Приключения на безумном чаепитии - Куин (Квин) Эллери (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Еще две головы торчали из соседней двери: за представлением наблюдала прислуга.
"Безумное чаепитие, – подумал Эллери, улыбнувшись. –Зная, что здесь Эмми, я мог бы это предположить. Много же чести для обыкновенного девятилетнего негодника".
– А еще они рисовали… всякую всячину… Все, что начинается на "М", – сказала Мышь-Соня.
– Почему на "М"? – спросила Алиса.
– Почему бы и нет? – возразил Мартовский Заяц.
Соня закрыла глаза и задремала. Но тут Шляпник ее ущипнул, она взвизгнула и проснулась.
– … начинается на "М", – продолжала она. – Они рисовали мышеловки, мальчишек, математику, множество, знаете, иногда говорят: какое большое множество… Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
– Не знаю, – начала Алиса, – может…
– А не знаешь, так молчи, – оборвал ее Шляпник.
Такой грубости Алиса стерпеть не могла. Она молча встала и пошла прочь, посвечивая белыми ногами. Соня тут же заснула, а Заяц и Шляпник схватили ее за голову и попытались засунуть в чайник. Алиса топнула хорошенькой ножкой и закричала:
– Больше я туда ни за что не пойду! В жизни не видела такой дурацкой компании!
С этими словами она скрылась за занавесом, который спустя мгновение сомкнулся, ею же и задернутый.
– Великолепно, – протянул Эллери, хлопая в ладоши. Браво зоологическим персонажам – госпоже Соне и Зайцу, не говоря о моем добром друге Шляпнике.
Шляпник сорвал с себя шляпу и, вытаращив глаза, побежал через всю комнату к Эллери. Это был плотный мужчина в расцвете лет с сильным, добродушным, несколько ястребиным лицом.
– Куин? Когда ты приехал? Черт меня побери, я начисто о тебе забыл. Что тебя задержало?
– Семейные проблемы. Милан меня встретил. Оуэн, да ведь это ваш природный костюм, готов поклясться! Не понимаю, что могло заставить вас пойти на Уоллстрит. Вы рождены играть Шляпника.
– Думаешь? – засмеялся польщенный Оуэн. – Мне всегда казалось, что у меня сценический дар. Поэтому, видимо, я и поддержал идею Эмми Уиллоуз с постановкой "Алисы". Ну, познакомься со всей компанией.
– Позвольте представить вам Эллери Куина, – обратился он к седовласой леди. – Куин, это миссис Мэнсфилд, мать Лауры. Почтенная леди сладко улыбнулась, но Эллери заметил, как остры ее глаза.
– Миссис Гарднер, – продолжал Оуэн, подойдя к миловидной рыжеволосой женщине с зелеными глазами. – Хочешь верь, хочешь нет, но она жена вон того волосатого Зайца. Хо-хо-хо!
В смехе Оуэна было что-то животное. Эллери поклонился красавице:
– Гарднер? Вы жена архитектора Пола Гарднера?
– Виновен! – глухим голосом отозвался Мартовский Заяц и стянул с себя маску. Под ней оказалось худое лицо с сияющими глазами. – Как дела, Куин? Не видел вас с тех пор, как свидетельствовал в пользу вашего отца в суде по делу об убийстве Шульца.
Они обменялись рукопожатием.
– Вот это сюрприз, – сказал Эллери. – Как приятно.
Миссис Гарднер, ваш муж – умнейший человек. Своим профессиональным свидетельством он обвел защиту вокруг пальца.
– О, я всегда говорила, что Пол – гений, – рыжеволосая женщина улыбнулась. Голос ее оказался неожиданно грубым. –Но он мне не верит. Считает, что я – единственная, кто не способен его оценить.
– Ну, Кэролайн, – со смехом запротестовал Гарднер, однако огоньки в его глазах погасли, и по известной только ему причине он бросил взгляд на Оуэна.
– Разумеется, ты не забыл Лауру, – гудел между тем хозяин дома, таща Эллери за руку. – Это Соня. Симпатичная мышка, а?
Всего на мгновение лицо миссис Мэнсфилд потеряло свое сладкое выражение, всего лишь на короткое мгновение. Как отреагировала на то Соня, осталось скрытым под мохнатой маской. Сняв маску, Лаура улыбнулась. Это была маленькая, бледная женщина с усталыми глазами и слегка обвислыми щеками.
– А это, – продолжал Оуэн с гордостью селекционера, представляющего призовую корову, – единственная и неповторимая Эмми. Дорогая, познакомься с мистером Куином. Этот парень просто напичкан криминальными историями, я тебе о нем рассказывал.
– Вы нас видите, мистер Куин, в качестве исполнителей ролей. Надеюсь, вы здесь не по делу. Если это не так, мы немедленно переоденемся, и вы приступите к своим обязанностям. У меня, например, чрезвычайно преступное сознание. Если меня приговорить за все преступления, которые я мысленно совершала, мне бы не хватило и девяти жизней Чеширского Кота.
