Imprimatur - Мональди Рита (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

Проходит еще несколько месяцев. И снова поблажка: позволение свободно переписываться со всеми родными.

– Не могу тебе передать, как мы были взволнованны в Париже. И почти уверовали, что Фуке ждет свобода.

Несколько месяцев спустя, в мае 1679 года, неожиданная новость: король позволяет семье Фуке навестить его. Друзья ликуют. Проходит еще год. Слухи об освобождении Белки ходят, но все впустую. Появляется опасение, нет ли тут какого подвоха, на которые был горазд Кольбер.

– Помилования так и не последовало. Зато как гром среди ясного неба весть о внезапной кончине Никола в тюремной камере на руках сына. Это случилось 23 марта 1680 года.

– А что же Лозен? – спросил я, когда мы уже поднимались по колодцу в чулан «Оруженосца».

– Ах да, Лозен. Еще несколько месяцев провел в тюрьме, а потом был выпущен на свободу.

– Непонятно что-то. Так и кажется, будто его для того и упекли туда, чтобы он находился рядом с Фуке.

– Неплохо, мой мальчик. А с какой целью, как ты думаешь?

– Ну… не знаю… может, чтобы разговорить его, выведать то, что было надобно королю…

– Стоп. Теперь-то тебе понятно, зачем нам обыскивать комнату Помпео Дульчибени?

Все прошло на удивление гладко. Пока Атто со свечой в руке проникал в его комнату, я стоял в коридоре на стреме. Он долго возился, то и дело замирая, а некоторое время спустя я присоединился к нему, столько же из страха, сколько из любопытства.

Атто уже прочесал добрую часть комнаты Дульчибени, перебрав один за другим предметы его туалета, одежду, книги (в том числе три томика Галена из библиотеки Тиракорды), остатки пищи, разрешение на въезд в папскую область, газеты, печатные издания. Одно из них называлось «Описание того, что произошло между имперскими войсками и османской армией 10 июля 1683 года».

– Это об осаде Вены, – шепнул я на ухо аббату.

Другие печатные листки, числом более дюжины, были также посвящены этому событию. Мы поспешили завершить поиски; никакой предмет так и не привлек нашего внимания. Я предложил Мелани уйти восвояси, но он застыл посреди комнаты и задумчиво скреб подбородок.

А секунду спустя уже бросился к платяному шкафу и, отыскав место, где хозяин комнаты хранил грязное белье, буквально зарылся в него с головой. Схватив пару длинных, из кисеи подштанников, предназначенных в стирку, он стал их ощупывать. Вскоре его пальцы сосредоточились на одном из швов, в который пропускают шнур, благодаря которому подштанники не спадают.

– Ну вот. Хоть и воняют, но это стоило того, – с удовольствием проговорил он, доставая из шва свернутые в очень плотный рулончик листочки, составляющие письмо.

Развернув их, он принялся читать при свете свечи.

Я бы солгал, если бы скрыл от читателя, что эта картина и по сей день столь же жива в моей памяти, сколь и смутна.

Мы стали жадно, чуть не вместе, перелистывать страницы письма, написанного по латыни старческой дрожащей рукой. – Optimo amico Nicolao Fouquet… mumiarum domino… tributum extremum… secretum pestis… secretum morbi… ut lues debelletur… [166] невероятно, просто невероятно, – еле слышно произносил Мелани.

Эти слова показались мне отчасти знакомыми. Аббат попросил меня вернуться в коридор, чтобы вовремя предупредить его о появлении Дульчибени. Я послушно встал у двери, не сводя глаз с лестницы. До меня долетали недоверчивые возгласы Атто, заканчивающего чтение письма без меня.

Увы, случилось то, чего я больше всего боялся. Зажав обеими руками нос и рот, выпучив глаза, Мелани показался неожиданно на пороге и, сунув мне письмо, закачался, пытаясь подавить чих.

Мой взгляд упал на заключительные строки послания, с которым Атто, по всей видимости, еще не успел ознакомиться. Но возбужденное состояние и изощренные телодвижения, коим он предавался, пытаясь совладать со своей всегдашней склонностью к прочищению столь необходимого ему органа, словом, происходящее с ним настолько мешало мне, что я мало что понял из письма. Взгляд мой скользнул по заключительным словам: mumiarum domino. Я уже где-то встречал их. Ниже стояла подпись: Athanasius Kircher I.H.S.

