Загадка золотого кинжала (сборник) - Говард Роберт Ирвин (мир бесплатных книг txt) 📗
– Сотню фунтов надо заплатить сегодня?
– Нет, ему дали сутки собрать деньги. Срок – сегодня к одиннадцати вечера.
– И вы устроите ловушку и поймаете рыбку, как только она заглотнет приманку?
– Именно, – кивнул инспектор. – Но хотя дело пустяковое, мне не дает покоя сам Корэн. Что он за человек, если его до сих пор терзает та давняя история?
Полчаса спустя я отправился к себе, окрыленный обещанием поделиться со мной первым новостями о том, чем закончится эта комедия, – благо, на трагедию дело тянуло бы только для шантажиста, буде его поймают.
И вот когда на другой вечер я сидел и курил – а сигарета отлично идет после хорошей чашки чая и вкусного бутерброда, – мой слуга, Джек Хендри, приоткрыл дверь и сообщил, что ко мне пришли. Едва он успел договорить, как в комнату ворвался гость – долговязый незнакомец с седыми усами. За ним семенил инспектор Пис, с неловкой, словно извиняющейся улыбкой на лице. В какой-то момент он ловко обогнул своего спутника и, слегка поклонившись, сообщил:
– Мистер Филлипс, позвольте представить вам мистера Корэна. – И добавил: – Нам нужна ваша помощь.
Корэн смотрел на меня, нервно потирая руки. Сам он был длинный, и лицо у него тоже было длинное, унылое, с безвольным ртом и какими-то невнятно-серыми глазами. От самых квадратных носков своих туфлей и до небольшой лысины на макушке он был невероятно, почти до отвращения респектабелен.
– Это, разумеется, весьма смело с моей стороны так говорить, сэр, – начал он неуверенно, – но вы, можно сказать, последняя соломинка для утопающего, сэр, вот как. Осмелюсь спросить, сэр, бывали ли вы в Брэндоне?
– Увы, не довелось, – ответил я.
– Мистер полицейский сообщил мне, что вы бывали за границей. А следовательно, вам-то привычно полное разложение нравов, царящее в иных городах, и едва ли вы можете представить тот чистосердечный энтузиазм и великую тщательность, с которыми у нас в Брэндоне принято подходить к труду – даже сказать, к священному долгу – следить за физической и моральной чистотою нашего графства. Лишь человек, полностью чистый от всяких подозрений, может быть избран нами! И вот, представьте, я медленно и упорно поднимался от члена спортивного комитета на выставке цветов до вероятного кандидата в Парламент – и вдруг пустяковая юношеская выходка времен Политехнического на Риджент-стрит грозит полностью уничтожить мои многолетние труды, превратив меня в пьяницу, хулигана – практически в преступника! Поверьте, сэр, они никогда не остановятся на малом! Хорледж и Пэнтон, попади эти факты к ним в руки, не постесняются упомянуть их на платформах. Что там, они их на плакатах пропечатают!
Он умолк, тяжело дыша, и утер пот со лба большим шелковым носовым платком.
Все это до невозможности забавно, но бедолагу было по-настоящему жаль – настолько он был серьезен и искренен.
– Если я могу быть чем-то полезен, – ответил я в тон, – я в вашем распоряжении.
– Дело это весьма деликатное… видите ли, Эмили, моя младшая дочь, весьма тесно общается с в высшей степени неподходящим молодым человеком…
– Понимаю, – кивнул я.
– Этот молодой человек – Томас Эпплтон, если угодно, – по натуре своей весьма сомнительная личность. Моя сестра, Ребекка, однажды видела его катающимся по Темзе в компании девиц… как бы так выразиться, отчетливо актерской наружности.
– Надо же!
– И представьте, он посещает мюзик-холлы!
– Неужели ваша сестрица его и там видела?
– О нет, сэр! Но информация из самого надежного источника. Так вот, разумеется, мой отцовский долг повелевал отлучить этого юнца от дома, что я и сделал. Вдобавок я вынудил дочь пообещать мне, что она прекратит всякое общение с этим человеком. Полагаю, именно он утрудился раскопать тот давний скандал, подробности которого нет нужды упоминать, и теперь тщится шантажировать меня из низкой мести. Но если в Англии еще есть правосудие, он не уйдет!
