Пассажир из Франкфурта - Кристи Агата (книги без сокращений .TXT) 📗

– Нам это известно, – сказал лорд Олтемаунт.

Настала очередь сэра Джеймса Клика улыбнуться, что он и сделал.

– Это даже к лучшему, – заметил он и добавил извиняющимся тоном, обращаясь к лорду Олтемаунту в ответ на его хмурый, неодобрительный взгляд: – Простите, сэр.

– Это комитет по расследованию, – сказал мистер Робинсон. – Речь не о том, чем вы занимались в прошлом и что могут о вас думать другие. Нам сейчас необходимо подобрать людей для проведения расследования. В данный момент наш комитет совсем невелик. Мы просим вас войти в него, поскольку считаем, что вы обладаете определенными качествами, которые могут помочь в расследовании.

Стэффорд Най взглянул на человека из службы безопасности:

– Что вы думаете об этом, Хоршем? Я не верю, что вы с этим согласны.

– Почему бы и нет? – ответил тот.

– Вот как! И что это у меня за «качества» такие, как вы выражаетесь? Честно говоря, сам я в них не верю.

– Вы не из тех, кто поклоняется героям, – объяснил Хоршем, – и это очень важно. Вы из тех, кто видит лжеца насквозь. Вы не принимаете людей за тех, за кого они себя выдают или кем их считают другие. Вы оцениваете их по своим меркам.

«Се n’est pas un garcon serieux», – вспомнил сэр Стэффорд Най. Странный критерий для поручения ему сложного и важного задания.

– Должен вас предупредить, – сказал он, – что мой главный недостаток, который бросается в глаза и который стоил мне нескольких престижных должностей, довольно хорошо известен. Я, так сказать, недостаточно серьезен для такой важной работы.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – ответил мистер Хоршем, – это как раз одна из причин, по которым они намерены вас привлечь. Я ведь прав, ваша светлость, не так ли? – Он посмотрел на лорда Олтемаунта.

– Государственная служба! – воскликнул лорд Олтемаунт. – Позвольте мне вам сказать, что очень часто одним из самых серьезных недостатков государственной службы является как раз то, что человек на такой службе относится к себе слишком серьезно. Нам кажется, что вы не из их числа. Во всяком случае, так считает Мэри-Энн.

Сэр Стэффорд Най посмотрел в ее сторону. Значит, теперь она уже не графиня, а опять превратилась в Мэри-Энн.

– Вы не возражаете, если я спрошу вас, – обратился он к ней, – кто же вы, в конце концов, на самом деле? Вы настоящая графиня?

– Абсолютно настоящая. Geboren, как говорят немцы. У моего отца прекрасная родословная, он был хорошим спортсменом, великолепно стрелял, и у него был весьма романтичный, но несколько обветшалый замок в Баварии. Замок все еще существует. Поэтому у меня сохранились связи с множеством людей в Европе, которые продолжают кичиться своим происхождением. Обедневшая и обносившаяся графиня первой усаживается за стол, а богатая американка с баснословным банковским счетом вынуждена ждать, когда до нее дойдет очередь.

– А как насчет Дафны Теодофанос? Откуда она взялась?

– Просто удобное имя для паспорта. Моя мать была гречанкой.

– А Мэри-Энн?

Стэффорд Най чуть ли не впервые увидел улыбку на ее лице. Она взглянула на лорда Олтемаунта, потом – на мистера Робинсона и наконец ответила:

– Дело в том, что я как бы служанка на все случаи жизни, езжу туда-сюда, что-то ищу, что-то перевожу из одной страны в другую, выметаю пыль из-под ковра, делаю все, что угодно, езжу куда угодно и улаживаю всяческие недоразумения. – Она вновь посмотрела на лорда Олтемаунта: – Ведь правда, дядя Нед?

– Истинная правда, дорогая. Для нас ты – Мэри-Энн и всегда ею останешься.

– Вы что-нибудь везли с собой в том самолете? Что-нибудь важное для той или иной страны?

– Да, и это было известно. Если бы вы не пришли мне на помощь, если бы не выпили пиво, которое могло оказаться отравленным, и не дали бы мне свой разбойничий плащ для маскировки, то… знаете, несчастные случаи не так уж редки. Меня бы здесь сегодня не было.

