Танцовщица “Веселой Мельницы” - Сименон Жорж (книги хорошего качества .txt) 📗
— Точнее, женщина, которая развлекает клиентов и следит, чтобы они побольше пили… Известно, что это значит… Вы ушли вместе с ним?
— Нет!
— Он делал вам предложения?
— И да, и нет. Он предлагал мне прийти к нему в гостиницу, даже не знаю в какую. Не обратила внимания…
— Вы вышли не одна.
— Это точно. В тот момент, когда я вышла на порог, другой клиент, которого я не знаю, наверное, француз, спросил меня, как пройти к площади Сен-Ламбер.
Я сказала ему, что иду в ту сторону. Он немного прошел со мной и вдруг заявил: «Ну вот! Я забыл в баре свой табак…» — и повернул обратно.
— Это был человек крепкого сложения?
— Да, верно!
— А вы пошли прямо домой?
— Как и каждую ночь.
— А о преступлении узнали из газет, на следующий день?
— Этот парень был у меня… Он-то и сказал мне…
Уже два или три раза Шабо хотел вмешаться в их разговор, но комиссар останавливал его взглядом. А отец все еще стоял на том же самом месте.
— У вас нет никаких предположений об этом убийстве?
Она ответила не сразу.
— Говорите! Шабо только что признался, что в тот вечер он вместе со своим приятелем спрятался на лестнице, ведущей в подвал, в кабачке «Веселая мельница».
Она усмехнулась.
— Он говорит, что они оба интересовались только кассой. Когда они вошли в зал, минут через пятнадцать после закрытия, они будто бы увидели труп Графопулоса.
— Вы шутите!
— По-вашему, кто мог совершить преступление? Постойте! Мы можем назвать лишь ограниченное число возможных виновников. Во-первых, Женаро, хозяин кабачка. Он говорит, что ушел сразу после вас, вместе с Виктором. Утверждает, что Графопулос вышел еще до того.
Она пожала плечами, в то время как Шабо смотрел на нее жестким и в то же время умоляющим взглядом.
— Вы не верите в виновность ни Женаро, ни Виктора?
— Это было бы идиотством, — равнодушно проговорила она.
— Остается незнакомый клиент, с которым, как вы утверждаете, вы несколько минут шли вместе. Он мог вернуться назад, один или с вами…
— А как бы он вошел?
— Вы уже достаточно долго служите в этом заведении, у вас наверняка есть свой ключ.
Адель снова пожала плечами.
— А все-таки портсигар был у Дельфоса! — возразила она. — И спрятался-то он!
— Это ложь! Портсигар был у вас, на следующий День, в полдень! — закричал Шабо. — Я видел его! Клянусь!
Она повторила:
— Он был у Дельфоса.
Несколько секунд они кричали так, что ничего нельзя было разобрать. Эту какофонию прервало прибытие полицейского, который что-то тихо сказал комиссару.
— Впустите его!
Появился солидный господин лет пятидесяти, с жирным животом, пересеченным толстой цепочкой для часов.
Он старался принять достойный, даже торжественный вид.
— Меня просили зайти, — начал он, с удивлением осматриваясь вокруг.
— Это вы — месье Ласнье? — прервал его комиссар. — Садитесь, прошу вас. Простите, что я побеспокоил вас, но я хотел бы знать, не заметили ли вы в течение вчерашнего дня, что в вашей кассе, в выдвижном ящике, не хватает денег.
Торговец шоколадом с улицы Леопольд, вытаращив глаза, повторил:
— В моей кассе, в выдвижном ящике?..
Месье Шабо-отец смотрел на него с тоской, как будто от ответа этого господина зависело его собственное мнение о преступлении.
— Полагаю, что, если бы оттуда взяли две тысячи франков, это было бы замечено?
— Две тысячи франков?.. Я, право, не понимаю…
— Не важно! Отвечайте на мой вопрос! Вы заметили, что денег не хватает?..
— Ничего не заметил!
— К вам вчера заходил ваш племянник?
— Постойте… Да, кажется, заходил… Он заходит время от времени, не столько чтобы повидать меня, как чтобы запастись шоколадом…
— Вы никогда не замечали, что ваш племянник ворует деньги в кассе?
— Месье!
Торговец шоколадом возмутился, казалось, призывая других в свидетели оскорбления, нанесенного его семье.
