В подвалах отеля «Мажестик» - Сименон Жорж (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Один вопрос не давал ему покоя. Почему следователь дал распоряжение арестовать Проспера Донжа? Что именно проведал этот судейский чиновник, не выезжая из Парижа, не зная ни Жижи, ни «Кафе артистов»? Почему он арестовал Донжа, а не Жана Рамюэля или Зебио?
Его не оставляло смутное беспокойство. Он хорошо знал следователя Бонно. Когда этот блюститель правосудия явился в «Мажестик» вместе с прокурором, Мегрэ ничего не сказал, однако недовольно поморщился, так как уже не раз работал с ним.
Конечно, это был честный и даже славный человек — отец семейства, коллекционер, собиравший редкостные переплеты. Он носил окладистую бороду, красиво подернутую сединой. Как-то раз Мегрэ послали вместе с ним сделать обыск в подпольном игорном доме. Явились они туда среди бела дня, когда никого в помещении не было. Указывая на покрытые чехлами большие столы, за которыми играют в баккара, следователь спросил простодушно:
— Это бильярд?
Затем с той же наивностью человека, никогда не бывавшего в злачных местах, он чрезвычайно удивился, обнаружив три выхода на три различные улицы, причем один из них сообщался через подвалы с соседним домом. Не меньше удивился он, узнав по кассовым книгам, что некоторые игроки получали немалые ссуды; ему было неизвестно, что для того, чтобы втянуть людей в крупную игру, нужно их завлечь.
Так почему же этот простофиля Бонно вдруг решил арестовать Проспера Донжа?
Мегрэ плохо спал, просыпался на каждой станции; в его кошмарные сны вплетались толчки, стук колес и гудки паровоза.
Когда он вышел из вагона на Лионском вокзале, было еще темно, шел мелкий, холодный дождь. На перроне его ждал Люка. Он стоял, подняв воротник пальто и, чтобы согреться, притоптывал то одной, то другой ногой.
— Ну как? Устали, патрон?
— Ты кого-нибудь взял с собой?
— Нет… Но если вам нужен инспектор, я видел тут в особом отделе одного из наших…
— Сходи за ним.
Жижи вышла из вагона, любезно пожала руку обоим матросам и проследовала мимо Мегрэ, передернув плечами. Но, сделав несколько шагов, она, видимо, передумала и, повернув обратно, подошла к нему.
— Можете устроить за мною слежку, если угодно… Говорю заранее, что еду к Шарлотте.
Вернулся Люка.
— Я не нашел инспектора.
— Ничего, можно обойтись… Пойдем…
Они взяли такси.
— Рассказывай теперь… Как же это случилось, что следователь…
— Сейчас расскажу… Он вызвал меня, когда произошло второе убийство и когда он уже послал людей, чтобы арестовали Донжа… Он спросил меня, есть ли у нас что-нибудь новое, звонили ли вы по телефону и так далее. Потом с хитрой улыбкой протянул мне письмо. Анонимное письмо… Я не запомнил в точности выражений. В общем, там говорилось, что миссис Кларк выступала раньше танцовщицей в кабаре и звалась тогда Мими. Она была любовницей Донжа, родила от него ребенка, и Донж ей неоднократно угрожал… Кажется, вам это неприятно, патрон?
— Ладно… Рассказывай дальше.
— Вот и все… Следователь в восторге: «Видите, говорит, тут совсем простая история. Самый обыкновенный шантаж… А так как миссис Кларк не пожелала платить шантажисту… Сейчас, говорит, поеду и допрошу Донжа в тюремной камере».
— Ну и как? Ездил он?
Но такси уже остановилось на набережной Орфевр. Была половина шестого утра. Над Сеной поднимался желтоватый туман. Стукнула дверца автомобиля.
— Он где? В предварительной?.. Пойдем со мной…
Надо было обогнуть Дворец правосудия и выйти на набережную Орлож; они не спеша прошли этот путь пешком.
— Около девяти часов вечера следователь опять вызвал меня к телефону и сообщил, что Донж отказался говорить с ним. Кажется, он заявил, что будет отвечать только вам…
— Ты спал нынешнюю ночь?
— Два часа, на диване…
— Поезжай домой, поспи. К двенадцати дня будь в управлении.
И Мегрэ вошел в дом предварительного заключения. От ворот отъехал тюремный фургон — ночью была облава в районе площади Бастилии, и оттуда привезли в тюрьму десятка три женщин и несколько иностранцев, не имевших удостоверения личности. Арестованные сидели на жестких деревянных диванах в огромном, плохо освещенном зале ожидания. Воздух пропитан был запахом казармы, слышались сиплые голоса, непристойные шутки.
— Проведите меня в камеру Донжа… Он спит?
