Загадка персидского кота (ЛП) - Палмер Стюарт (книги полностью txt) 📗
— О, ты бы его не заметила, — сказала Розмери, достав свое самопишущее перо, вынула из под подушки книжку в кожаном переплете, отворила ее маленьким золотым ключиком и начала покрывать гладкие страницы дневника своим беглым почерком: «Пятница, 13-го сентября. Здесь на пароходе, о дневник, есть мужчина, и когда он глядит на меня...»
В это самое время Том Хаммонд за баром выпивал пятую рюмку коньяка. Все остальные ушли, и только стюард Ноэль, облокотившись на прилавок, беседовал с клиентом.
— Вы знаете, — говорил Ноэль, — в двадцать восьмом году я служил в чилийском флоте. Там был только один крейсер, пушки у него разваливались, и птицы вили в них свои гнезда. На меня и на четырех контр-адмиралов была возложена задача найти такой порох, от которого пушки не разлетелись бы. Но правительство свергли, явились новые контр-адмиралы, меня уволили и крейсер взлетел до небес...
Хаммонд удивленно на него поглядел.
— О, — сказал Ноэль. — Я тоже был контр-адмиралом. Мы все были контр-адмиралами, кроме двух капитанов и повара. Золотые эполеты, сто мексиканских долларов в месяц. Потеха — жаль, что кончилось.
— Много вы перевидали, — сказал Хаммонд с завистью.
— Еще-бы, — ухмыльнулся Ноэль. — Сейчас я собираюсь поступить в Китайский авиационный отряд в Манчжурии...
В дверь буфетной постучали. На пороге показалась экономка, миссис Снокс.
— Две рюмки джина для этой сердитой пары в ном. 44.
Питер Ноэль повернулся к сетке с бутылками.
— А когда я служил во французской разведке...
Но Том Хаммонд уже уходил.
— До завтра, — крикнул он на прощанье.
Он прошел в свою кабинку, лучшую на пароходе. Там была ванна, было четыре люка и настоящая двуспальная кровать. Из койки у стены торчал угрожающей маленький кулачок. Том Хаммонд ступал осторожно, так как его восьмилетний сын был настоящим Везувием.
Лулу, облокотившись на подушку постели, улыбнулась ему.
— Если ты разбудишь Джеральда, — можешь иметь удовольствие побить его. Он на двадцать долларов причинил ущерба пароходному пианино.
— Это была твоя идея взять его с собой, — ответил Том, надевая шелковый халат. — Почему ты не смотрела?
— Я была слишком занята наблюдением за тем, как ты впился глазами в эту личность в беличьем манто, — сказала Лулу. — Весело провел вечер?
— Она больше не приходила в бар, — быстро сказал Том. — Я только что видел, как она лежала в необыкновенной красной пижаме.
— Что?! — воскликнула Лулу.
— Видел через люк, проходя по нижней палубе, — продолжал он.
Том как раз собирался погасить свет, как вдруг Джеральд высунул свою растрепанную голову из-под простыни и закричал веселым пронзительным голосом:
— Папа видел красную пижаму, папа видел красную пижаму! — Он набрал воздуха в легкие и продолжал: — папа видел...
Том Хаммонд зажал рот своему сыну в то самое мгновение, как нетерпеливая старая дева из соседней кабинки стала стучать в стену. Ей только что удалось уснуть после восьми часов морской болезни, а теперь она была снова обречена чувствовать на себе бесконечные колыхания волн. «И это называется увеселительной поездкой!» — стонала про себя Гильдегарда Уизерс.
На следующий день место мисс Уизерс за столом оставалось пустым, но все остальные были на местах. Пароходный врач, доктор Уэйт, был хорошим церемониймейстером. За столом доктора всегда помещали молодежь и для равновесия несколько пожилых дам. Считая слева от доктора за столом сидели достопочтенная Эмилия Пендавид, ее племянник Лесли, высокомерная Розмери, Том Хаммонд, Лулу, Энди Тодд, затем было пустое место мисс Уизерс и, наконец, справа от доктора сидела загорелая Кандида Норинг.
— На нашем пароходе, — сказал доктор Уэйт, — танцуют до 11 или 12 часов каждый вечер. В салоне убирают ковер и заводят граммофон. Если игроки в бридж протестуют, пусть жалуются капитану, он всегда на стороне молодежи и порою приходит и сам сделать несколько туров.
Кандида Норинг бывала на капитанском мостике и видала капитана Эверета, который весил добрую сотню кило.