— Мой зять достаточно богат, чтобы дать своему сыну все, что ему нужно…
— Простите меня, месье Ласнье. Благодарю вас…
— И это все, что вы хотели мне…
— Да, все, что я хотел спросить у вас!
— Но почему вы так подумали?..
— Сейчас я ничего не могу вам сказать… Жирар!..
Проводите месье Ласнье…
И комиссар снова принялся расхаживать по залу, в то время как Адель нахально спросила:
— Я еще нужна здесь?
Он посмотрел на нее достаточно красноречиво, чтобы заставить ее замолчать. И больше десяти минут царила тишина. Вероятно, ждали кого-то или чего-то.
Месье Шабо не осмеливался закурить. Он не смел смотреть на сына. Стеснялся, как бедный пациент в приемной у знаменитого врача.
А Жан следил за комиссаром глазами и каждый раз, как тот проходил мимо, порывался заговорить с ним.
Наконец послышались шаги в коридоре. В дверь постучали.
— Войдите!
Появились двое: Женаро, низенький и коренастый, в светлом костюме с хлястиком, и Виктор, которого Шабо никогда не видел в обычной одежде: весь в черном, он был похож на священника.
— Я получил ваш вызов час тому назад и… — словоохотливо начал итальянец.
— Я знаю! Знаю! Лучше скажите мне, видели ли вы сегодня ночью портсигар Графопулоса в руках у Рене Дельфоса.
Женаро с поклоном извинился:
— Лично я не много общаюсь с клиентами, но Виктор может сказать вам…
— Прекрасно! Тогда отвечайте вы!
Жан Шабо смотрел официанту в глаза. Он тяжело дышал. Но Виктор опустил веки и сказал с вкрадчивым видом:
— Я не хотел бы вредить этим молодым людям, которые всегда были очень милы со мной. Но я полагаю, что должен говорить правду, не так ли?
— Отвечайте, да или нет!
— Ну, да!.. Он держал портсигар в руках… Я даже чуть не посоветовал ему быть поосторожнее…
— Что он говорит! — возмутился Жан. — Это уж слишком! И вам не стыдно, Виктор?.. Послушайте, месье комиссар…
— Молчать! Теперь скажите мне, что вы думаете о материальном положении этих молодых людей.
И Виктор, смущенный, начал вздыхать, как бы с сожалением:
— Конечно, они всегда были мне должны… и не только деньги по счетам… Иногда занимали у меня небольшие суммы…
— Какое впечатление произвел на вас Графопулос?
— Богатый иностранец, проездом в городе. Это самые лучшие клиенты. Он сразу заказал шампанское, не спросив цену. Дал мне на чай пятьдесят франков…
— И вы заметили, что у него в бумажнике было несколько тысячефранковых ассигнаций…
— Да… Бумажник был здорово набит… Особенно французскими деньгами… Бельгийских у него не было…
— Это все, что вы заметили?
— Галстук у него был заколот булавкой с прекрасным бриллиантом.
— В какой момент он ушел?
— Вскоре после Адели, а ее сопровождал другой клиент, толстяк, который пил только пиво и дал мне двадцать су на чай. Француз! Он курил обычный трубочный табак.
— И вы остались одни с хозяином?
— Мы только потушили лампы и заперли дверь.
— И пошли прямо домой?
— Как всегда! Месье Женаро дошел со мной до улицы От-Совеньер, где он живет.
— А утром, принимаясь за работу, вы не заметили никакого беспорядка в зале?
— Никакого… Крови нигде не было… Уборщицы были на месте, и я наблюдал за ними.
Женаро слушал с рассеянным видом, как будто это его совершенно не касалось. Комиссар обратился к нему:
— Правда ли, что вы всегда оставляете вечернюю выручку в выдвижном ящике кассы?
— Кто вам это сказал?
— Не важно! Отвечайте на вопрос.
— Я уношу деньги с собой, кроме мелочи.
— То есть?
— В среднем франков на пятьдесят мелкими монетами — их я оставляю в ящике.
— Это неправда! — буквально завыл Жан Шабо. — Десять, двадцать раз я видел, как он выходил, оставив…
Женаро изумился:
— Как? Это он утверждает, что…
Вид у него был искренне удивленный. Он повернулся к молодой женщине.
— Да вот Адель вам скажет.
— Конечно!
— Вот чего я не понимаю: как эти молодые люди могут утверждать, что они видели труп в зале. Графопулос ушел раньше меня. Он не мог вернуться. Преступление было совершено не в кабачке, не знаю где…
