Улица Арлекина - Кристи Агата (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗

Кристи Агата

Улица Арлекина

Мистер Саттертуэйт так до конца и не понимал, что заставляет его ездить к Денменам. То были люди не его круга. Они не принадлежали ни к высшему свету, ни к артистической элите — словом, самые заурядные обыватели. Мистер Саттертуэйт познакомился с ними в Биарицце и принял их приглашение. Приехав в гости, он тут же смертельно заскучал, однако вскоре почему-то приехал опять и вот теперь едет снова.

Почему? — спрашивал он себя двадцать первого июня, выезжая из Лондона на своем «роллс-ройсе».

Джону Денмену, человеку солидному и в деловом мире весьма уважаемому, было около сорока. Ничто не сближало его с мистером Саттертуэйтом — ни общество, в котором они общались, ни, тем более, взгляды на жизнь. В сфере своей деятельности он, пожалуй, был весьма неординарным человеком, однако вне ее был малоинтересен и начисто лишен воображения.

«Зачем я туда еду?» — опять спросил себя мистер Саттертуэйт, и единственный пришедший на ум ответ показался ему столь туманным и незначительным, что он почти не удостоил его вниманием. Ответ этот заключался всего-навсего в следующем: его заинтересовала одна из комнат большого добротного дома Денменов, а именно гостиная миссис Денмен.

Нельзя сказать, чтобы она выражала индивидуальность своей хозяйки. Точнее, насколько мистер Саттертуэйт мог судить, — у этой женщины не было индивидуальности. Ему вообще до сих пор не встречались лица, до такой степени лишенные какого бы то ни было выражения. Он знал, что по происхождению она русская. В начале Первой мировой Джон Денмен оказался в России, воевал вместе с русскими, после революции едва успел унести ноги, привез с собой в Англию русскую беженку, оставшуюся без гроша, и, невзирая на недовольство родни, таки женился на ней.

Комната миссис Денмен сама по себе была ничем не примечательна. Она была обставлена крепкой, добротной мебелью стиля «хепплуайт» [1] и подошла бы скорее мужчине, чем женщине. Лишь один предмет в ней решительно не соответствовал остальной обстановке: китайская лаковая ширма с росписью, выполненной в кремовых и розоватых тонах. Таким экспонатом мог бы гордиться любой музей. То была поистине редкостная вещь, мечта коллекционера.

Здесь, на сугубо английском фоне, она казалась совершенно неуместной. Ей бы служить главным украшением комнаты, в которой все прочие детали дополняли бы ее и перекликались бы с ней. И, однако же, мистер Саттертуэйт не мог упрекнуть Денменов в отсутствии вкуса: все остальное в доме было продумано до мелочей, все прекрасно сочеталось между собой.

Мистер Саттертуэйт тряхнул головой. Этот, казалось бы, пустяк почему-то не давал ему покоя. Именно он, и ничто другое, по-видимому, и заставлял мистера Саттертуэйта снова и снова возвращаться в этот дом. Может, эта китайская ширма в английской гостиной — всего лишь женская прихоть? Однако, вспоминая миссис Денмен, флегматичную женщину с несколько резковатыми чертами лица, правильно и без малейшего акцента говорящую по-английски, мистер Саттертуэйт никак не мог связать ее образ с подобными капризами.

Машина наконец подкатила к дому, и мистер Саттертуэйт выбрался из нее, все еще размышляя о загадке китайской ширмы. Дом Денменов назывался «Эшмид» и занимал около пяти акров Мелтонской пустоши, что милях в тридцати от Лондона, на высоте около пятисот футов над уровнем моря. В этих краях оседают люди преимущественно солидные и респектабельные.

Дворецкий встретил мистера Саттертуэйта с надлежащим почтением. Мистер и миссис Денмен в настоящий момент отсутствуют, сообщил он, они на репетиции, но просят мистера Саттертуэйта до их возвращения чувствовать себя как дома.

Мистер Саттертуэйт кивнул и, вняв просьбе хозяев, направился в сад. Рассеянно оглядывая цветочные клумбы, он не спеша брел по тенистой дорожке и вскоре оказался возле каменной ограды с калиткой. Калитка была не заперта, мистер Саттертуэйт шагнул на улицу и огляделся.