– А чем я буду для этого полезен? – успел я задать вопрос, пока Корэн задыхался от негодования.
– Если позволите, – вмешался инспектор, – все просто. Нам никоим образом нельзя дать родственницам мистера Корэна понять, что мистер Эпплтон подозревается в шантаже и, более того, что ему по этому поводу грозит арест. Сами понимаете в свете вышесказанного, что информация может легко попасть не в те руки. Я ночую сегодня у Корэнов, мне нужен помощник. В Ярде его искать бесполезно – поди найди там молодца, у которого на лбу не написано «Я из полиции». Вы же, мистер Филлипс, выглядите абсолютно невинно. Так не откажетесь ли вы оказать мне дружескую поддержку?
Разумеется, я согласился. Не мог же я устоять перед подобным великолепным и забавным приключением!
Было решено, что мы с инспектором притворимся торговыми партнерами мистера Корэна, которых тот вызвал к себе по какому-то срочному делу. О нашем прибытии семью известили телеграммой.
Первые четверть часа наше купе было забито народом; потихоньку наши спутники выходили один за другим, пока наконец не остались мы трое. Все это ужасно беспокоило бедного Корэна. Он почесывался, потирал руки и делал странные нервные ужимки. Решившись наконец заговорить, он сильно наклонился к нам, словно самые сиденья могли его подслушать.
– Я упомянул мою сестру, Ребекку… так вот, она женщина весьма незаурядная.
– Понимаю, – ответил я, поскольку и обращались более ко мне.
– Последнее время нам случилось разойтись во мнении на… гм, вопросы местного значения. Если нечто вызовет в ней подозрения, это приведет к весьма печальным для меня последствиям…
– Я буду нем как рыба.
– Видите ли, по ее завещанию мои дочери… гм, очень сильно выиграют. Но она ничтоже сумняшеся лишит их наследства, буде узнает, что я попал в… гм, ту самую неприятную ситуацию. Понимаете?
– Вполне. Не стоит усугублять ваше и без того печальное положение, не так ли?
Корэн согласно вздохнул, умолк и не прерывал мрачного молчания до самого Брэндона.
У станции уже ждал кеб. Несколько поворотов, короткий спуск – и вот мы уже замерли у огненно-алой кирпичной стены. Идя по дорожке к дому, я с любопытством глядел по сторонам.
Дом – тоже кирпичный – был выстроен в несколько неопределенном стиле: похоже, зодчий намеревался создать нечто в манере Тюдоровской эпохи, но ему пришлось прогнуться под современные требования гигиены и строительных нормативов. Окружал это строение немаленький сад, с лаврами и живыми изгородями, бежавшими вдоль газонов и вившихся по ним дорожек.
Вдали виднелась обшарпанная крыша летнего домика – того самого, которому суждено было сыграть в нашем приключении столь важную роль.
Когда мы зашли, пробило половину шестого.
Нас провели прямо в комнаты на втором этаже; поскольку переодеваться было не надо, уже через десять минут мы были готовы спуститься к столу.
Дочери мистера Корэна – очаровательные румяные девушки – устроились в своих креслах с той нарочитой небрежностью, что выдает долгое ожидание гостей.
Мисс Ребекка – суровая дама в очках и с огромным фолиантом, чьи пленительные изгибы за шестьдесят лет превратились в острые углы, – расположилась у окна. Со стуком опустив книгу и спустив очки на кончик носа, она величественно и вместе с тем смиренно поприветствовала прибывших.
Словом, естественно и непринужденно себя чувствовали, кажется, только инспектор да еще фокстерьер, встретивший нас звонким радостным лаем.
Впрочем, несмотря на мрачноватую атмосферу, которую создавали мистер Корэн и его сестра, ужин был вполне вкусен.
Мой интерес, хотя я вовсе не дамский угодник, привлекла Эмили – пресловутая жертва несчастной привязанности. Мы даже осмелились несколько раз посмеяться вместе, несмотря на осуждение со стороны старших. Когда я отвлекался от милой беседы с ней, то мог насладиться тем, как мисс Ребекка допрашивает инспектора Писа.
О, это был воистину допрос, и самый суровый – словно это она была инспектором, а он – подследственным в деле о самых тяжких преступлениях. Особенно пожилую даму интересовал вопрос вивисекции.
