Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник) - Честертон Гилберт Кийт (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

Но если бы это была банда? Их многочисленность дала бы им уверенность в себе, если вообще бывает так, что отъявленным негодяям не хватает самоуверенности (а подобные банды всегда и состоят из отъявленных негодяев). Их многочисленность наверняка не позволила бы появиться тому безотчетному страху и растерянности, которые охватывают одиночку. То, на что не обратил внимания один член банды, или два, пусть даже три, наверняка заметил бы четвертый. Они бы ничего не оставили за собой, поскольку их число позволило бы унести все сразу. Возвращаться не было нужды.

Теперь: «из подола платья от нижнего края до пояса была выдрана полоса примерно в фут шириной; но она была не оторвана, а трижды обернута одним концом вокруг талии и закреплена на спине довольно необычным узлом». Наверняка, это было сделано для того, чтобы соорудить что-то вроде ручки, за которую можно было бы тащить тело. Но если злоумышленников было несколько, стали бы они тратить силы на подобные ухищрения? Трем-четырем нести труп удобнее всего, взявшись за его конечности. Данное приспособление рассчитано на одного человека, и это подводит нас к тому факту, что «в оградах между этими зарослями и рекой обнаружены проломы, а на земле имелся четкий след, указывающий на то, что к реке волокли что-то тяжелое». Но стала бы группа людей тратить время на то, чтобы ломать или разбирать ограды, если им намного проще за секунду просто перебросить тело? Стала бы группа мужчин тащить мертвое тело, оставляя такой заметный след на земле?

И тут мы должны обратиться к наблюдению «Коммерсьель», тому, о котором я уже упоминал. «Лоскут, – пишут в этой газете, – вырванный из юбки несчастной девушки, был завязан вокруг ее шеи и закреплен узлом под затылком, вероятно, для того чтобы заглушить крики. Это было сделано людьми, у которых не водится носовых платков».

Я уже говорил, что у настоящих преступников всегда имеются носовые платки. Но сейчас речь не об этом. В зарослях остался платок Мари, и это явно указывает, что подобная повязка, необходимая для цели, которую представляет себе «Коммерсьель», появилась из-за того, что у убийцы не оказалось под рукой платка, к тому же само наличие повязки свидетельствует о том, что целью этого было вовсе не «заглушить крики». Но в отчете говорится, что эта лента «была свободно наброшена на шею и накрепко связана концами». Достаточно размытое описание, но оно существенно отличается от того, что пишет «Коммерсьель». Эта полоса ткани имела восемнадцать дюймов в ширину, так что, если ее сложить или смять в длину, из нее получилась бы достаточно прочная повязка, пусть даже материалом служил муслин. В таком смятом виде она и была обнаружена. Из всего этого я делаю такой вывод: убийца-одиночка, перенеся труп на какое-то расстояние (неважно, где это происходило, в чаще или в каком-либо ином месте) за ручку, сделанную из обрывка платья и прикрепленную к середине тела, понял, что для него это слишком тяжелая ноша, и решил дальше тащить жертву волоком. Улики указывают на то, что тело именно тащили по земле. Для этого необходимо было приделать к одному из концов тела что-то вроде веревки. Проще всего ее было замотать вокруг шеи, где голова не дала бы ей соскользнуть. Далее, убийца, несомненно, подумал использовать для этого повязку, завязанную вокруг талии. Он бы наверняка воспользовался ею, но она была крепко обмотана вокруг тела, связана прочным узлом, да еще и не оторвана от платья. Ему проще было вырвать из юбки новый кусок, что он и сделал. Завязал его вокруг шеи и уже за него дотащил свою жертву до воды. То, что «повязка» эта, сделанная наспех и не сразу, да еще и не совсем подходящая для данной цели, вообще появилась, доказывает, что необходимость в ней возникла уже после того, как носовой платок жертвы оказался вне пределов досягаемости, то есть уже после того, как убийца, как мы решили, вышел из чащи (если это происходило именно там), где-то между зарослями и рекой.

