Лучшие классические детективы в одном томе (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
«Миссис Мерридью отправилась спать после твердого моего уверения, что взрыв произойдет завтра в девять часов утра и что я не выйду из этой части дома, пока она сама не придет и не возвратит мне свободу. Она не подозревает, что главное место действия – моя собственная гостиная, иначе бы она осталась тут на всю ночь. Я одна и очень встревожена. Пожалуйста, дайте мне возможность видеть, как вы будете отмерять лауданум; мне непременно хочется как-то участвовать в этом, хотя бы в скромной роли зрительницы. Р. В.».
Я вышел из комнаты вслед за Беттереджем и приказал ему перенести ящик с аптечкой в гостиную мисс Вериндер.
Приказание, по-видимому, застало его совершенно врасплох. Он посмотрел на меня, как бы подозревая, что я намереваюсь проделать над мисс Вериндер таинственный медицинский опыт.
– Осмелюсь ли спросить, что общего между моей молодой барышней и ящиком с лекарствами? – спросил он наконец.
– Останьтесь в гостиной, и вы увидите, – был мой ответ.
Беттередж, кажется, усомнился в своей способности успешно наблюдать за мной без посторонней помощи, когда дело дошло до ящика с лекарствами.
– Нельзя ли пригласить и мистера Бреффа присутствовать при том, что вы хотите делать? – спросил он.
– Не только можно, но и должно. Я иду просить мистера Бреффа спуститься со мной вниз.
Беттередж ушел за аптечкой, не сказав более ни слова. Я вернулся в комнату мистера Блэка и постучал в дверь к стряпчему Бреффу. Он тотчас ее открыл, держа бумаги в руке, весь поглощенный юриспруденцией и совершенно недоступный медицине.
– Мне очень жаль, что я должен вас потревожить, – сказал я, – но я иду готовить лауданум для мистера Блэка и вынужден просить вас присутствовать при этом и следить за тем, что я делаю.
– Ага! – заметил мистер Брефф, нехотя уделяя мне одну десятую долю своего внимания и оставив девять десятых его сосредоточенным на бумагах. – Более ничего?
– Я должен просить вас вернуться со мной сюда и присутствовать при приеме лекарства.
– Более ничего?
– Еще одно. Я вынужден обеспокоить вас просьбой перебраться в комнату мистера Блэка и выжидать в ней последствий приема.
– Очень хорошо! – сказал мистер Брефф. – Моя это комната или мистера Блэка, разница невелика; я могу сидеть над моими бумагами в любом месте. Разве только вы, мистер Дженнингс, сочтете нужным воспротивиться этой небольшой примеси здравого смысла в вашей процедуре?
Прежде чем я успел ответить, мистер Блэк крикнул ему с постели:
– Неужели вы хотите сказать этим, что нисколько не заинтересованы нашим опытом? Мистер Брефф, у вас воображения не больше, чем у коровы!
– Корова – очень полезное животное, мистер Блэк, – ответил стряпчий.
С этими словами он вышел вслед за мной из комнаты, все еще держа в руках свои бумаги.
Когда мы вошли, мисс Вериндер, бледная и встревоженная, взволнованно ходила из угла в угол в своей гостиной. Возле стола стоял Беттередж на страже у ящика с аптечкой.
Мистер Брефф опустился на первый попавшийся стул и, стараясь быть полезным, немедленно опять углубился в свои бумаги.
Мисс Вериндер отвела меня в сторону и тотчас заговорила о том, что поглощало все ее мысли, – о мистере Блэке.
– Каков он теперь? – спросила она. – Не нервничает ли? Не сердится ли? Как вы думаете, удастся ли опыт? Уверены ли вы, что это ему не повредит?
– Совершенно уверен. Идемте, я сейчас буду отмеривать лауданум.
– Еще минуту! Сейчас двенадцатый час. Сколько придется ждать, прежде чем будет результат?
– Трудно сказать… Около часа, пожалуй…
– Я думаю, в комнате должно быть темно, как было в прошлом году?
– Обязательно.
– Я буду ждать в моей спальне, точь-в-точь как это было тогда. Дверь я оставлю приоткрытой. В прошлом году она тоже была немного растворена. Я буду наблюдать за дверью гостиной и, как только она откроется, погашу свечу. Все именно так и происходило в ту ночь. И сейчас ведь все должно повториться точно так же, не правда ли?
– Уверены ли вы, что сможете владеть собой, мисс Вериндер?
– Для него я готова на все! – ответила она с горячностью.
