И быть подлецом - Стаут Рекс (прочитать книгу txt) 📗
Почему лента наклеивалась на бутылку?
Они переглянулись.
– Нет, – сказала, обращаясь ко всем, Дебора Коппел.
– Что же все-таки здесь происходит? раздражительно и требовательно спросил Трауб.
Никто не обратил на него внимания.
– Почему бы, – поинтересовался Вульф, – не попробовать рассказать мне то, что вы сообщили полиции?
Ответа не последовало.
Элионор Венс заговорила, но обращалась она не к Вульфу.
– Все зависит от вас, мисс Фрейзер. Я думаю, мы вынуждены сказать ему.
– Нет, – упиралась мисс Коппел.
– Я не вижу другого выхода, – заявила Мадлен Фрейзер. – Тебе не надо было так глупо врать ему. Ты же прекрасно знала, что с ним это не пройдет.
– Ее серо-зеленые глаза посмотрели на Вульфа. – Если об этом узнают все, что будет смерти подобно для меня, для всех нас. Вы ведь не дадите мне слово держать все в секрете?
– Как я могу, мадам? – Вульф поднял руку. – В подобных обстоятельствах? Но я буду говорить об этом неохотно и настолько кратко, насколько позволят обстоятельства.
– Хорошо. Черт бы побрал этого Сирила Орчарда, все это из-за него.
Полоска на бутылке показывала, что она предназначена для меня. В моей бутылке не было «Хай спота» Я не могу пить «Хай спот».
– Почему нет?
– Потому, что это вызывает у меня нарушение пищеварения.
– Господи боже! воскликнул Натан Трауб.
– Не могу ничего поделать, Нэт, – твердо сказала ему мисс Фрейзер. – Именно так обстоит дело.
– И это ваш ужасный секрет? – спросил Вульф.
Она кивнула.
– Господи Что может быть хуже! Что будет, если об этом будет известно? Например, если узнает Леонард Лайонз? Первые несколько передач я пила «Хай спот» но ничего хорошего из этого не получилось. Я хотела выбросить его из программы, но к этому времени люди из «Хай спота»
особенно Андерсон и Оуэн, от этого были без ума. И конечно, я не могла сказать им правду. Я пускалась на хитрости: отпивала совсем чуть-чуть, но даже несколько маленьких глотков вызывали тошноту. Наверное, это аллергия.
– Я вас поздравляю, – с ударением сказал Вульф.
– Боже мой! – пробормотал Трауб. Он ткнул пальцем в направлении Вульфа. – Чрезвычайно важно, чтобы никто не узнал об этом. Никто и никогда.
– Слово не воробей, – тихо, но напряженно сказала мисс Коппел. – Теперь его не поймать.
– Значит, вы стали прибегать к подмене? спросил Вульф.
– Да, – отвечала мисс Фрейзер. – Это был единственный выход. Мы пользовались черным кофе. Я пью его галлонами – и горячим, и холодным.
Если он с сахаром. Выглядит очень похоже на «Хай спот» который темно-коричневого цвета. В бутылке его нельзя разглядеть, и мы заменили стаканы на темносиние, чтобы не было видно, что он не пузырится.
– Кто готовит кофе?
– Моя кухарка у меня дома.
– Кто наливает его в бутылку?
– Она же, кухарка. Наливает его в бутылку из-под «Хай спота» и закрывает крышкой.
– Что, в день передачи?
– Нет, потому что он был бы горячим, или, по крайней мере теплым.
Поэтому она готовит его накануне и ставит в холодильник.
– В студии?
– Нет, в моем холодильнике.
– Это она наклеивает ленту?
– Нет, мисс Венс. Утром она забирает бутылку – она всегда заезжает за мной по дороге, – наклеивает ленту и отвозил в студию в своей сумке, Там она ставит бутылку в холодильник. Приходится быть осторожной, чтобы никто ее за этим не застукал.
– Мне стало легче, – внезапно заявил Билл Медоуз. Он достал носовой платок и вытер лоб.
– Почему? – спросил его Вульф.
– Я знал, что рано или поздно все выплывет. Хорошо, что это узнали вы, а не полицейские. Весь этот дурацкий фарс – попытки раскопать, кто подсыпал яду этому Орчарду… Никто не хотел травить Орчарда. Яд был в кофе и Орчард выпил его по ошибке.
Это добило Трауба. Он застонал, у него отвис подбородок. Он сидел и в отчаянии тряс головой.
Вульф нахмурился.
– Вы хотите сказать, что Крамер и его команда не знают о том, что в той самой бутылке был отравленный кофе?
– Конечно, знают. – Теперь Билл хотел помочь. – Но помалкивают. Вы, наверное, заметили, что в газетах про это ничего не было написано. Никто из нас не распространялся, и вы можете понять почему. Они прекрасно знают, что это был кофе, но думают, что он предназначался Орчарду. А на самом реле он предназначался мисс Фрейзер.