Не в силах дольше сдерживаться, Атто кивком указал мне на исподнее Дульчибени, и я поспешил вложить письмо в шов. Украсть его мы никак не могли: он наверняка узнал бы об этом и неизвестно как поступил бы. Закрыв дверь комнаты на ключ, Атто предался оглушительному чиху, не сдерживаемому более и победно прогремевшему в стенах «Оруженосца». Тотчас открылась дверь Кристофано.

Я кубарем скатился с лестницы, успев услышать лишь обращенный к Атто вопрос:

– Что вы делаете в коридоре?

Аббату пришлось изрядно напрячь умственные способности, призвав на помощь всю свою смекалку: он-де как раз направлялся к доктору, чтобы тот прописал ему лекарство от измучившего его чиха.

– Вот как? Но отчего ваши туфли и чулки замараны грязью? – посуровевшим голосом спросил Кристофано.

– О… гм… и впрямь, того… слегка запачкались во время переезда из Парижа… я и не позаботился о том, чтоб почистить их, ну да со всем, что тут произошло, где уж… – бормотал Атто. – Но, прошу вас, не станем говорить здесь. Не то разбудим Бедфорда.

Англичанин и вправду находился неподалеку. Кристофано что-то пробурчал в ответ, после чего его дверь захлопнулась. Видимо, он пригласил Мелани заглянуть к нему. Несколько минут спустя они вновь вышли в коридор.

– Мне очень не по душе вся эта история. Сейчас посмотрим, кто развлекается, играя в сомнамбулу, – проговорил Кристофано и постучал в чью-то дверь.

Заспанный голос Девизе отвечал ему изнутри. – Простите, небольшая проверка, – ответил Кристофано.

Я весь покрылся холодным потом: настала очередь Дульчибени. Кристофано постучал к нему. Дверь открылась:

– Да?

Помпео Дульчибени был уже у себя!

Как только волнение улеглось, я поднялся к себе, ожидая прихода Мелани. Произошло то, чего мы опасались: Кристофано застал Атто разгуливающим по «Оруженосцу», а Дульчибени при всем при этом присутствовал. Вероятно, он прошмыгнул к себе, пока Атто находился в комнате Кристофано, а я на первом этаже. Всего несколько ступеней отделяли вход в чулан от второго этажа, где располагалась его комната: в темноте, крадучись, он спустился по ним, так что я ничего не услышал. Что ж, вполне возможно, хотя и маловероятно.

Но уж совсем невероятным было то, что он смог так быстро вернуться, ведь когда мы удрали из дома Тиракорды, он еще там оставался, кроме того, ему нужно было самостоятельно, без чьей-либо помощи одолеть все эти люки, лестницы, стараясь обходиться без света. Какой же выносливостью надо обладать, и это в его-то годы! – подумал я.

Недолго пришлось мне дожидаться Мелани. Он был вне себя от ярости, оттого что так глупо и смешно выдал себя Кристофано и пробудил подозрения у Дульчибени.

– А что, если он сбежит?

– Не думаю, что он так поступит. Он боится, как бы Кристофано не забил тревогу и не навлек на нас санкции Барджелло, а также как бы мы не последовали его примеру, обнаружив таким образом спуск в подземные галереи и путь к дому Тира-корды. Это непоправимым образом сказалось бы на его тайных планах. После сегодняшней ночи он попытается поскорее привести их в исполнение. Нужно быть начеку.

– Но зато какое открытие мы сделали, обнаружив письмо в его подштанниках! – добавил я, тут же придя в хорошее расположение духа. – Кстати, как вы так скоро разгадали, где тайник?

– Я смотрю, ты не большой любитель рассуждать. С кем прибыл сюда Дульчибени?

– С Девизе. И с Фуке.

– Так. А где Фуке прятал свои записи, будучи заключенным в Пинероло?

Я стал вспоминать все, что узнал час назад из рассказа Мелани.

– В стульях, за подкладкой платья и в исподнем!

– Ну вот, видишь.

– Это значит, что Дульчибени известно о Фуке все. Аббат кивнул так, словно речь шла о чем-то очевидном.

– Значит, он солгал представителям Барджелло в то утро, когда нас закрывали, что познакомился со старым французом незадолго до этого.