Перед ним лежала прелестная улочка — зеленая, тенистая, с высокой живой изгородью по обе стороны — классическая сельская улочка, петляющая то вправо, то влево. Мистер Саттертуэйт припомнил штемпель на конверте: «Эшмид, улица Арлекина» — и местное ее название, когда-то вскользь упомянутое миссис Денмен.

— Улица Арлекина, — тихонько пробормотал он. — Интересно…

Он свернул за угол.

Впоследствии он не раз спрашивал себя, почему, встретив за поворотом своего загадочного друга мистера Арли Кина, он почти не удивился. Они пожали друг другу руки.

— Стало быть, и вы здесь, — сказал мистер Саттертуэйт.

— Да, я тоже в гостях у Денменов, — ответил мистер Кин.

— Вы — в гостях?

— Да. Вас это удивляет?

— Н-не то чтобы… — запнувшись, проговорил мистер Саттертуэйт. — Но… мне кажется, вы нигде не гостите подолгу.

— Ровно столько, сколько нужно, — без улыбки сказал мистер Кин.

— Понимаю, — кивнул мистер Саттертуэйт. Несколько минут оба шли молча.

— Эта улочка — она… — начал мистер Саттертуэйт и смолк.

- Она моя.

— Я почему-то так и подумал, — торопливо сказал мистер Саттертуэйт. — Но здесь называют ее еще и по-другому: улица Влюбленных — слышали?

Мистер Кин кивнул.

— Впрочем, — мягко заметил он, — думаю, что улица Влюбленных найдется в каждой деревне.

— Вероятно, — вздохнул мистер Саттертуэйт. Внезапно он почувствовал, что сам он — старомодный, сморщенный, отживший свое человечек — лишний на этой улице, где с обеих сторон буйно разрастается и зеленеет молодая поросль.

— Куда же, интересно, она ведет? — неожиданно для себя спросил он.

— Куда ведет? А вот сюда.

За последним поворотом открылся обширный пустырь, а почти у самых их ног зияла глубокая мусорная яма. Там, на дне, блестели на солнце консервные банки, под ними виднелись, уже не блестящие, ржавые банки, старые ботинки, грязные обрывки газет и всякий ненужный хлам.

— Свалка! — негодующе воскликнул мистер Саттертуэйт и от волнения тяжело задышал.

— Иногда на свалке можно увидеть поистине прекрасные вещи, — усмехнулся мистер Кин.

— Знаю, знаю, — закивал мистер Саттертуэйт и чуть смущенно процитировал:

— «И сказал Господь: принесите мне две вещи, самые прекрасные в этом городе…» Помните продолжение?

Мистер Кин кивнул.

Мистер Саттертуэйт перевел взгляд на полуразрушенный домик, прилепившийся над обрывом на самом краю ямы.

— Надо же было кому-то построить дом в таком месте, — заметил он. Представляю, какой у них был вид из окна.

— Думаю, в те годы свалки еще не было, — возразил мистер Кин. — По-моему, здесь как раз жили Денмены, когда они только-только поженились. Они перебрались в большой дом лишь после того, как родители умерли. А бывший их домик разрушился, когда здесь, на пустыре, начали разрабатывать карьер — но, как видите, так ничего и не разработали.

Они повернулись и пошли в обратную сторону. Мистер Саттертуэйт улыбнулся.

— Наверное, и правда, теплыми летними вечерами по этой улочке, обнявшись, бродят влюбленные…

— Вероятно.

— Влюбленные, — задумчиво повторил мистер Саттертуэйт. В тоне его не было традиционного смущения англичанина, рискнувшего заговорить о любви: очевидно, сказывалось присутствие мистера Кина. — Вы ведь немало сделали для влюбленных, да, мистер Кин?

Тот молча поклонился в ответ.

— Вы спасали их от страданий, более того — от смерти. И даже мертвых умели защитить.

— Все это делали вы — вы, а не я.

— Какая разница! — сказал мистер Саттертуэйт. — Какая разница! настойчивее повторил он, ибо собеседник молчал, — Просто, — не знаю уж почему, — но вы предпочитаете действовать через меня, моими руками, и никогда не действуете напрямую.

— Иногда бывает, — сказал мистер Кин, и в голосе его послышались какие-то новые, незнакомые нотки.

Мистер Саттертуэйт невольно поежился. «Похолодало, что ли?» — подумал он, однако солнце светило по-прежнему ярко.