Друг детства Мегрэ - Сименон Жорж (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Да. Я так и думал. Будьте добры связать меня с ним. Что-что? Уехал вчера скорым в Бордо? Я полагал, он покидает Париж только в субботу вечером. Никто не спрашивал его сегодня утром? А дородная неряшливо одетая женщина с продуктовой сумкой в руках к вам сегодня не являлась? Я не шучу. Вы уверены? Благодарю вас, Жан.
Мегрэ знал швейцаров всех крупных парижских отелей, некоторые на его глазах доросли до швейцаров из рассыльных.
В отеле «Скриб» привратница не появлялась, в любом случае виноторговца она бы там не обнаружила.
— Свяжи меня с его конторой на улица Обера.
Мегрэ не хотел упускать ни одного шанса. Контора на улице Обера в субботу была закрыта, трубку взял сотрудник, видимо работавший сверхурочно. Он был там один.
Своего шефа он не видел с двух часов вчерашнего дня.
— Отыщи мне телефон офиса Фернана Курселя на бульваре Вольтера.
Там в субботу не было никого, даже сторожа, телефонный звонок разнесся по пустым помещениям офиса.
— Звони в Руан. Не говори, что это полиция. Мне нужно только знать, дома ли он.
Фернан Курсель проживал в старинном особняке на Биржевой набережной в двух шагах от моста Буальдье.
— Будьте добры позвать к телефону господина Курселя.
— Он только что вышел. У аппарата госпожа Курсель. — Голос был юный, жизнерадостный. — Что ему передать?
— А когда он вернется?
— К обеду непременно, у нас сегодня гости.
— Он приехал сегодня утром?
— Нет, вчера вечером. А кто говорит?
Точно выполняя инструкцию Мегрэ, Лапуэнт повесил трубку.
— Он вышел. Вернулся вчера вечером. Вот-вот будет дома, к обеду приглашены гости. У жены очень приятный голос.
— Остается Франсуа Паре. Отыщи-ка его телефон, он живет рядом с Версалем.
Там тоже трубку взяла женщина с усталыми, нелюбезными нотками в голосе.
— Говорит госпожа Паре.
— Я хотел бы поговорить с вашим мужем.
— Кто говорит?
— Сотрудник, — сымпровизировал Лапуэнт.
— Это важно?
— А что такое?
— Мой муж в постели. Вчера он вернулся разбитый, ночь провел беспокойно, сегодня я не разрешила ему подниматься. Для человека его лет у него непомерная нагрузка.
Почувствовав, что она сейчас повесит трубку, инспектор поспешил вставить вопрос:
— Никто не приходил к нему сегодня утром?
— О чем вы?
— Ну, не просил ли кто-нибудь что-нибудь ему передать?
— Никого не было.
Она повесила трубку.
В момент исчезновения привратницы Флорантен и Бодар были на кладбище. Увидеться с тремя другими подозреваемыми ей не удалось.
За обедом мадам Мегрэ ни о чем его не расспрашивала, приняв во внимание озабоченный вид мужа: к чему было лишний раз тревожить его. Только подав ему кофе, она спросила:
— Ты читал газету?
— Времени не было.
Она взяла со столика в гостиной один из утренних выпусков и подала ему. В глаза бросился крупный заголовок:
«ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА УЛИЦЕ НОТР-ДАМ-ДЕ-ЛОРЕТТ».
И ниже два более информативных подзаголовка:
«Загадочное заседание на набережной Орфевр Замешательство комиссара Мегрэ».
Мегрэ проворчал что-то себе под нос и, прежде чем приняться за чтение, сходил за трубкой.
«Во вчерашнем номере мы довольно подробно рассказали о преступлении, совершенном в доме на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, жертвой которого стала молодая женщина Жозефина Папе, незамужняя, без определенных занятий.
Мы ясно дали понять, что убийцу следует искать среди тех нескольких мужчин, что пользовались ее благосклонностью.
Несмотря на молчание сотрудников уголовной полиции, мы, как нам представляется, поняли, что вчера замешанные в этом деле лица были собраны на набережной Орфевр для очной ставки. Кажется, среди них имеются довольно-таки заметные личности.
Один из подозреваемых больше других привлекает внимание, поскольку находился в квартире в момент совершения убийства. Но был ли он просто пассивным наблюдателем? Является ли он виновником преступления?