– А что вы везли – или нельзя спрашивать? Есть ли что-нибудь такое, чего я никогда не узнаю?

– Есть много такого, о чем вы никогда не узнаете. Есть много такого, о чем вам запрещено спрашивать. Но на этот вопрос я вам отвечу, если мне будет позволено. – Она вновь посмотрела на лорда Олтемаунта.

– Я доверяю твоему мнению, – сказал тот. – Говори.

– Дайте ему снотворное, – посоветовал непочтительный Джеймс Клик.

Мистер Хоршем сказал:

– Полагаю, вам следует это знать. Лично я не стал бы ничего говорить, но, в конце концов, я ведь из службы безопасности. Говорите, Мэри-Энн.

– Всего одна фраза. Я везла свидетельство о рождении. Вот и все. Больше я ничего не скажу, и дальнейшие расспросы бесполезны.

Стэффорд Най оглядел присутствующих:

– Хорошо, я согласен. Я польщен вашим приглашением. И что мы будем делать?

– Завтра, – сказала Рената, – мы с вами отсюда уедем и отправимся на континент. Возможно, вы читали или слышали о том, что в Баварии сейчас проходит музыкальный фестиваль; он проводится всего лишь два года и по-немецки называется довольно внушительно: «Компания молодых певцов». Финансируют его правительства нескольких стран, и он совершенно не похож на традиционные фестивали и концерты, музыка там в основном современная, молодые композиторы получают шанс исполнить свои произведения. Некоторые оценивают этот фестиваль высоко, другие его совершенно не признают и игнорируют.

– Да, – сказал сэр Стэффорд, – я об этом читал. Так мы едем на фестиваль?

– У нас заказаны билеты на два концерта.

– А этот фестиваль имеет какое-нибудь особое значение для нашего расследования?

– Нет, – ответила Рената, – скорее это просто удобный случай его начать. Мы появимся там под простым и понятным предлогом, а потом уедем, чтобы сделать следующий шаг.

Он оглядел собравшихся:

– Будут ли какие-нибудь указания или инструкции?

– Нет, четких указаний не будет, – сказал Олтемаунт. – Вы просто отправитесь на разведку и по мере развития событий будете узнавать что-то новое. Вы поедете под своим собственным именем, зная только то, что знаете сейчас. Вы – просто любитель музыки, дипломат, который немного разочарован, потому что надеялся на какой-то пост в своей стране, но не получил его. Так будет надежнее, иначе вы ничего не узнаете.

– Но основные события происходят именно там? В Германии, Баварии, Австрии, Тироле – в этой части мира?

– Это один из интересующих нас регионов.

– Но не единственный?

– Вообще-то даже не самый важный. На земном шаре есть другие места, и все по-своему важны и интересны. А вот каково их истинное значение, мы и должны выяснить.

– И я не получу никакой информации об этих центрах?

– Только общие сведения. Руководство одного и, как нам представляется, самого важного из них находится в Южной Америке, два других – в США: один в Калифорнии, другой в Балтиморе. Один есть в Швеции, еще один – в Италии, там за последние полгода очень возросла активность. В Португалии и Испании имеются менее крупные центры, и еще, конечно, в Париже. Кроме того, несколько новых центров зарождается в весьма любопытных местах.

– Вы имеете в виду Малайзию или Вьетнам?

– Нет, это уже пройденный этап. Вы должны понять, что сейчас активизируется и поддерживается растущее во всем мире движение молодежи против правящих режимов, против обычаев отцов, часто – против религиозных убеждений, которые они впитали с молоком матери. Насаждается коварный культ вседозволенности, растет культ насилия, насилия не как средства обогащения, но ради самого насилия. Упор делается именно на это, и у людей, которые все затевают, есть для этого весьма серьезные причины.

– Вседозволенность – это опасно?

– Это просто образ жизни, больше ничего. Его ругают, но не чрезмерно.

– А наркотики?

– Культ наркотиков намеренно раздувается. На них делаются большие деньги, но затеяно это все – по крайней мере, мы так думаем – не только из-за денег.

Все посмотрели на мистера Робинсона, который медленно покачал головой.