Дело о дневнике загорающей - Гарднер Эрл Стенли (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Тот указал рукой на человека, сидящего во внутреннем помещении и внимательно проверяющего столбики цифр на длинной бумажной ленте, вынутой из стоящей тут же рядом счетной машинки.
Мейсон вошел и подождал, пока на него обратят внимание.
– Мистер Баллард, если не ошибаюсь?
– Верно. С кем имею честь?
– Меня зовут Перри Мейсон.
– Адвокат Перри Мейсон?
– Он самый.
– Много о вас слышал. Чертовски рад познакомиться! И что вас сюда привело?
– Мне бы хотелось узнать кое-какие факты об одном деле, но не знаю, захотите ли вы о нем говорить…
– Вы имеете в виду «Меркантайл секьюрити»?
– Да.
– Меня это уже больше не смущает, не беспокойтесь. Тогда меня, как вы, вижу, знаете, вышвырнули буквально на улицу, но оказалось, что все к лучшему. Не могу только понять, почему вы этим заинтересовались?
– У юриста очень широкий круг интересов.
– Не сомневаюсь.
– Могу я задать вам несколько вопросов о том деле?
– О чем хотите спросить?
– Видите ли, определенного рода информация могла бы немало помочь одному из моих клиентов.
– Тогда я бы хотел знать, кто этот клиент?
– Но вы же понимаете, что этого я вам сообщить не могу. Я хотел спросить о скачках. Ставить на лошадей – это одна из ваших привычек?
– Смотря что называть привычкой.
– Но тот случай был не совсем обычен, так?
– Еще бы! Мне удалось получить ценную наводку, и я сорвал неплохой куш.
– Ваша лошадь выиграла?
– Еще как выиграла! Двадцать два семьдесят пять на каждую двухдолларовую ставку. А я на нее рискнул целой сотней.
– Да, это действительно кое-что, – заметил Мейсон.
– Моя лошадка выиграла заезд, но это стоило мне должности. Какое-то время я ходил совсем потерянный, но ничего – выкарабкался. Сейчас вот устроился солидно. А продолжай я работать в банке – так бы, глядишь, и протирал там штаны до пенсии.
– Могу я поговорить с вами о том, что в тот день произошло?
– А зачем?
– Хочу получить ясное представление.
– Да что еще яснее-то? Полистайте старые газеты и все увидите. Там практически все детали.
Мейсон указал большим пальцем на колонку, где заправляли его автомобиль:
– Я заодно за бензином заехал… Вы что, торопитесь?
– Нет. – Баллард встал и, не спуская с Мейсона глаз, свернул бумажную ленту с цифрами.
Перри Мейсон наконец смог его рассмотреть. Несмотря на короткие ноги, хозяин заправочной был довольно крупен, широк в плечах и имел большую, крепко посаженную голову. «Лет пятьдесят пять», – подумал Мейсон. Волосы его уже тронула седина, а из-под мохнатых бровей пристально смотрели серые глаза. И было еще в облике Балларда что-то колкое, язвительное – присущее людям, которые всю жизнь имеют дело с цифрами и для которых результат всегда либо положительный, либо отрицательный – приблизительных значений они не любят, а всегда знают точный ответ.
Мейсон опустил глаза на стол и отметил про себя, что каждая запятая в сделанных Баллардом от руки пометках выведена с каллиграфической четкостью.
– Я как раз хотел закрываться, – пояснил Баллард. – Стараюсь снять выручку и запереть кассу до десяти. Оставляю ребятам только мелочь, чтобы сдавать сдачу. Не хочу подкармливать ночных налетчиков. Местные уже знают, когда я закрываю кассу, и особенно не досаждают.
– Разумно. А как все-таки насчет «Меркантайл секьюрити»?
– Но мне тогда нужно знать, зачем вам эта информация?
– Хочу найти подлинно виновных.
– Вы не верите, что это сделал Дюваль?
– Официально это был Дюваль – суд установил, я знаю.
– Но вы не верите?
– Верить или не верить – у меня нет пока никаких оснований. Я пытаюсь рассмотреть все варианты.
– Понятно.
– Не хотите о деньгах – давайте хотя бы поговорим о Дювале. Что он был за человек?
– Это вопрос.
– А где ответ?
– Ответ отсутствует.