Но ведь мадам Делюк, возразите вы, в своих показаниях ясно говорит, что видела рядом с чащей банду, причем в то же или примерно в то же время, когда было совершено убийство. Допускаю, что так и было. Но я ручаюсь, что, когда случилась эта трагедия, рядом с заставой дю Руль находился еще добрый десяток других банд. Однако только эта группа, привлекшая к себе внимание запоздалыми и очень ненадежными показаниями мадам Делюк, по словам этой честнейшей и внимательнейшей женщины, наелась ее пирогов и напилась ее бренди, но не удосужилась заплатить. Et hinc illae irae? [52]

Что мы знаем из показаний мадам Делюк? «В трактире появилась группа мерзавцев, которые вели себя совершенно разнузданно и не заплатили ни за еду, ни за выпивку. Они удалились в том же направлении, что и молодой человек с девушкой, в трактир вернулись на закате и как будто в большой спешке уплыли обратно на противоположный берег».

Вполне вероятно, что эта «большая спешка» показалась мадам Делюк особенно большой, потому что она все еще горевала по поводу пирогов и пива, за которые, возможно, в глубине души еще надеялась получить оплату. Зачем еще ей было заострять внимание на спешке? Ведь нет ничего необычного в том, что люди, пусть даже банда отъявленных негодяев, спешат домой, если приближается ночь, погода портится, а им предстоит переплывать большую реку на маленькой лодке.

Я сказал «приближается», потому что тогда было еще не совсем поздно. Только начинало смеркаться, когда поспешное бегство этих «мерзавцев» окончательно расстроило мадам Делюк. Однако нам говорят, что именно в этот вечер мадам Делюк и ее старший сын слышали неподалеку от трактира женские крики. И какими словами мадам Делюк обозначает тот отрезок вечера, когда эти крики раздались? «Вскоре после того, как стемнело», – говорит она. Но «после того, как стемнело», по крайней мере, обозначает, что было уже темно. А выражение «на закате» подразумевает, что было еще светло. Таким образом, становится совершенно очевидно, что банда покинула заставу дю Руль до того, как женские крики были услышаны (услышаны ли?) мадам Делюк. И хоть во всех отчетах, повторивших ее показания, используются выражения, однозначно совпадающие по смыслу с теми, которые в разговоре с вами употребил я, никому, ни газетчикам, ни мирмидонцам из полиции, не пришло в голову обратить внимание на это несоответствие.

Я добавлю еще лишь один довод в доказательство того, что убийство было совершено не бандой. Но довод этот, на мой взгляд, сам по себе перевешивает все остальные, вместе взятые. Когда предлагается большое вознаграждение и полное помилование за показания против сообщников, можно ни на минуту не сомневаться, что хотя бы кто-то один из банды подонков или любой группы людей давно бы уже донес на дружков. Любой участник банды при таких обстоятельствах не столько хочет заполучить обещанную награду или помилование, сколько боится быть преданным. Он предпочтет сам предать и сделает это как можно раньше, чтобы самому не стать жертвой предательства. То, что тайна до сих пор еще не раскрыта, является лучшим доказательством тому, что это – действительно тайна. Все ужасы этого страшного преступления известны только одному или двум живым людям и Богу.

Давайте же теперь обобщим небогатые, но истинные выводы нашего долгого разбора. Итак, у нас есть два варианта: первый – это какой-то несчастный случай, произошедший под крышей мадам Делюк, и второй – это убийство, совершенное в чаще рядом с заставой дю Руль любовником, или, по крайней мере, тайным близким знакомым жертвы. Знакомый этот имеет смуглую кожу. Смуглость, «довольно необычный» узел на талии и морской узел на лентах шляпки – все это указывает на моряка. Его знакомство с убитой, беспечной, но вполне достойной молодой девушкой, указывает на то, что это не обычный матрос. Это подтверждают и умело составленные письма в газету. Обстоятельства первого побега Мари из дома, о которых упоминает «Меркюри», наводят на мысль о том, что этот моряк и есть тот самый «морской офицер», который вывел несчастную на путь, закончившийся убийством.