Ночь у Насмешливой Вдовы - Карр Джон Диксон (первая книга TXT) 📗

Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон)

«Ночь у Насмешливой Вдовы»

Глава 1

Когда в английской деревне происходит убийство, что случается гораздо чаще, чем полагают те, кто не забивает себе голову историей криминалистики, все обычно испытывают потрясение, которое тем сильнее, чем солиднее репутация у данной деревни.

Взять, к примеру, стоук-друидское дело.

Преступление, случившееся там, потрясло общественные устои до основания. Преступление долгое время скрывалось, но потом известие о нем прорвалось наружу, словно гнойник. Многие местные жители были вне себя от ярости. Некоторые боялись. Однако прошло целых полтора месяца, прежде чем люди начали робко заговаривать о том, что в округе творится неладное; кое-кто по-прежнему предпочитал ничего не замечать. Но к тому времени дело зашло уже слишком далеко.

Стоук-Друид — старое поселение. Примерно в четверти мили оттуда проходит дорога, соединяющая Уэллс и Гластонбери. Несколько лет назад деревня попала в путеводитель Бедекера — благодаря своей церкви пятнадцатого века, не тронутой «реставрациями» 1840-х годов, а также группе мощных каменных глыб, возможно друидских, на северо-восточном лугу, у реки.

В предвоенное лето 1938 года деревня, всеми забытая, жила тихой мирной жизнью, окруженная высокими зелеными холмами. Такая жизнь вполне подходила ее обитателям.

Правда, за несколько недель до начала нашего рассказа здесь произошло небольшое событие. В возрасте восьмидесяти двух лет скончался старый викарий церкви Святого Иуды, и прихожане гадали, кто станет его преемником.

Полковник в отставке Бейли (Индийский экспедиционный корпус) с сомнением хмыкал.

— Пожалуйста, не волнуйся, — успокаивала полковника племянница Джоан Бейли. — Уверена, нам не пришлют слишком уж рьяного сторонника Высокой церкви, который будет без конца воскурять фимиам и все такое.

— Как его зовут?

— Однажды кто-то при мне обмолвился, что к нам назначен преподобный Джеймс Кэдмен Хантер, племянник епископа Гластонторского.

— Попахивает церемониями! — проворчал полковник.

Однако он ошибся. Преподобный Дж. Кэдмен Хантер, которого друзья называли Джимми, оказался благожелательным и добродушным молодым человеком атлетического сложения. Несмотря на искреннюю преданность своему призванию, он обладал таким легким характером, что ни у кого не вызывал раздражения. Молодость нового приходского священника смущала лишь мясника. Дамы же сходились на том, что викарию необходимо жениться. Кроме того, благодаря одному его промаху — все произошло нечаянно, и, откровенно говоря, он потом не мог вспоминать о случившемся без неловкости — некоторые представители местного избранного общества очень полюбили его.

В Стоук-Друиде была (и по сей день есть) всего одна улица, Главная. На одном ее конце стоит древняя церковь Святого Иуды. Фасад ее обращен на восток, в сторону парка, окружающего серую каменную громаду замка. Пути от церкви до поместья по хорошей дороге минут пять. Вот уже двенадцать поколений прошло с тех пор, как поместьем владела семья Уайат. По традиции старшего сына в каждом поколении звали Томом. При этом ни один односельчанин никогда, даже про себя, не называл его «старым сквайром», или просто «Томом».

И нынешний Том Уайат, самый богатый землевладелец в округе, не был исключением из правила.

Многие состоятельные жители Стоук-Друида, из тех, кто считался местным «высшим обществом», жили на территории огромного парка при поместье. Позади замка, в котором жил сам Сквайр, находился огород, за которым ухаживали, как за Эдемским садом; за огородом же были разбиты два фунтовых теннисных корта, которыми Том Уайат очень гордился. Хотя образование Сквайр получил в Клифтоне, сомерсетские обычаи и сомерсетский говор въелись в его плоть и кровь.

Плотный, краснолицый, с длинными, заботливо завитыми седыми усами, Том Уайат, бывало, покачивался на каблуках и, по своей привычке, орал — он изъяснялся вежливо только по торжественным случаям.

