Частный детектив. Выпуск 4 - Маклин Алистер (лучшие книги без регистрации TXT, FB2) 📗
– Что это за самолет? – я совершенно растерялся, ведь он не только прошел 200–300 миль до Мексиканского залива, но к тому же еще и перехватил наш самолет без радионаведения. – Тебя предупреждали об этом самолете?
– Нет, но тревожиться нечего, он и вправду американский. Мы только что разговаривали с кем–то из его экипажа. Им все известно и о нас, и о нашем грузе. Это старый «Мустанг», оборудованный дополнительными бензобаками для дальних рейсов. Истребитель не смог бы так долго продержаться в воздухе.
– Понятно, – видно, я, как всегда, волновался без всяких на то оснований. – Какой держишь курс?
– Постоянный 040.
– Где находишься?
Он что–то сказал, но я не разобрал. Прием ухудшился, нарастали помехи.
– Повтори, будь добр…
– Барри сейчас исправляет навигационный прибор. Трудится вовсю. Просит еще минуты две…
– Дай мне Элизабет.
– Привет, Вилко! – Потом пауза, и снова ее голос. Голос женщины, которая была мне дороже всего на свете: – Я очень сожалею, дорогой, что мы так напугали тебя. – В этих словах была вся Элизабет: сожалела, что меня напугала, и ни слова о себе самой.
– У тебя все в порядке? Ты уверена, что у тебя…
– Конечно, – голос ее тоже был отдаленным и еле слышным, но в нем звучали присущая ей жизнерадостность и бодрость. Я слышал их, хотя нас разделяли 15 тысяч километров. – Мы почти у цели. Вижу на земле огни, – минутное молчание, и ее тихий, едва слышный голос: – Я очень люблю тебя, дорогой. Люблю навсегда, навсегда, навсегда…
Счастливый, я откинулся в кресле, расслабился и наконец–то начал успокаиваться. Потом вскочил и уже наполовину наклонился над рацией, как вдруг услышал крик Элизабет и вслед за ним резкий, голос Пита:
– Он пикирует прямо на нас! Ты слышишь?! Этот подонок спикировал прямо на нас. Он открыл огонь и стреляет из всех пулеметов. Он идет прямо…
Голос Пита перешел в какой–то задыхающийся, булькающий стон. Стон прервал отчаянный и мучительный крик Элизабет, и в то же самое мгновенье меня оглушило стаккато взрывающихся снарядов, от которого завибрировали наушники на моей голове. Все это продолжалось не более двух секунд, а то и меньше. Потом тишина: ни пальбы, ни стона, ни крика. Гробовая тишина.
Две секунды. Две секунды, отнявшие все, что было для меня жизнью. Две секунды, оставившие меня в полном одиночестве в пустом, жестоком, разрушенном и бессмысленном мире.
Моя красная роза стала белой.
Это произошло 3 мая 1958 года.
Глава 1
Не знаю, какого именно человека я ожидал увидеть за полированным столом красного дерева. Подсознательно он ассоциировался в моем представлении с аналогичными нелицеприятными персонажами, облик которых возник при чтении книг и просмотре кинофильмов. Это происходило в те далекие времена, когда было достаточно свободы для подобного времяпрепровождения, когда книги читались, а фильмы смотрелись без разбора. Единственные отклонения в наружности судей, служащих в соответствующих заведениях юго–востока Соединенных Штатов я усматривал в их весе: одни – высушенные, худосочные и жилистые, а другие – с тройными подбородками и соответствующим этим подбородкам обилием мяса и жира на теле. Как правило, судья оказывался пожилым человеком, одетым в белый помятый костюм и бывшую когда–то белой, но потерявшую свежесть рубашку. На шее обычно повязан галстук в виде шнурка от ботинок, на голове красовалась панама с цветной лентой. Лицо чаще всего красное, нос сизый, и, конечно, судью украшали серебристые, в стиле Марка Твена, усы с опущенными концами, облитые водой из сифона, мятной водкой или чем–то еще, что они употребляют в местах, подобных судам. Выражение лица равнодушное, осанка аристократическая, моральные принципы высокие, а интеллект весьма умеренный.
