Ларец Марии Медичи(без илл.) - Парнов Еремей Иудович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗

…Люсин отложил письмо мадам Локар и задумался. В этот момент в кабинет вошел Шуляк.

— Так, так! — рассмеялся он, увидев разорванный пакет с разноцветными штемпелями и кучей иностранных марок. — Переписочка с заграницей! Что это у вас? — Он кивнул на «Дарственную грамоту». — Небось докторский диплом получили?

— Э, что там диплом! — поморщился Люсин. — Подымайте выше! Просто за заслуги перед иностранной державой меня возвели в герцогское достоинство… А кроме того, я получил предложение стать директором «Интерпола». Вот подыскиваю себе заместителя. Нет ли подходящей кандидатуры на примете?

— Как же! — рассмеялся Шуляк. — Очень даже есть! Могу предложить, в частности, себя!

— Вот как? — Люсин сделал вид, что очень удивлен. — А справитесь?

— Полагаете, что не потяну? Как же быть тогда с материалами о Стапчуке? Я уж и не решаюсь вручить их вам, раз такое недоверие…

— О Стапчуке? — Люсин сразу же перестал дурачиться. — Что-нибудь новое?

— Очень даже новое! Можно сказать, совсем новое!

— Давай сюда! — незаметно он перешел на «ты».

— Вот как? А в «Интерпол» возьмешь?

— Возьму, возьму!

— И этим самым — как его? — графом сделаешь?

— Само собой! Считай, что корона у тебя в кармане. Давай материалы!

— Так уж и быть! — Шуляк положил на стол досье. — Когда допрос снимать будешь?

— Как только прочту.

Глава 29

Из бездны

Следователь. Итак, вы по-прежнему утверждаете, что ваша фамилия Стапчук?

Стапчук. А как же иначе, товарищ дорогой? Конечно, Стапчук! Сидор Федорович Стапчук. И отец мой был Стапчук, и дед — Стапчук. Мы все как есть Стапчуки. В документах, в анкетах тоже Стапчуком значусь… Или у вас какие сомнения есть?

Следователь. Это, Сидор Федорович, у меня привычка такая: перед каждым допросом уточнять фамилию. А то бывает, знаете ли, в ходе следствия открываются такие подробности, что подследственный сам от своей фамилии отказываться начинает.

Стапчук. Понимаю, гражданин следователь! Очень даже понимаю. Сам бы готов от себя отказаться, душегуба проклятого, да разве возможно? Куда там… Виноват я, тяжко виноват и готов понести справедливое и неизбежное возмездие.

Следователь. Вы себя только что душегубом назвали, Сидор Федорович. Как это следует понимать?

Стапчук. А так и следует, гражданин начальник. Душегуб я и есть. Человека убил… Да будто вам неизвестно? Э, да что там говорить! Сознаюсь и принимаю на себя. Убил человека! Виновен, так сказать, в непредумышленном убийстве. Раскаяние мое, понимаю, конечно, не в счет. Начхать суду на мои чувства. Но вам, гражданин следователь, за уважительное отношение ваше, скажу, что убил нечаянно. Да и за что было убивать его? Как на духу говорю, не верите?

Следователь. Вы это уже говорили на первом допросе. Правда, сначала вы пытались отрицать свою причастность к убийству, но, надо отдать вам должное, быстро одумались. Против фактов ведь никуда не денешься, не так ли? Сидор Федорович?

Стапчук. Истинная правда! Как Бог свят! Испужался я сперва, гражданин следователь, ох как испужался! Но потом в себя пришел, осознал и скажу вам: тошно мне от своего душегубства стало! Подумать только: Стапчук человека убил! До сих пор не верится. Ловлю себя на том, что это сон. Проснусь, думаю, и все пойдет, как прежде: на работу, думаю, пойду… Только куда там! Вы вот очень точно сказать изволили: против фактов никуда не попрешь. Очень образно сказали. Куды Стапчуку против науки? Пыж вон ентот из квитанционной книжки, восковую маску на лицо накладывали, чтоб пороховой нагар снять. Ружье опять же исследовали… Не захочешь — сознаешься!.. Только непредумышленно я милиционера вашего убил.