— Смотри в оба, Сэм! — поучал он управляющего. — Чтобы корты у меня были в идеальном состоянии, а не то получишь под зад коленом, понял?

Так случилось, что жарким июньским днем, когда река Ли, искрясь на солнце, неспешно текла между сонных зеленых берегов, преподобный Дж. Кэдмен Хантер принял приглашение на партию в теннис. Играли две смешанные пары: сам преподобный, полковник Бейли, молодая и хорошенькая Джоан Бейли и, наконец, Марион Тайлер, живая и веселая молодая темноволосая женщина, про которую ни у кого язык не повернулся бы сказать «старая дева».

Викарий и Джоан Бейли играли против полковника Бейли и Марион Тайлер. Из них всех только одна Марион Тайлер любила бегать по всей площадке. Остальные, в том числе и Джоан, брали силой удара. Одетые в белое фигурки сновали по корту под палящим солнцем.

«Как хорошо!» — сказал себе преподобный Дж. Кэдмен Хантер. Возможно, дело было в том, что ему очень нравилась кудрявая голубоглазая Джоан. На ней были шорты и блузка без рукавов, которая… впрочем, скорее всего, молодой викарий даже не заметил, во что она одета. Будучи первоклассным теннисистом, он делал резкие выпады и успевал следить за всем происходящим. Вскоре он получил возможность взять сет.

После сокрушительного смеша мистера Хантера мячик со свистом полетел к задней линии площадки противника. Преподобный Джеймс превосходно рассчитал силу и направление удара. Облачко желтовато-коричневой пыли взметнулось с земли за пределами площадки — значит, мячик вылетел в аут.

— Черт побери! — довольно громко воскликнул преподобный Джеймс — и сразу опомнился.

Щеки мистера Хантера сделались пунцовыми. Он открыл рот и тут же снова его закрыл. Никто не улыбнулся; казалось, присутствующие ничего не услышали. В конце партии полковник Бейли как бы между прочим подошел к преподобному Джеймсу. В глазах полковника плясали веселые огоньки.

— Рад, что вы с нами, падре, — заявил он, глумливо кривя губы.

На языке полковника подобные слова означали, что преподобный Джеймс — славный малый. Его признали своим.

Разумеется, пошли слухи, которые постепенно раздувались. Так, говорили, что новый приходской священник не стесняется в выражениях и ругается даже почище сапожника Фреда Корди. Поведение викария шокировало многих обитателей Главной улицы. Мясник, зеленщик и владелец универсального магазина были потрясены. Зато поведение священника понравилось Сквайру Уайату. Что же касается дам, то они пожимали плечами и с таинственным видом говорили, что «так и знали с самого начала».

— Ему в самом деле необходимо жениться, — заявила миссис Голдфиш, закончив вышивку и откусывая нитку. Она сидела в своей уютной гостиной над аптекой.

Мистер Голдфиш, аптекарь, человек, получивший мало-мальски приличное образование, неуверенно покосился на жену поверх очков в золотой оправе.

— И почему вам, женщинам, непременно надо кого-нибудь женить? — спросил он. — Ни одному мужчине не придет в голову сплетничать да перемывать косточки соседям!

И все-таки маленький мистер Голдфиш призадумался.

— Как по-твоему, женится мистер Хантер на мисс Джоан Бейли?

Миссис Голдфиш презрительно фыркнула.

— На мисс Бейли! — повторила она. — Ты что, с ума сошел? Мисс Бейли по уши влюблена в… Нет, я не стану перемывать ей косточки, как ты. Но мистер Уэст — славный джентльмен; и я нисколько ее не осуждаю.

Однако мистер Голдфиш, человек суетливый и добрый, все еще обдумывал матримониальные возможности викария.

— А как насчет миссис Лейси?

Миссис Голдфиш отложила шитье и метнула на мужа зловещий взгляд.

— Ах, миссис Лейси! — промурлыкала она с опасной мягкостью. — И ты еще утверждаешь, будто вы, мужчины, не сплетники! Надо же придумать такое — миссис Лейси! Вдова со взрослой дочерью, которой почти пятнадцать лет! А самой ей все сорок, и никак не меньше.