Комиссар Мегрэ, лично ведущий расследование, оказался в ситуации весьма деликатного свойства. Вышеупомянутый подозреваемый, Леон Ф., — один из друзей детства комиссара.
Не потому ли, несмотря на ряд улик, он все еще на свободе? Трудно поверить, что…»
Мегрэ скомкал газету, встал и процедил:
— Ну что за идиоты!
Произошла ли утечка информации от кого-либо из инспекторов, по простоте душевной проговорившегося журналистам? Он знал: репортеры повсюду совали свой нос. Наверняка расспросам подверглась и привратница, однако вообразить себе, чтобы с ними она была разговорчивей, чем с полицией, было трудно.
Была еще одна возможность утечки информации: художник с бульвара Рошешуар, сосед Флорантена.
— Тебе это очень неприятно?
Он пожал плечами. По правде сказать, заметка в газете лишь усугубляла его нерешительность.
Перед тем как уйти домой, он получил баллистический отчет, подтверждавший сказанное медиком-экспертом. Пуля была огромного и редкого калибра — 12 миллиметров и могла быть выпущена лишь из револьвера бельгийского производства старинного образца, купить который в наши дни было просто невозможно.
Эксперт добавлял, что определить марку револьвера не в его силах.
По всей видимости, это был тот самый старый револьвер из ночного столика. Где он теперь? Ищи ветра в поле.
Он с равным успехом мог лежать на дне Сены и в сточной канаве, на пустыре и в поле.
Почему преступник унес с собой этот компрометирующий его предмет, а не оставил его на месте преступления? Побоялся ли он оставить на нем отпечатки пальцев, которые у него не было времени стереть?
Если так, то у него тем более не было времени стереть отпечатки с мебели и предметов, до которых он дотрагивался.
А ведь в спальне исчезли все отпечатки, в том числе на дверных ручках.
Значило ли это, что убийца не провел в квартире четверть часа, как следовало из показаний Флорантена?
И не сам ли Флорантен стер их?
Все нити вели к нему. По всему выходило: он был единственным виновником. Однако Мегрэ не доверял логике.
И при этом злился на себя за свое терпение, сильно смахивающее на снисхождение. Не поддавался ли он некоему чувству верности своей юности?
— Полная чушь! — вслух проговорил он.
— Вы действительно были друзьями?
— Да нет. Его шутовские выходки меня скорее раздражали.
Мегрэ умолчал о том, что захаживал в кондитерскую, чтобы взглянуть на сестру однокашника, отчего его бросало в краску.
— До скорого…
Мадам Мегрэ подставила ему щеку для поцелуя.
— К ужину вернешься?
— Надеюсь.
Пошел дождь, а он и не заметил. Жена с зонтом выскочила вдогонку.
На пересечении улицы с бульваром он сел в автобус и под мерное покачивание стал рассеянно смотреть в окно на странных животных — людей, спешащих в разные стороны. Еще немного, и они побегут. Куда? Зачем?
«Если до понедельника ничего не найду, засажу его», — пообещал он себе, словно для того, чтобы успокоить свою совесть.
Под зонтом добрался он от Шатле до набережной Орфевр. Порывистый ветер с дождем немилосердно хлестал его по лицу. Мокрой водой, как говаривал Мегрэ в детстве.
Стоило ему появиться в кабинете, как в дверь постучали, вошел Лурти.
— Бонфис сменил меня. Она вернулась.
— В котором часу?
— Без двадцати двенадцать. Смотрю, спускается себе спокойненько по улице с сумкой в руках.
— Сумка была полная?
— Во всяком случае, полнее и тяжелее, чем утром.
Проходя мимо меня, она внимательно меня оглядела. Да так, словно потешалась надо мной. Войдя к себе, сняла с двери табличку: «Привратница на лестнице».
Мегрэ раз пять-шесть прошелся по кабинету от окна до двери и обратно. Остановился, когда решение созрело.
— Лапуэнт здесь?
— Да.
— Попроси его не уходить. Я сейчас вернусь.
Он запасся ключом от двери, ведущей из уголовной полиции во Дворец правосудия. Длинными коридорами, темными лестницами добрался до кабинета следователя.
