Суд присяжных - Сименон Жорж (читать книги бесплатно .txt) 📗
— Ты внимательно меня слушаешь? Итак, двадцать первого она сдает свое манто в залог и поручает тебе хранить квитанцию, опасаясь, должно быть, свойственной ей неаккуратности. Тебе она доверяет свои важные документы, что вполне понятно, раз ты ее секретарь.
Лицо арестованного изменилось. Он втянул голову в плечи, насторожился, и выражение глаз его сделалось неискренним, скрытным.
— Так как же? Она отдала тебе квитанцию?
— Ну и что с того?
— Признаешь этот факт?
— Допустим, признаю.
Заговорит ли с ним наконец начальник об убийстве и трупе? Чего он волынит?
— Значит, в тот день, двадцать первого, вы были вдвоем в Ницце и пробыли там до полудня? А вот консьержка показывает, что уже в шесть утра ты взял такси, чтобы ехать на вокзал.
Луи не шелохнулся. Балестра время от времени ходил по кабинету, помахивая маленькой коробочкой, из которой доставал таблетку и осторожно клал на свой толстый язык.
— Учти, следователь-то уж будет копаться во всех этих подробностях. А я выясняю их только для себя самого, в общих чертах, так сказать. Вы ведь могли уехать и другим поездом, к примеру, во второй половине дня или вечером.
Верхняя губа Луи покрылась бисеринками пота. Он сознавал, что все данные им сегодня вечером показания окажутся окончательными и ими-то впоследствии и попытаются его доконать.
— Каким поездом ты уехал?
— Не помню.
— Кое-кто узнал госпожу Ропике в десятичасовой электричке, на ней было голубое платье.
Явная ложь. В этот час Констанс, разрубленная надвое, уже лежала на дне бухты. Тем не менее каждую фразу начальник произносил не без причины, и эту причину следовало разгадать.
— Ты позвонил из Лиона консьержке. Из какого отеля ты звонил?
— Из телефонной будки.
— С почты?
— Нет, с вокзала.
— С какого вокзала?
— С большого.
Малыш только раз был в Лиане и забыл название вокзала Лион-Перраш.
— Это был телефон-автомат?
— Да.
Инспектор Плюга, сидя в углу, продолжал изучать свою записную книжку, как если бы она содержала свод законов.
— Ты не очень устал? Может, кончим на сегодня?
— Как вам угодно, — быстро ответил Малыш Луи, которому как никогда хотелось пить.
— Тебя хоть накормили?
— Досыта! Вот как! — пошутил Малыш Луи, указывая на избитое лицо.
— Ты чего-нибудь хочешь?
Он знает, что делает. Он не желает, чтобы его задабривали сандвичами или кружкой пива. Балестра вышел. Послышались голоса журналистов. Луи надеялся, что инспектор Плюга сейчас обратится к нему, но тот по-прежнему молча сидел в углу. Стало быть, они надеялись, что, когда Балестра выйдет, воспользуется его уходом и сам заговорит с инспектором.
Вернулся Балестра:
— Тебе принесут пива… На чем мы остановились?
Кстати, что тебе взбрело в голову прятаться на Поркероле? Оттого, что там красиво? Да, ведь от Поркероля совсем близко до дома матери. Она и теперь живет в Ле-Фарле, не так ли?
Луи утомляли внезапные переходы от одного вопроса к другому. Ну при чем тут его мать? Что им известно и что они хотят выяснить?
— Старый Дютто еще жив?
— Не знаю.
— Когда ты в последний раз навещал ее?
— Довольно давно.
— Месяц назад?
— Не помню.
— Я велел позвонить в Ле-Фарле и передать твоей матери, что, если она захочет тебя повидать, пусть приезжает сюда.
— Мать приехать не сможет.
— Почему?
— Она должна ходить за Дютто.
Вошел официант из соседнего кафе с двумя кружками пива. Наконец Луи напился. А мог бы осушить и три кружки — такая его томила жажда. От холодной жидкости он тут же покрылся испариной.
— Что ты должен был купить для нее?
— Для кого?
— Для Констанс.
— Я вас не понимаю.
Уже половина двенадцатого, а в кабинете, где начальник, не выдержав духоты, снял пиджак, ни малейшего сквознячка.