Судья Моллисон очень разочаровал меня. Он не соответствовал ни одной из моих характеристик, за исключением, возможно, моральных принципов, а их с первого взгляда не обнаружишь. Он был молод, чисто выбрит, в безупречно сшитом светло–сером костюме из тонкой шерсти. Галстук старомодный. Что касается мятной водки, то сомневаюсь, что он вообще заглядывал в бар, если не считать случаев, когда у него возникало желание прихлопнуть это заведение. Он выглядел мягким, не будучи таковым, он выглядел умным и полностью соответствовал этому определению. Его ум был острым, как игла. И сейчас, проткнув меня ею, он с бесстрастным лицом наблюдал, как я извиваюсь. И выражение его лица было мне совсем не по вкусу!
– Давайте, давайте, говорите, мы ждем ответа, мистер… э… Крайслер. – Он не выразил словами, что не верит тому, что мое имя Крайслер, но если бы присутствующие в зале суда люди не заметили недоверия в его тоне, они с успехом могли бы сидеть дома и не искать развлечений.
И, конечно, не могли не заметить его тона несколько школьниц, которые, с круглыми от впечатлений глазами, храбро постигали уроки уголовного права в атмосфере греха, порока и беззакония. Не могла не заметить этого блондинка с грустными глазами, спокойно сидящая на скамейке в первом ряду, а также огромный, заросший черными волосами обезьяноподобный тип в четвертом ряду. По крайней мере, его сломанный нос под едва заметным просветом между бровями и лбом то и дело заметно подергивался. А может, его просто донимали мухи. В зале суда их полным–полно. Я с раздражением подумал, что если внешность человека говорит о его характере, то этот верзила должен был бы сидеть на моем месте. Я снова повернулся к судье.
– Вот уже в третий раз, судья, вы испытываете затруднения, припоминая мое имя. Между тем некоторые наиболее сообразительные люди, слушающие вас, уже уловили его. Вам следовало бы быть более собранным, мой друг!
– Я вам не друг, – голос судьи Моллисона был подчеркнуто официальным и недружелюбным, – и вы еще не на скамье подсудимых. Здесь нет присяжных заседателей, и дело только слушается, мистер… э… Крайслер.
– Крайслер, а не э… Крайслер. Но вы ведь чертовски уверены, что суд состоится. Не так ли, судья?
– Советую следить за выражениями и манерами, – резко бросил судья. – Не забывайте, что я могу отправить вас под стражу и в тюрьму, причем на неопределенное время. Вернемся к вашему паспорту. Где он?
– Не знаю. Наверное, потерял.
– Где?
– Если бы я знал, то не потерял бы.
– Это понятно, – сухо сказал судья, – но если бы мы могли ориентировочно установить место, где он был утерян, то уведомили бы соответствующие полицейские участки. Когда вы впервые заметили пропажу и где находились в это время?
– Три дня назад. И вы хорошо знаете, где я находился все это время. Сидел в ресторане мотеля «Контесса», ел обед и занимался своими собственными делами. Тут явился дикий Билл Хичкок со своими полицейскими, и они набросились на меня, – я жестом показал на крошечного шерифа, одетого в костюм из легкой ткани, называемой «альпага». Шериф сидел в кресле с соломенным сиденьем прямо напротив судьи, и я подумал, что в Марбл–Спрингс нет ограничений в отношении роста полицейских офицеров, стоящих на страже закона: рост шерифа от макушки до выполненных на заказ ботинок с внутренним каблуком и максимально толстой стелькой не превышал 160 сантиметров.
Шериф так же, как и судья, весьма разочаровал меня. Хоть я ничего особенного и не ждал от этого законника с Дикого Запада вместе с его кольтом, но все же думал, что при нем будет хотя бы шерифский значок или пистолет. Не было ни значка, ни пистолета. По крайней мере, в пределах видимости. Единственным пистолетом в зале суда оказался короткоствольный кольт в кобуре офицера, стоящего справа в полуметре у меня за спиной.
– Они не набрасывались на вас, – терпеливо втолковывал судья Моллисон. – Они искали заключенного, который бежал из ближайшего лагеря, находящегося под охраной дорожного контроля нашего штата. Марбл–Спрингс город маленький, и незнакомые люди тут как на ладони. Их замечают сразу. Вас здесь никто не знает. Совершенно естественно…
– Естественно! – перебил его я. – Послушайте, судья, я разговаривал с тюремным надзирателем. Он сказал, что заключенный сбежал днем, в 6 часов дня, чтобы быть точным, а конный полицейский задержал меня в 8 вечера. Значит, вы полагаете, что за два часа я сбежал из тюрьмы, освободился от наручников, принял ванну, помыл голову шампунем, сделал маникюр, побрился, сходил к портному, чтобы он снял с меня мерку, и успел сшить костюм, купил нижнее белье, рубашку и ботинки?
