Президент исчез - Стаут Рекс (книги онлайн полные версии .TXT) 📗

— Ладно, пусть они маршируют, эти чертовы дуры!

Очередной рапорт о беспорядках, сделанный около одиннадцати часов дня, был последней каплей в чаше терпения начальника полиции; он сказал вышедшему с ним на связь капитану, чтобы тот обратился к министру обороны и доложил обстановку непосредственно ему. В военном управлении капитана соединили с самим министром. В это время Каннингем все еще находился в кабинете. Министр выслушал телефонный доклад капитана, задал пару вопросов, а потом приказал:

— Не вешайте трубку! — После этого он повернулся к генералу: — Вот вам и история с географией. Три сотни серорубашечников собрались в аллее между Двенадцатой улицей и Пенсильвания-авеню. Их предводитель заявляет, что они намереваются пройти маршем к Капитолию. Капитан полиции отвечает на это, что никуда они не пойдут. И как вам это нравится, руководитель показывает ему пропуск, подписанный специальным уполномоченным Форрестом!

Каннингем широко раскрыл глаза:

— Не может быть!

— Да!

— Подпись подделана.

— Капитан утверждает, что подпись Форреста ему хорошо известна. Но имеет ли Форрест законное право подписывать такой пропуск?

— Думаю, что да. Правда, точно не знаю. А кто руководитель этой группы? Линкольн Ли?

— Нет. Какой-то высокий мужчина с черными волосами.

— Арестуйте его, — рявкнул Каннингем, — а группу разгоните!

— За что его арестовать?

— За то, что он не является Линкольном Ли. Да не все ли равно за что! В любом случае разгоните их.

Немного поколебавшись, министр заговорил в телефонную трубку, отдавая приказ. Покончив с этим делом, он снова обратился к Каннингему и спросил:

— А вам что-нибудь известно о Форресте?

— Я не знаю ровным счетом ничего! — взорвался вдруг генерал. — Это большое счастье, что я — солдат и от меня не требуется знать хоть что-либо. Во всяком случае, благодаря этому мне нечего стыдиться.

Средоточием всеобщего волнения было здание Капитолия. Полиция, как конная, так и пешая, могла поддерживать порядок только на участках, огороженных канатами. Полицейские старались продемонстрировать выдержку, однако то там, то тут кто-то получал дубинкой по голове. Серорубашечников в толпе не было видно; однако у многих пришедших сюда были подняты воротники пиджаков и плащей. Хотя, с другой стороны, конечно, даже самый законопослушный гражданин имеет право на защиту от ветра. Численность собравшихся росла, толпа становилась все менее управляемой, и полиции пришлось действовать более решительно. Когда примерно в половине двенадцатого сюда прибыл начальник полиции, он испытал скорее облегчение, чем тревогу: на основании поступавших к нему докладов у него возникло подозрение, что все обстоит гораздо хуже. Он вышел из машины, начал обходить своих офицеров, расставленных по постам на наиболее важных в стратегическом отношении участках, и у него даже зародилась надежда, что, может быть, ему удастся дотянуть до вечера, не прибегая к помощи военных.

Начальник полиции был весьма крупным мужчиной, поэтому, двигаясь в нужном ему направлении, он просто отбрасывал в сторону любого замешкавшегося и не успевшего уступить дорогу. В четверть двенадцатого, за пятнадцать минут до прибытия президента, начальник полиции подошел к ступеням, ведущим к западному подъезду, и оказался прямо перед делегацией ассоциации «Женщины за мир». Они выглядели усталыми, взволнованными и решительно настроенными; их знамена и лозунги развевались над ними на высоких шестах.

Начальник полиции заговорил с женщиной, стоявшей впереди шеренги. Очевидно, она возглавляла делегацию.

— Вы, дамы, — сказал он, — выглядите совершенно неуместно, устроив здесь посиделки.

— Никакие это не посиделки! — услышал он негодующий ответ. — Мы хотим, чтобы президент видел нас.