— Не зря же она рассталась с норковым манто. Ей, наверно, срочно понадобились деньги. Она их отдала тебе. И не менее двадцати пяти тысяч франков! Эту сумму обнаружили при обыске.
— А если даже так?
— Может, она хотела купить дачку на Поркероле?
— Это ее дело.
Он не хотел отвечать ни «да» ни «нет». Он пытался лавировать среди расставленных капканов, и от затрачиваемых на это усилий черты его лица заострились, приняли жесткое выражение, изменив весь облик.
Красивый, атлетического сложения молодой человек в белой набекрень кепке, с неизменной иронической усмешкой и засунутыми в карманы руками, небрежной походкой прогуливавшийся по площади Поркероля, — этого молодого человека больше не существовало.
Вместо него появился парень с Севера, коренастый и выносливый сын шахтера, сын рабочего поселка, способный долгими часами сохранять выдержку, ни на мгновение не выказывая слабости.
— Мы еще побеседуем об этом завтра. Впрочем, вероятнее всего, с тобой будет говорить следователь.
Дело простое, и думаю, следствие закончится быстро.
Над кем он смеется? Какое следствие, если даже не упомянули о смерти Констанс? А если упоминали о Констанс, то так, что ее можно было считать и живой и мертвой. К чему здесь тогда инспектор, который занимается делом в Лаванду и за несколько часов допроса не проронил ни слова?
— Отдохни немного. Эту ночь поспишь в каталажке, место в тюрьме тебе отведут завтра. Дать еще сигарету?
Затем около получаса Балестра просматривал папки с делами, несколько раз звонил по телефону, но вовсе не по поводу Луи. Между прочим, позвонил и к себе домой.
Сообщил, что вернется не раньше двух-трех часов ночи.
— Ну вот, я опять к твоим услугам, — промолвил он, вздыхая. — Нужно все-таки с этим разобраться. Как всегда, сразу наваливается куча дел. Так вот, по поводу денег…
В половине третьего допрос все еще продолжался.
По-прежнему Луи не задавали вопросов ни об убийстве, ни о трупе, ни об утюге.
Его расспрашивали только о ничего не значащих мелочах: о времени отправления поезда, о назначении такой-то суммы денег, о дате, которая у Луи и начальника уголовной полиции не совпадала.
— До завтра. Впрочем, не знаю, до завтра ли. Ведь продолжать будет следователь. Во всяком случае, твой адвокат не сможет заявить, что в полиции с тобой обращались грубо. Выкуришь еще одну?
Балестра вызвал двух инспекторов, и они увели арестованного. На сей раз и впрямь все было закончено.
Глава 10
Может быть, именно тогда у Луи началась его подлинная жизнь — жизнь, уготованная ему судьбой.
Прежде он ничем не отличался от других, был неухоженным ребенком, всегда покрытым коростой, что, впрочем, не имело значения, поскольку никому и в голову не приходило приласкать его. Пребывание в лефарлеской школе на нем никак не сказалось. Все тот же подозрительный, обидчивый подросток, не слишком способный, но и не бездарный ученик столяра. А потом…
Теперь все это приобрело совсем иной смысл. Забытые проступки, на которые прежде не обращали внимания и которых никто не опасался, были тщательно выисканы, как отыскивают отдельные части ребуса для восстановления картины в целом, и по-новому оценены.
В течение месяца Луи не ведал об этих поисках. Его только раз привели к следователю, и свидание оказалось кратким.
Следователя звали Моннервиль, точнее — де Моннервиль. Это был сухой, исполнительный чиновник, настолько усердный, что даже не нашел времени поднять глаза на Луи.
— Я вызвал вас, чтобы официально объявить вам о предварительном заключении по обвинению в убийстве, краже, подлоге, использовании поддельных документов и мошенничестве.
Он читал. Он боялся что-либо упустить.
— Согласно закону, отныне вы можете давать показания в присутствии вашего адвоката.
Луи не отвечал. Де Моннервиль поднял наконец голову и мельком, без всякого интереса, взглянул на него, как будто хорошо знал прежде, хотя и видел впервые.
— Прошу назвать фамилию вашего адвоката, — повторил он скучным голосом.