Билл подался вперед и стал очень серьезным.
– Черт возьми, неужели вы не понимаете, почему мы так противились Если бы это стало известно – господи, нашей программе настал бы конец Нас бы с улюлюканьем вышвырнули с радио. Но пока мы молчали, все думали, что яд предназначался Орчарду, именно поэтому я назвал это фарсом. Что ж, мы ничего не говорили и, насколько я понимаю, не будем говорить об этом и впредь.
– А как вы объяснили полиции наличие кофе?
– Мы ничего не объясняли. Мы не знали, как яд попал в бутылку, так?
Прекрасно, значит, мы также не знали, как туда попал кофе. Что же еще мы могли сказать?
– Я думаю, ничего, поскольку правду вы скрывали. Как вы объяснили существование ленты?
– Мы ничего не объясняли.
– Почему?
– Нас никто не спрашивал.
– Чепуха. Наверняка кто-нибудь спрашивал.
– Меня по крайней мере нет.
– Спасибо, Билл. – Мадлен Фрейзер улыбалась ему. – Но нет никакого смысла утаивать остальное. – Она повернулась к Вульфу. – Он старается защитить меня от… по-моему, это называется подделка вещественных доказательств. Помните, когда пришел доктор, мистер Стронг схватил со стола бутылки и в дурацком порыве пытался уйти с ними, а мы с мистером Траубом отобрали их у него и снова поставили на стол?
Вульф кивнул.
– Ну вот, тогда я и сняла ленту с бутылки.
– Ясно. Господи, удивляюсь, как вы все вместе не собрали бутылки и стаканы и не отправились к ближайшей раковине, чтобы вымыть их. – Вульф снова посмотрел на Билла. – Вы говорите, что мистер Орчард был отравлен кофе по ошибке. Как это произошло?
– Трауб налил ему кофе. Он не…
Все остальные одновременно запротестовали. Трауб даже встал с кресла.
Билл слегка покраснел и, не обращая на них внимания, упрямо продолжил:
– Раз уж вы начали рассказывать, то лучше рассказать все до конца, – настаивал он.
– Ты не можешь утверждать, что это был Нэт, – твердо сказала мисс Коппел.
– Я абсолютно уверен. Вы прекрасно знаете, что так оно и было Все мы, за исключением Пны, видели, что Орчард взял ее бутылку. Конечно же, Трауб дал ее ему, потому что Трауб – единственный, кто не знал о полоске. К тому же я это видел Все было именно так, мистер Вульф Но когда полицейские взялись за нас, мы все пришли к одной и той же идее – забыл, кто это придумал, – что было бы лучше не помнить, кто поставил бутылку перед Орчардом. Вот мы и запамятовали. Теперь, когда вы знаете о ленте, я все вспомнил, и если остальные – еще нет, то им необходимо это сделать.
– Прекратите, Билл. Не старайтесь защищать меня, – остановила его мисс Фрейзер. – Это была моя идея – ничего не помнить. Я начала это.
Снова несколько человек заговорили одновременно. Вульф сделал знак рукой замолчать.
– Прошу вас Мистер Трауб, очевидно, ваше «да» или «нет» не имеет никакого значения, поскольку только вы не знали о различии в бутылках. Но, чтобы соблюсти формальность, я спрашиваю вас: это вы поставили бутылку перед мистером Орчардом?
– Не знаю, – воинственно сказал Трауб. – И меня это не волнует.
Медоуз тоже-не знает.
– Но вы помогали передавать бутылки и стаканы?
– Ш, я уже говорил вам. Для меня это было развлечение. – Он вскинул вверх руки. – Развлечение
– Еще одно, – вставила мисс Фрейзер, обращаясь к Вульфу. – Мистер Медоуз сказал: все, кроме меня, видели, что моя бутылка находится у мистера Орчарда. Это лишь частично правда. Сначала я ничего не заметила, но когда я поднесла стакан к губам и почувствовала запах «Хай спота», то поняла, что мой стакан у кого-то другого. Я сделала вид, что пью, и, продолжая следовать сценарию, увидела, что бутылка с наклеенной лентой стоит немного ближе к Орчарду, чем ко мне. Он сидел напротив. Я начала думать, что предпринять, не потому, что у меня был «Хай спот» а потому, что у него был кофе. Вдруг он выпалит, что содержимое его стакана напоминает, по вкусу кофе, особенно после того, как он сделал два больших глотка. Я почувствовала облегчение, когда поняла, что он не собирается этого делать, Но тут он вскочил с этим жутким криком… Поэтому то, что сказал мистер Медоуз, – правда лишь отчасти. Полагаю, что он продолжает меня защищать, но я уже устала от чьейлибо защиты.
