Величайшая загадка в мире - Ли Танит (мир книг .txt, .fb2) 📗

Танит Ли

Величайшая загадка в мире

О гениальности мистера Шерлока Холмса я писал много и подробно, но, как наверняка заметили читатели, моему другу это не всегда нравилось. Поэтому может возникнуть вопрос: не утаил ли я отдельные расследования великого сыщика?

Признаюсь, это так.

Причины тому были самые разные. Иногда расследования требовали особой деликатности, мы с Холмсом клялись хранить тайну, и нарушить данное слово я не могу. Бывало, что мой друг действовал один и не посвящал меня в подробности, а едва закончив дело, впадал в апатию. Случались и откровенно скучные истории, а скука всегда казалась мне несовместимой с именем Шерлока Холмса.

Особняком стоят «негодные» расследования. Они не порадуют даже самых преданных читателей, как в свое время не порадовали нас. Суть не в том, что Холмс провалил дело или плохо себя проявил. Ошибки он, разумеется, совершал, но блистательность интеллекта их затмевала. Шерлок Холмс велик в любом возрасте. Тем не менее отдельные случаи настолько выбивали моего друга из колеи, что я, его летописец, решил о них умолчать.

Однако время идет, и заурядная статья в газете заставляет меня снова взяться за перо. Не знаю, покажу ли я кому-нибудь свой отчет. Глупое праздное любопытство, обернувшееся трагедией, — вот чем даже сейчас кажется тот случай. Холмс статью в газете наверняка видел, но ничего о ней не сказал. Помню, он говорил, что свежие дела вытесняют из памяти старые. Так что, вполне возможно, о биче Кастонов он просто забыл.

Началось все холодным декабрьским днем незадолго до Рождества. Мы с Холмсом возвратились домой с Трафальгарской площади. Вода в фонтане замерзла, что сильно меня расстроило. На Бейкер-стрит пылал камин, но вскоре после возвращения мы включили свет: день угасал, и за окном падал снег.

Холмс посмотрел в окно и протянул мне листок.

— Как думаете, Ватсон, непогода спугнет посетительницу?

— Какую посетительницу?

— Это письмо принесли еще утром, но я решил показать его вам по возвращении домой.

— По-моему, странно, — проговорил я, оторвавшись от текста. — Автор письма считает, что вы безвылазно сидите дома в ожидании посетителей.

— В самом деле. Меня это тоже удивило.

Я стал читать дальше:

— Боже милостивый! — воскликнул я.

Холмс по-прежнему стоял у окна.

— Похоже, она сильно полагается на мое мнение. Хочет, чтобы я решил ее судьбу, узнав ситуацию только со слов.

— Она? Да, правильно, дама. Элеонор Кастон, — прочел я подпись.

Текст был грамотный, почерк твердый, бумага добротная.

— Что скажете, Ватсон? — как всегда, спросил Холмс.

Я поделился своим мнением и добавил:

— По-моему, она молода, хотя и не юная.

— Неужели? Почему вы так думаете?

— Почерк полностью сформировавшийся, но не застывший, как бывает у пожилых. Она предельно вежлива, но чувствуется, что привыкла добиваться своего. С другой стороны, явно слышала о вас и склонна доверять. Мудрость вкупе со смелостью. Не сомневаюсь, что писала молодая женщина.

— Ватсон, я восхищен!

— Значит, сейчас в гостиную войдет леди преклонных лет, — предположил я (что-то не понравилось мне его восхищение).

— Вряд ли. Миссис Хадсон мельком ее видела. Прошу вас, продолжайте.

— Это все. Разве что в свое время я пользовался такой же писчей бумагой. Качественная, и только.

— Очевидны два факта, — начал Холмс, склоняясь над письмом. — На правой руке у дамы чересчур большое кольцо: оно соскользнуло и испачкалось в чернилах. Следы здесь и здесь, видите? Еще она, в отличие от большинства женщин, не пользуется духами.

— Верно, не пользуется, — проговорил я, понюхав лист.

— Поэтому, мой дорогой Ватсон, вы сперва и решили, что письмо от мужчины. Легкий цветочный аромат — частый спутник наших расследований. К тому же почерк, хоть и сформировавшийся, немного похож на мужской.

В передней зазвонил колокольчик.

— А вот и она!

Вскоре в гостиную вошла Элеонор Кастон.

Высокая, стройная, она двигалась с необыкновенной грацией. На ней был бежевый костюм, отделанный куницей, и шляпка из того же меха. Кожа чистая, белая, глаза темно-серые и выразительные. Однако главным своим украшением Элеонор наверняка считала волосы — роскошные, сияющие, цвета красного дерева. Леди сняла перчатки, и я с удивлением заметил, что, вопреки предсказанию Холмса, на руках нет колец.

Несмотря на обворожительную внешность, она вряд ли привыкла к мужскому вниманию. Менее чем через пять минут я понял, что ее лицо постоянно меняется. Элеонор казалась то миленькой, то невзрачной, то ослепительно красивой, причем метаморфозы занимали считаные мгновения. У меня аж дух захватывало.

— Мистер Холмс, доктор Ватсон, спасибо, что согласились меня принять. Ваше время на вес золота.

Холмс уселся напротив гостьи.

— Оно для всех на вес золота, а вы, мисс Кастон, явно беспокоитесь за свое.

До этого момента гостья почти не смотрела на Холмса, но сейчас бросила на него взгляд и побледнела.

— Прошу меня извинить, — пролепетала она, потупившись. — Как вы догадались, для меня это вопрос жизни и смерти.

Не сводя глаз с мисс Кастон, Холмс подал мне знак, и я налил воды. Гостья поблагодарила, пригубила и отодвинула стакан.

— Творчество доктора Ватсона позволило мне следить за многими вашими расследованиями, мистер Холмс.

— Да-да, понятно, — отозвался тот.

— Удивительно, но теперь мне кажется, что мы знакомы и я могу говорить откровенно.