Есть ли для этой цели лучшее место, чем это?

Начальник полиции покачал головой и продолжил путь к тому месту, где образовался небольшой людской водоворот. Какой-то мужчина начал произносить речь.

Глава 2

Галерею посетителей заполняли жены членов сената и палаты представителей, работники посольств, лоббисты, вдова экс-президента, вице-президент Американской федерации труда, жены судей, пестрое сборище государственных чиновников из различных бюро, комиссий и комитетов и небольшая группа тех, кто может быть отнесен к простому народу. Поскольку еще не прозвучал призыв соблюдать тишину в связи с началом работы сессии, шум, производимый множеством голосов, был оглушающим и характеризовался необычной высотой тона — настолько сильным было всеобщее напряжение. Здесь были собраны люди знающие; им была известна расстановка сил в палате представителей, выступающий за войну блок ястребов в сенате, они знали лиц, уполномоченных вести заседание, на котором будет присутствовать президент. Здесь знали всех в лицо, здесь было известно, что миссис Стэнли еще не прибыла и что важнее всего: здесь знали, что не только великая нация, но и весь мир, вся громадная, страдающая цивилизация затаила дыхание в ожидании того, что раньше всех увидят и услышат глаза и уши этой всеведующей публики.

Среди тех, кто оказался в ложе прессы, находились не только зрители, но и действующие лица драмы. Они, то исчезая, то появляясь снова, беспокойно передвигались с места на место, переговаривались друг с другом и оглядывали зал. Некоторые что-то писали в своих блокнотах. Здесь находились главы информационных бюро, звезды журналистики, а также все те газетчики рангом помельче, которым выпал случай попасть сюда.

И сами парламентарии, как сторонники правового решения вопросов, так и сторонники насильственных действий, в большинстве своем заняли места в зале; отдельные группы стояли в проходах, депутаты то выходили из гардеробов, то вновь скрывались в них; то тут, то там мелькали служители Капитолия. Среди ветеранов и лидеров политических группировок парламента был замечен Рейд, который стоял у стены рядом с членом палаты представителей Мортоном и, нахмурившись, слушал его, Коркоран, беседовавший с группой, включавшей в себя председателя палаты представителей и вице-президента; неподалеку переговаривались о чем-то сторонники мира Стерлинг и Джекмен. Аллена и Уилкокса видно не было, а Тилни сидел неподвижно, закрыв глаза и опустив подбородок на грудь. Все волновались, и нервы у всех были взвинчены, даже у тех, кто занимал низшую иерархическую ступень в стане парламентариев и заранее знал, как ему голосовать, что бы там ни случилось. Им, подобно статистам в театральной постановке, разрешалось разделять только тревоги и волнения, оставив всю славу ведущим артистам. Однако никто не мог лишить их права хотя бы на это.

В три минуты пополудни и председатель палаты, и вице-президент поднялись каждый на свою трибуну, последний стукнул деревянным молотком по столу, что-то пробормотал и свирепо оглядел зал. Шум голосов постепенно замер, члены парламента прошествовали к своим местам, снова раздался стук молотка, и в зале воцарилась тишина.

Секретарь палаты что-то начал читать, что именно — никто не слушал. Какой-то сенатор привстал из своего кресла; его опознали и тут же втянули в дискуссию о географии Соединенных Штатов Америки. Последние, опоздавшие покидали гардероб.

Дискуссия продолжалась. Было замечено, что вице-президент поднялся со своего кресла и, глядя на кого-то, в удивлении поднял брови. Председатель палаты, немного поколебавшись, продолжил дискуссию. Было двадцать минут первого. На верхней галерее Салли Вормен прошептала мужу:

— Что, этот бездельник проявляет нерешительность перед выходом на сцену?

В других местах тоже шептались, постепенно шепот становился все громче, переходя в возмущенный ропот.

Этого представления зрители ждали достаточно долго, и их раздражала необходимость сидеть перед занавесом, опущенным из-за того, что актеры запаздывают.