– Этот костюм вам к лицу, – сказал Эллери, избегая смотреть на ее ноги, – идет вам, право же, лучше быть не может. По-моему, в роли Алисы вы мне понравитесь больше всего.
Из Эмми действительно получилась очаровательная Алиса полумальчик, полудевочка, стройная, соблазнительная.
– Мод! – заорал Оуэн. – Коктейль мистеру Куину! И принесите, чем разбавить.
Одна из голов, торчавших в двери, испуганно скрылась.
– У нас генеральная репетиция к завтрашнему дню рождения Джонни. Приглашены все дети по соседству. Блестящая идея принадлежит Эмми, она же и привезла из театра костюмы. Кстати, наш театр закрывается в субботу. Истек срок контракта с "Одеоном", так что сейчас мы – бродячая труппа. Лишь со среды играем в Бостоне.
У служанки Мод оказались очень стройные ножки. Поставив перед Эллери коктейль, она удалилась. Гость медленно приступил к напитку, стараясь не выказать отвращения.
– Как жаль прерывать все это, – сказал Пол Гарднер, освобождаясь от костюма, – но нам с Кэролайн еще предстоит немалое путешествие. Да и дорога, думаю, сплошное месиво. – Очень жаль, – вежливо ответил Эллери, отставляя едва пригубленный бокал.
– Ничего не желаю слышать, – вступила Лаура Оуэн.
Накладной шерстистый животик Сони делал ее толстенькой и бесполой. – Ехать домой в такую бурю, Кэролайн! Вы с Полом должны остаться.
– Всего четыре мили, Лаура, – неуверенно пробормотала миссис Гарднер.
– Глупо, Кэролайн! В такую погоду четыре мили стоят сорока, – загудел Оуэн. Его щеки, освобожденные от грима, оказались, на удивление, бледными. – Все! Решено! У нас тут столько комнат, что мы не знаем, что с ними делать. Не мне об этом рассказывать Полу – ведь это он планировал дом. – Вот одно из неудобств близкого знакомства с архитекторами, их не обманешь насчет количества свободных комнат. – Эмми Уиллоуз упала в кресло, подобрав под себя длинные ноги.
– Не обращайте внимания на Эмми, – улыбнулся Оуэн. – Ей больше идут роли скверных девчонок с ужасными манерами. Ну, вот и прекрасно. Как насчет еще одного глоточка, Пол?
– Нет, спасибо.
– А вы, Кэролайн? Не откажетесь? Вы светлое пятно в этой ночи!
Эллери с неудовольствием отметил, что хозяин дома безнадежно пьян.
– Мне бы очень хотелось, Дик, – Кэролайн подняла на Оуэна зеленые глаза; она и он жадно уставились друг на друга. Миссис Оуэн поспешно улыбнулась и отошла, путаясь в своем неудобном костюме. Затем так же неожиданно спохватилась миссис Мэнсфилд. Улыбнувшись всем своей неизменно ласковой улыбкой, она проворковала медоточивым голосом:
– Надеюсь, все извинят меня. Это был нелегкий день для старого человека… Лаура, дорогая, – она подошла к дочери и поцеловала ее морщинистый лоб.
Все вежливо забормотали об отдыхе, в том числе и Эллери, у которого от всего увиденного начинала раскалываться голова. Больше всего ему хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места и в постели.
Эллери дернулся и со стоном очнулся. Был час ночи. Поворочавшись в кровати, он почувствовал себя совершенно несчастным. Отчаянные попытки уснуть ничего не дали. Шум дождя за окном не успокаивал. Наконец он сел. На ночном столике громко тикали наручные часы. Светящиеся стрелки показывали пять минут третьего. Куин снова упал на кровать и, скрестив за головой руки, уставился в темноту. Матрас был упруг и мягок, как и положено матрасу аристократа, но усталое тело не находило на нем отдохновения. Дом был неплох, однако лишен уюта. Хозяйка заботлива, но откровенно чем-то удручена. Хозяин обладает разрушительной силой урагана… Гости… Джонатан, сопящий в своей кровати… Эллери ни секунды не сомневался, что Джонатан сопит во сне. В два пятнадцать Эллери махнул на сон рукой. Встал, включил свет, надел халат и тапочки. В том, что в комнате почитать нечего, он убедился, еще когда ложился спать. Потрясающее гостеприимство! Вздохнув, он подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул. Внизу в холле слабо светился ночник. Тихо. И вдруг его охватило чувство робости. Куину откровенно не хотелось покидать комнату. Обозвав себя впечатлительным дураком, Эллери спустился в холл. Обычно он не позволял нервам разгуливаться. И сейчас отнес все на счет усталости и бессонницы.
