Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии - Кристи Агата (книги полностью txt) 📗

Пуаро выпрямился и укоризненно посмотрел на меня.

– Ах, вы не понимаете! Я дал слово, неужели не ясно… слово Эркюля Пуаро! И разве что вопрос жизни и смерти может остановить меня теперь!

– Ну, а это едва ли может случиться, – печально пробормотал я. – Вот если только в одиннадцать «откроется дверь и войдет нежданный гость»…

Я процитировал это с легким смешком, и мы замолчали, а в следующую секунду оба вздрогнули, поскольку из соседней комнаты донесся какой-то звук.

– Что это? – воскликнул я.

– Ma foi! [3] – откликнулся Пуаро. – Это очень похоже на вашего «нежданного гостя» в моей спальне!

– Но как мог кто-то попасть туда? Там нет двери, кроме как через эту комнату!

– Окно! Но тогда это грабитель? Однако ему было бы нелегко туда забраться… я бы сказал, это почти невозможно.

Я уже встал и направился к двери спальни, когда меня остановил шорох дверной ручки, поворачиваемой изнутри.

Дверь медленно отворилась. В дверном проеме показался человек. С головы до ног он был покрыт пылью и грязью; его лицо выглядело худым и изможденным. Мгновение-другое он смотрел на нас, а потом покачнулся и упал. Пуаро поспешил к нему, потом обернулся ко мне и сказал:

– Бренди… скорее!

Я быстро налил в стакан немного бренди и подал ему. Пуаро ухитрился влить немного в рот незнакомцу, а затем мы вдвоем подняли «гостя» и перенесли на кушетку. Через несколько минут он открыл глаза и непонимающе огляделся вокруг.

– Что вам нужно, мсье? – спросил Пуаро.

Губы человека разжались, и он произнес ровным неживым голосом:

– Мсье Эркюль Пуаро, Фаррауэй-стрит, четырнадцать.

– Да-да, это я.

Человек, похоже, не понял и просто повторил так же механически:

– Мсье Эркюль Пуаро, Фаррауэй-стрит, четырнадцать…

Пуаро попытался задать ему несколько вопросов. Иногда этот человек вообще не отвечал, иногда повторял слова Пуаро. Пуаро сделал мне знак, чтобы я подошел к телефону.

– Пригласите доктора Риджвэя.

К счастью, врач оказался дома; а поскольку жил он неподалеку, за углом, то уже через несколько минут ворвался в гостиную.

Пуаро вкратце объяснил ему, что произошло, и врач начал осматривать нашего странного визитера, который, похоже, вовсе не осознавал чьего-либо присутствия.

– Хм… – произнес доктор Риджвэй, закончив осмотр. – Любопытный случай.

– Мозговая горячка? – предположил я.

Доктор тут же негодующе фыркнул:

– Мозговая горячка! Ха, мозговая горячка! Такой болезни не существует! Это выдумка романистов! Нет, этот человек перенес какое-то сильное потрясение. Он пришел сюда под воздействием навязчивой идеи – отыскать мсье Эркюля Пуаро, Фаррауэй-стрит, четырнадцать… И он механически повторял эти слова, не имея ни малейшего представления о том, что они значат.

– Афазия? – энергично воскликнул я.

Это предположение не вызвало у доктора негодующего фырканья, как предыдущее мое высказывание. Он не ответил, но протянул человеку лист бумаги и карандаш.

– Посмотрим, что он будет с ними делать, – произнес врач.

Несколько мгновений человек не делал ничего, потом вдруг принялся лихорадочно писать. Затем так же неожиданно остановился, и бумага с карандашом упали на пол. Доктор поднял их и покачал головой.

– Ничего толкового. Одна лишь цифра 4, нацарапанная с десяток раз, и с каждым разом все крупнее. Полагаю, он хотел написать адрес – Фаррауэй-стрит, 14. Интересный случай… очень интересный. Вы не могли бы подержать его здесь до полудня? Я должен сейчас идти в больницу, но потом вернусь и займусь им. Это слишком интересный случай, чтобы упустить его.

Я объяснил, что Пуаро уезжает, а я намеревался проводить его до Саутхэмптона.

– Ну и ладно. Оставьте этого человека здесь. Он ничего не натворит. Он страдает от крайнего истощения. Он проспит, пожалуй, не меньше восьми часов. Я поговорю с вашей великолепной миссис Очаровашкой и попрошу ее присмотреть за ним.