– Почему?
– Его невозможно классифицировать. Ни один ярлык не подойдет.
– А может, попытаться?
– Попробую. Тихий, веселый, всегда бодрый, полно друзей и души не чает в дочери. Жена умерла, когда девочке было десять, и с тех пор Колтон Дюваль ей за отца и мать. Сделал из этого цель своей жизни. Один заменил обоих родителей. Спросите меня, возможно ли это, я отвечу: «Нет».
– А что, получилось не совсем удачно?
– Смотря, опять же, что назвать удачным воспитанием. У Дюваля всегда имелись свои идеи. Он был убежден, что если люди не ведут себя естественно, то им никогда не может быть по-настоящему легко друг с другом. Считал современную вежливость и этикет ненужными ухищрениями, утонченной разновидностью лицемерия.
– Почему? – спросил Мейсон.
– Он повторял, что люди должны вести себя как можно раскованнее и проще, и тогда их личностная суть выразится в поведении, и противопоставлял это приспосабливанию к ритуалам и предписаниям, изложенным в книгах.
– Немного ненормальный?
– Нет, этого нельзя сказать. Он умел приводить доводы, и ты начинал ему верить. Сидишь, говоришь с ним и вдруг осознаешь, что поддакиваешь и киваешь головой, вместо того чтобы прямо заявить, что так дочерей не воспитывают.
– Дочь его любила?
– Обожала. Готова была целовать за ним землю.
– И все-таки о деньгах. Взял их Дюваль или нет?
– Лично я не понимаю, как он мог их взять. Когда начинаешь об этом думать, то непонятно, как вообще их можно было украсть.
– А почему, как по-вашему?
– Да тут все причины сразу. Столько проверок, всякие предосторожности… невозможно, и все тут.
– Тем не менее это произошло?
– Да. Они говорят, что да.
– И Дюваль не мог этого сделать?
– Никто не мог, уж если на то пошло. Это все равно что смотреть выступление волшебника на сцене. Творит такое, что никогда бы не поверил, но это происходит у тебя на глазах.
– Может быть, если вы расскажете мне, как и что произошло, я смогу предложить решение? – осмелился заметить Мейсон.
Баллард помедлил с полминуты, затем стал вспоминать:
– Было примерно два часа дня. Тогда в Санта-Ане, в авиационном центре, работало очень много персонала. Длиннющая платежная ведомость, и мы отсылали туда огромные суммы наличных денег, то есть я занимался их отправкой. А помимо этого наш филиал там делал хороший бизнес. Деньги возили туда-сюда два, а то и три раза в месяц.
Все было рассчитано на самый крайний случай. Специальные фургоны имели полностью изолированные отделения для наличных денег, а ключи были только у контролеров и проверяющих. Водитель фургона ключа не имел. Так сделали для того, чтобы если фургон остановят на дороге, то никто все равно не сможет до этих денег добраться. А еще в фургоне устанавливалась коротковолновая станция, о которой посторонние не знали. Сигналы этой станции полиция могла принимать в любой момент, и если в дороге фургон кем-то задержан, то водителю достаточно лишь нажать на кнопку, как тут же к радиопередатчику подключается магнитофон и заранее записанные сигналы, дающие номер фургона и предупреждение об опасности, поступают в эфир. Затем полиция, зная номер попавшего в такую ситуацию автомобиля, звонит туда, откуда он вышел, и диспетчер им сообщает номер фургона, когда вышел и где его следует искать.
– Хорошо, продолжайте. – Мейсон внимательно слушал.
– Сама процедура подготовки наличности к отправке происходила таким образом, что один служащий выполнял работу, а проверяющий за ним следил. Но перед этим банк уже позвонил и заказал один из бронированных фургонов. И автомобиль этот уже стоял у дверей к тому моменту, когда служащий банка деньги все уложил, завернул в специальную бумагу и опечатал красным сургучом. Сначала на сургуче свою печать ставил служащий, укладывающий деньги, а после него свою печать ставил проверяющий. Затем оба брали пакет с деньгами и после того, как двое вооруженных охранников, убедившись, что снаружи все в порядке, давали им знак, загружали деньги в фургон.
Когда перевозишь деньги миллионами, то начинаешь обращаться с ними так, как будто это самый обычный товар – как морковь или картошка.