Следователь. Вы это уже говорили.

Стапчук. И опять говорить буду! Что ж мне, товарищ дорогой, делать, коли я и вправду по нечаянности выстрел сделал? Сами-то рассудите: разве была мне какая корысть убивать? Шел себе по улице незнакомый человек в штатской одежде, а Стапчук вдруг ни с того ни с сего бац ему в затылок жаканом… Так, что ли, по-вашему выходит? Что я, псих какой? Нет уж, прошу официально, товарищ… простите, гражданин следователь, направить меня на экспертизу в Институт имени Сербского. Пусть там убедятся, что Стапчук абсолютно нормальный.

Следователь. Это для чего же, Сидор Федорович?

Стапчук. Тогда у вас всякие сомнения на мой счет исчезнут. Не станет нормальный человек намеренно стрелять в незнакомого милиционера, даже если тот не в форме… Эх, оговорился я, образование подводит, простите старика… Я хотел сказать, что нормальный и, учтите, до недавнего прошлого кристально чистый советский человек не будет стрелять среди бела дня в незнакомого прохожего. Не будет! Разве не так?

Следователь. Однако вы стреляли.

Стапчук. А о чем это говорит? О том, что выстрел был произведен не-ча-ян-но! Вот и получается, что я говорю правду!

Следователь. В самом деле? Ну ладно, Сидор Федорович, мы еще к этому вернемся. А пока я вынужден вновь задать вам вопрос: зачем вы в тот день подошли к ограде с заряженным ружьем? С какой целью, если не стрелять?

Стапчук. Да просто так, без всякой цели!

Следователь. В прошлый раз вы заявили, что хотели ворон попугать.

Стапчук. Да, я и теперь бы так сказал, только же вы не поверите.

Следователь. Согласитесь, трудно поверить, что вам так уж сильно докучали вороны? Но даже если встать здесь на вашу точку зрения, то и тогда не удастся избегнуть некоторых трудностей.

Стапчук. Вы это про жакан?

Следователь. И про жакан.

Стапчук. Так я ж говорил вам, гражданин следователь, что про жакан позабыл. Думал, у меня дробь. Промашка вышла.

Следователь. Помню: говорили. Но ведь это объяснение едва ли можно признать удовлетворительным. Вот смотрите, как выглядит картина в целом. Незадолго до убийства вы сами — сами, Сидор Федорович! — отливаете на газовой плите свинцовую пулю, а в тот день выходите с заряженным ружьем в сад попугать ворон. При этом вы случайно стреляете не в воздух, а прямо в затылок следователя Светловидова…

Стапчук. Я не знал, что он следователь.

Следователь. Очень может быть. Но это не делает нарисованную вами картину более убедительной.

Стапчук. Потому что вы мне не верите.

Следователь. Не верю, Сидор Федорович, не верю… И суд тоже не поверит, более того: даже своего защитника вы не сумеете убедить… Надо придумать что-нибудь более правдоподобное, Сидор Федорович.

Стапчук. Правде часто не верят!

Следователь. Сидор Федорович, стыдитесь! Это уже не ваше амплуа. Убийце, даже непредумышленному, роль правдоискателя не к лицу. Это выглядит смешно, вы мне поверьте, смешно и жалко.

Стапчук. Что же мне делать, если обстоятельства против меня? Я понимаю, что поверить мне трудно, но ведь и не поверить нельзя. Ну какая мне корысть была его убивать? Какая?

Следователь. Вот и я бы хотел это узнать. Может, мы вместе поразмыслим над этим? А, Сидор Федорович?

Стапчук. Как это — вместе?

Следователь. Очень просто. Попробуем логически исследовать все возможные мотивы, которые могли бы толкнуть вас на убийство.

Стапчук. Так их же нет, мотивов-то!

Следователь. Вот и давайте разберемся. Если действительно окажется, что таких мотивов нет, тогда ваш беспомощный — вы это сами понимаете! — лепет получит солидную основу.

Стапчук. И тогда вы мне поверите, что выстрел произошел случайно?

Следователь. Во всяком случае, это будет звучать для меня более убедительно.