Взглянув на ее лицо, я убедился, что на нее можно положиться. Я опять обратился к мистеру Бреффу.
– Мне придется попросить вас отложить на минуту в сторону ваши бумаги, – сказал я.
– О конечно!
Он рассеянно поглядел на меня, словно я прервал его на самом интересном месте, и подошел со мной к аптечке. Потом, не имея более возможности предаваться своему увлекательному занятию, он взглянул на Беттереджа и устало зевнул.
Мисс Вериндер приблизилась ко мне с графином холодной воды, который она взяла со стола.
– Позвольте мне налить воды, – шепнула она. – Я должна приложить к этому руку!
Я отмерил сорок гран из пузырька и вылил лауданум в стаканчик.
– Наполните его на три четверти водой, – сказал я, подавая стаканчик мисс Вериндер.
Потом я приказал Беттереджу запереть ящик с лекарствами, прибавив, что больше он не понадобится. Лицо старого слуги просияло от невыразимого облегчения. Он, несомненно, подозревал меня в замысле произвести медицинский опыт и над его молодой госпожой.
Налив воду по моему указанию, мисс Вериндер улучила минуту, когда Беттередж запирал ящик, а мистер Брефф опять вернулся к своим бумагам, и украдкой поцеловала край стаканчика.
– Когда вы его подадите ему, – шепнула прелестная девушка, – подайте этой стороной!
Я вынул из кармана хрусталик, который должен был представлять алмаз, и подал его ей, говоря:
– И к этому вы должны приложить руку. Положите его туда, куда в прошлом году положили Лунный камень.
Она отправилась к индийскому шкафчику и положила хрусталик, игравший роль алмаза, в ящик, в котором лежал в день ее рождения настоящий алмаз. Мистер Брефф глядел на все это так же, как и на все остальное, – с явным неодобрением.
Но драматизм этой минуты одержал верх (к величайшему моему удовольствию) над самообладанием старика Беттереджа. Рука его дрожала, когда он светил мисс Рэчел, и он шепнул ей с озабоченным видом:
– Уверены ли вы, мисс, что это тот самый ящик?
Я снова направился к двери с лауданумом и водой в руках. На пороге я остановился дать последнее наставление мисс Вериндер.
– Не забудьте вовремя потушить свечи, – сказал я ей.
– Я потушу их тотчас, – ответила она, – и буду ждать в своей спальне только с одной свечой.
Она затворила за нами дверь гостиной. В сопровождении мистера Бреффа и Беттереджа я вернулся в комнату мистера Блэка.
Он тревожно метался на постели и с раздражением спрашивал, дадут ли ему наконец лауданум в эту ночь. В присутствии двух свидетелей я дал ему дозу лауданума, поправил его подушки и посоветовал ему лежать тихо и ждать.
Кровать его со светлыми занавесками поставлена была изголовьем к стене, так что по обеим сторонам было много свободного места. Я опустил занавески с одной ее стороны и в той части комнаты, которую он не мог видеть, поместил мистера Бреффа и Беттереджа, которые должны были ожидать действия лауданума. В ногах кровати я опустил занавеску наполовину и поставил стул для себя так, чтобы иметь возможность быть у него на глазах или, если понадобится, скрыться от него, дать или не дать ему заговорить со мной, смотря по обстоятельствам. Узнав предварительно, что он всегда спал с ночником, я поставил на столик у его изголовья свечу, но так, чтобы свет не бил ему в глаза. Другую свечу я отдал мистеру Бреффу; свет ее смягчался опущенными у кровати занавесками. Окно было приоткрыто, чтобы освежать воздух. В доме царила тишина. Снаружи доносился только легкий шум дождя.
Когда все приготовления были закончены, я занял свое место на стуле в ногах кровати. Мои часы показывали двадцать минут двенадцатого.
Мистер Брефф вернулся к своим бумагам и, казалось, углубился в них по-прежнему. Но, взглянув на него теперь, я увидел некоторые признаки того, что юриспруденция начинает утрачивать над ним свою власть. Захватывающий интерес положения, в котором мы находились, брал понемногу свое и оказывал влияние даже на его трезвый ум. Что касается твердых правил Беттереджа и его достоинства в обращении, от них ничего не осталось. Он забыл, что я производил «шарлатанский фокус» над мистером Фрэнклином Блэком; забыл, что я перевернул весь дом вверх дном; забыл, что я не читал «Робинзона Крузо» с тех самых пор, как был ребенком.
