Эдмунд согнулся, закрыл лицо ладонями. «Словно плачет», — подумал Залман, и под его взглядом что-то в самом деле стало сочиться сквозь пальцы ювелира. Он опустился подле старика на колени. Прислонился спиной к стене, не касаясь его, говоря почти шепотом:
— Вы отняли у меня все, что я любил, понимаете? Мы не такие уж разные, мистер Ранделл. Мы любим одно и то же.
Ювелир заскулил, и Залман увидел, как по его подбородку течет плоть. Он придвинулся ближе.
— Мы одинаковы, сэр. Всякий, кто способен любить драгоценный камень, способен обмануть любого, чтобы завладеть им. И вы обманом лишили меня всего. Мы братья шакалам и друзья страусам. Наша кожа почернела на нас, и кости наши сгорели от жара.
Эдмунд зашевелился, покачнулся. Сквозь зубы его вырвался какой-то похожий на смех звук. Залман прижался губами к уху ювелира, ничего не говоря, пока звук совершенно не утих.
От рук старика, прижатых к лицу, поднимался дым. Залман встал и открыл дверь. Вокруг него заклубился легкий туман, сияющий в свете фонаря над крыльцом. Он вышел в него и зашагал. На восток, к дюнам.
«Я разобьюсь, — подумал он. — Вот-вот разобьюсь, будто сосуд. И из меня хлынет ужас драгоценных камней».
Позади него вздымалось и вздымалось ввысь молчание Эдмунда.
Бред-стрит, рассвет. В дверном проеме дома номер восемь стоят, разговаривая, двое. Тот, что пониже, прижимается к стене, непокрытая голова его откинута назад. Покрытые язвами или ожогами руки сжимаются и разжимаются. Вид у него измученный, и он в самом деле смертельно измучен. Однако же в слезы ударяется, слушая его, другой. Он опускается на колени и горбится. В доме номер пять Адаме, торговец рыбой, поднимает взгляд. Сегодня пятница, самый лучший день. Потроша рыбу, он наблюдает, не случится ли чего.
Идущих на восток судов нет. Да и плавание на них оказалось бы братьям не по карману. Шхуна за все английские деньги, какие у них есть, доставит обоих в Лиссабон. Потом братьям придется отрабатывать проезд. У сильных, трудоспособных людей на это ушло бы по меньшей мере пять месяцев. У них уйдет одиннадцать — трудоспособен из двоих только старший.
Они стоят и ждут на пристани, судно должно отчалить в полдень. Проводить их не пришел никто. Кроме одежды, что на них, у братьев нет ничего. Они прожили пять лет в этом городе. Над ними раздаются пронзительные голодные крики чаек. Тот, что пониже, поднимает к ним пристальный взгляд. Лишь когда брат наклоняется к нему, он отворачивается. Судно готово к отплытию, но он не может увидеть того, что искал.
Букингемский дворец, время раннего ужина. Лецен одна сидит с графином мадеры в покоях Виктории Вельф, ребенка, которого некогда воспитывала, и вдруг замечает следы ног. Босых и черных от сажи. Следы пересекают покои королевы вдоль и поперек, словно какой-то маленький дьявол искал здесь грешников. Задолго до того, как обнаружится пропажа, стражники сбегаются на ее пронзительные вопли.
Марта уже давно в подвалах дворца. То, что она делает, дается ей легко, как обучение грамоте, ноги ее быстры, как разум. Стражники в красных фраках мешают ей чуть больше, чем она ожидала. Это похоже на игру. Ей три раза приходилось прятаться, прижимая ларец к тяжело дышащей груди. И она позже, чем хотела, добирается до огражденного веревками лестничного колодца, комнаты с каминами из красного железняка, коридора, где ковер свисает с половиц и гниет внизу.
Марта спускается в канализацию. Этим путем она ходила много раз: по нему несколько лет назад впервые пробралась во дворец. Вода сейчас быстро поднимется над лодыжками, а она знает приливы, знает, как они могут быть опасны. Даже в темноте она уверена, что времени терять нельзя.
Ее выдает плеск воды, он доносится до заброшенных комнат. Где-то под Хеймаркетом она осознает, что за ней следуют голоса, мужские, искаженные крошащейся кирпичной кладкой. Королевская канализация привлекает к себе крыс. Марта идет на восток, на северо-восток. Направляется к Флиту, большому устью Блэкфрайерса, речушке, заключенной в трубу. Она знает этот путь как свои пять пальцев, даже лучше.
Вода поднимается. Теперь у мужчин позади нее есть преимущество. Марта думает, что они пока не знают об этом. Она почти плывет, сжимая в одной руке ларец. Дыхание ее звучит так, словно она захлебывается. «Марта, ты там еще на плаву?» — вспоминает она и смеется. Мужчины позади нее идут медленно, им мерещатся чудовища.
Сбоку какой-то ход. Марта ощупывает босой ногой его устье, залитое водой на четверть, лезет в тесное отверстие, задерживая дыхание, стараясь не издавать шума. Теперь она ползет на четвереньках, не зная куда, но ползет. Стены прохода покрыты слизью. Он ведет ее вверх и делает поворот к сухому тупику.
Марта садится, прижимаясь спиной к стене. Прерывисто дышит, воздух причиняет боль, на глазах навертываются слезы. Мужские голоса еще слышны. В темноте не понять, приближаются они или удаляются. Легкие в груди ходят ходуном, и она выкашливает что-то противное, какой-то горький сгусток, на тыльную сторону ладони. Теплота сгустка приятна, и она не стирает его.
Марта открывает ларец. Внутри лежит драгоценность, украшение с тремя глазами. Девочка находит его красивым. Касается пальцем бриллианта. Он вспыхивает в темноте лишь раз, ловя фотоны рассеянного света. Рядом с украшением записка, которую она написала мистерам Леви. Марта думает о них. Об Иосифе и Марии. Их доброта, доброта незнакомцев, теперь стала для нее всем. Думает о том, как полюбила их за эту доброту.