И доктор Риджвэй умчался со своей обычной стремительностью. Пуаро торопливо уложил остатки вещей, то и дело поглядывая на часы.

– Ох уж это время, оно летит с невообразимой скоростью! Итак, Гастингс, вы не можете сказать, что я оставил вас бездельничать тут. Человек ниоткуда. Самая потрясающая из загадок! Кто он? Чем занимается? Ах, я отдал бы два года жизни за то, чтобы мой пароход отплывал завтра, а не сегодня! Ведь здесь остается нечто весьма любопытное… весьма интересное. Но для этого нужно время… время! Могут пройти дни… а то и месяцы, прежде чем он сможет сказать нам то, что собирался.

– Я сделаю все, что в моих силах, Пуаро, – пообещал я. – Я постараюсь достойно заменить вас.

– Да-а…

Его реплика поразила меня, поскольку в его тоне прозвучало сомнение. Я взял тот лист бумаги, на котором рисовал больной.

– Если бы я сочинял роман, – сказал я беспечно, – я бы начал с рассказа о нашем «госте» и назвал бы книгу «Тайна Большой Четверки». – Говоря так, я постучал пальцем по начерченным карандашом цифрам.

И тут же я замер в изумлении, поскольку наш умирающий вдруг очнулся, сел и произнес очень отчетливо:

– Ли Чанг Йен.

Он выглядел как человек, внезапно пробудившийся от сна. Пуаро сделал предостерегающий жест, призывая меня к молчанию. Человек продолжал говорить. Он выговаривал слова медленно, высоким голосом, и что-то в его манере речи заставило меня подумать, что он цитирует на память некий письменный отчет или доклад.

– Ли Чанг Йен. Его можно считать мозгом Большой Четверки. Он направляющая и организующая сила. Поэтому я обозначил его как Номер Первый. Номер Второй редко упоминается по имени. Он обозначается символом – латинская S, перечеркнутая вертикально двумя линиями, то есть знаком доллара, или же двумя полосками и звездой. Следовательно, предполагаем, что он американец и что он представляет собой силу денег. Похоже, можно не сомневаться в том, что Номер Третий – женщина и что она француженка. Вполне возможно, что она одна из сирен полусвета, но о ней ничего определенного не известно. Номер Четвертый…

Голос говорившего затих, больной замолчал. Пуаро наклонился вперед.

– Да-да, – энергично произнес он, – Номер Четвертый… что?

Его глаза впились в лицо незнакомца. А того словно вдруг охватил неописуемый ужас; его черты исказились.

– Истребитель, – выдохнул «гость». А потом, конвульсивно дернувшись, упал на спину в глубоком обмороке.

– Mon Dieu! [4] – прошептал Пуаро. – Так я был прав! Я был прав!

– Вы думаете…

Он перебил меня:

– Давайте отнесем его на кровать в мою спальню. У меня не осталось ни одной лишней минуты, если я хочу успеть на поезд. Хотя и нельзя сказать, что я хочу на него успеть. Ох, если бы я мог опоздать на него, не мучаясь угрызениями совести! Но я дал слово. Идемте, Гастингс!

Оставив нашего загадочного посетителя на попечение миссис Пирсон, мы помчались на вокзал и едва успели вскочить в поезд. Пуаро то надолго замолкал, то становился уж слишком разговорчив. То он сидел, уставясь в окно, как погруженный в мечтания человек, и не слыша ни слова из того, что я ему говорил, – то вдруг оживлялся и начинал сыпать инструкциями и постоянно твердил, что я должен ежедневно посылать ему радиограммы.

Проехав Уокинг, мы погрузились в долгое молчание. Поезд вообще-то шел без остановок до самого Саутхэмптона; но вдруг он остановился перед светофором.

– Ах! Sacre mille tonnerres! [5] – неожиданно воскликнул Пуаро. – Я просто имбецил! Теперь я это вижу. Без сомнения, это святой охранитель остановил поезд! Прыгаем, Гастингс, прыгаем скорее, ну же!

И в то же мгновение он распахнул дверь купе и выпрыгнул на пути.

– Бросайте чемоданы и выскакивайте!

Я повиновался. И как раз вовремя. Как только я очутился рядом с Пуаро, поезд тронулся.