— Не дай Бог! — воскликнула она.
В тот же вечер в салоне были устроены танцы. Пять старых дам за своими столиками смотрели неодобрительно, но вскоре, кончив свои письма, разошлись по своим кабинкам. Доктор танцевал с достопочтенной Эмилией, с Лулу Хаммонд и, наконец, с Кандидой. Он искал Розмери, которая сначала только наблюдала за танцами, но увидел, что она танцует в коридоре с Томом Хаммондом. Щеки их были весьма близко друг от друга. А стюард из бара стоял и наблюдал за ними. Лулу Хаммонд была в объятиях Лесли Реверсона, который прекрасно танцевал. Когда музыка снова заиграла, она перешла в сильные объятия Энди Тодда.
Энди не стал прибегать к тонкой дипломатии.
— Не пойти ли нам на палубу посмотреть на луну? — сказал он. — Вам нечего беспокоиться о своем супруге. Он хорошо проводит время.
— Что же, у него хороший вкус, — ответила Лулу. Но она так и не пошла смотреть на луну с Энди Тоддом. Во время следующего танца просидела в кресле рядом с доктором. Затем Тодд и молодой Реверсон подошли пригласить Лулу, и Лесли был приятно поражен, что она предпочла его. Энди повернулся на каблуках и увидел, что подходит Розмери Фрезер. Она казалась принцессой в своем темно-красном вечернем платье.
— Мисс Фрезер, — воскликнул он. — Могу я иметь этот танец?
— Простите, — сказала Розмери. — Но я никогда не танцую. — И она легкими шагами прошла на палубу.
Затылок Энди Тодда медленно побагровел. Лулу стало так жаль его, что она была с ним мила весь вечер, о чем искренно жалела до конца своих дней.
Один за другим танцоры стали расходиться. Достопочтенная Эмилия рассказывала доктору, что у ее кота прошлым летом бывали какие-то припадки. Пробила полночь. Лулу начала играть в карты с Кандидой Норинг. Ей послышались на палубе легкие бегущие шажки. Нет, это не мог быть Джеральд, он спал, и кроме того, он был заперт в каюте.
Энди тоже услышал эти шаги. Он осторожно вышел на палубу, заглянул за угол и чуть не споткнулся об маленькую фигурку. Джеральд-таки выбрался!
— Ты что тут делаешь? — сказал он. — Детям надо спать.
— Мы играем в новую игру, — отвечал Джеральд. В то же мгновение показался другой юнец с карманным фонариком в руке. — Это Вирджи. Мы с ним вместе. Мы играем в ловлю голубков.
— Это еще что за игра? — спросил Энди, вынимая монету в 25 центов.
— За доллар скажу, — ответил Джеральд. Но получив щелчок по уху, продолжал: — Вот в чем дело: мы ищем целующиеся парочки. Вирджи говорит, что их тут много. Мы подкрадываемся, освещаем их фонарем и убегаем.
— А! — сказал Энди Тодд. — И наклонившись, он дал Джеральду Хаммонду инструкции, которые едва ли порадовали бы мать мальчика. — Доллар, помни! Я буду в салоне через час.
Юнцы исчезли, а Энди Тодд вернулся в салон, где очаровательная миссис Хаммонд была с ним очаровательнее, чем когда-либо. Они втроем с Кандидой играли в карты.
В салоне появилась экономка и сделала знак доктору Уэйту.
— Знаете, — сказала она, — вас зовет эта старая дама, учительница из номера 49, которая страдает морской болезнью.
— Не могу ее от этого вылечить, — сказал доктор. Однако постучал в дверь.
— Доктор, — сказала мисс Гильдегарда Уизерс. — Может ли морская болезнь вызывать галлюцинации?
— Пульс нормальный, температура нормальная, — сказал доктор. — Нет, бреда у вас быть не может.
— Хорошо, — сказала мисс Уизерс. — Как же вы объясните, что кто-то крылатый проник в мой люк и разбудил меня, расхаживая по моему лицу?
— Что?! — сказал доктор.
Мисс Уизерс протянула ему книжку, на открытой странице которой был слабый окровавленный двойной птичий след.
— Это, конечно, кошмар, — сказала мисс Уизерс. — Но он длится слишком долго.
Но кошмар только начинался. Он должен был захватить всех пассажиров этого парохода и удвоить свои ужасы после того, как они ступили в Лондоне на твердую землю.