— Ни минуты не спал… Да вы сейчас сами убедитесь.
Тесные одиночные камеры с решетчатыми дверьми напоминали стойла в конюшне. В одной из них сидел человек, обхватив голову руками. В полумраке можно было различить только его силуэт.
В замочной скважине повернулся ключ. Скрипнула дверь. Человек как будто очнулся от сна и вскочил, высокий, широкоплечий, рыхлый. У него уже отобрали галстук и шнурки от ботинок. Рыжие волосы были всклокочены.
— Это вы, господин комиссар?.. — пробормотал он.
Он провел рукой по лбу, словно хотел удостовериться, что тут, за решеткой, действительно находится он, Проспер Донж.
— Вы, кажется, хотели поговорить со мной?
— Да, я думаю, так будет лучше…
С детским простодушием Донж спросил:
— Следователь не рассердился?.. Ну что я мог бы ему сказать?.. Он ведь уверен, что это я убил… Он даже показал мои руки своему секретарю и сказал: «Поглядите, настоящие руки душителя…»
— Пойдемте со мной…
Мегрэ было заколебался. Надеть Донжу или не надевать наручники? Вероятно, его привезли сюда в наручниках, на запястьях еще остались следы.
Они двинулись по странным коридорам, весьма отдаленно напоминавшим подвал отеля «Мажестик». Запутанными переходами, устроенными под зданием Дворца правосудия, они добрались до помещений, отведенных Уголовной полиции, и вдруг вышли в широкий, ярко освещенный коридор.
— Входите. Вы ели что-нибудь?
Донж отрицательно покачал головой. Мегрэ, которому и самому хотелось есть, а главное, пить, послал сторожа за пивом и бутербродами.
— Садитесь, Донж… Жижи приехала в Париж… Сейчас она, вероятно, уже у Шарлотты… Хотите сигарету?
Сам Мегрэ не курил сигарет, но всегда держал их про запас в ящике стола. Проспер неловко зажег спичку, видно было, что за несколько часов он потерял всякую уверенность в себе. Его смущали и спадавшие с ног ботинки без шнурков, и то, что он без галстука и что от него исходит специфический тюремный запах, которым за одну ночь пропиталась его одежда.
Мегрэ поворошил кочергой жар в печке. Во всех других кабинетах были установлены секции центрального отопления, но Мегрэ терпеть его не мог и добился, чтобы ему оставили старую чугунную печку, стоявшую в кабинете уже двадцать лет.
— Садитесь… Сейчас нам принесут поесть…
Донж все не решался заговорить, но наконец пробормотал взволнованно:
— Вы видели мальчика?
— Нет…
— А я мельком видел… в холле… Клянусь вам, господин комиссар, это…
— …Ваш сын? Я знаю.
— Да вы сами это увидите! У него такие же рыжие волосы, как у меня. И руки такие же. И такой же он ширококостный, как я. В детстве надо мной мальчишки смеялись, что у меня мослы большие…
Сторож принес пиво и бутерброды. Мегрэ ел, расхаживая по кабинету взад и вперед, и видел в окно, что небо над Парижем уже светлеет.
— Нет, не могу… — вздохнул Донж, робко положив на поднос свой бутерброд. — Не хочется есть… И ведь теперь, чем бы дело ни кончилось, меня уже не возьмут в «Мажестик» и никуда не возьмут…
Голос у него дрожал. Бедняга ждал помощи. Но Мегрэ не считал нужным его утешать.
— Скажите… Вы тоже думаете, что это я убил ее?
Мегрэ ничего не ответил, и Донж уныло покачал головой. Ему так хотелось объяснить все разом, убедить Мегрэ в своей невиновности, но он не знал, с чего начать…
— Сами понимаете, я не привык любезничать с женщинами… Ремесло у меня не подходящее… Да и почти всегда в подвале торчишь… Некоторые дамочки на смех меня подымали, когда я, бывало, расчувствуюсь… Куда уж мне при такой рябой физиономии!.. И вот я познакомился в «Кафе артистов» с Мими… Их было три подруги. Вы, должно быть, это знаете… И смотрите, как жизнь устроена!.. Выбери я не Мими, а одну из ее подруг… Так ведь нет!.. Я, разумеется, в Мими влюбился… До безумия влюбился, господин комиссар!.. Совсем одурел от любви! Она что хотела, то и делала со мной. Я воображал, что когда-нибудь она согласится выйти за меня замуж… А вы знаете, как меня вчера вечером следователь огорошил?.. Слова я в точности не запомнил, но… Я прямо заболел… Он заявил, что я, попросту говоря, любил не ее, а деньги, которые она для меня «зарабатывала». Он меня принял за…
